Танцуя на своем сердце - Белинда Делл Страница 18

Вечер, посвященный чествованию победителей, продолжался далеко за полночь. На следующий день английские пары спали почти до полудня, а затем быстро упаковали чемоданы и отправились в Гамбург, чтобы успеть на самолет. Администрация отеля предоставила им «мерседес», который должен был доставить их до аэропорта. С трудом пробравшись сквозь толпу поклонников и доброжелателей, английские танцоры сели в машину и, помахав руками на прощание, уехали.

Поднимаясь по ступенькам трапа, Альма вдруг обернулась и увидела, что за оградой летного поля стоит белый «мерседес», точно такой же, как у Дитера, и в нем – мужчина, который смотрит из-под ладони на самолет. Альма пожалела, что так холодно попрощалась с ним… Но Майкл не одобрил бы…

Печатать на машинке в офисе «Тайлер, Стоукс и Дженман» показалось Альме труднее, чем раньше. Но совсем тяжело было часами тренироваться с Майклом в танцевальном зале.

Приближалась осень. Оставалось шесть месяцев, чтобы подготовиться к фестивалю бальных танцев в Блэкпуле. Там вместе с двумя сотнями пар они собирались принять участие в квалификационных соревнованиях. Но до этого предстояло выступить еще в нескольких местах. Таким образом, у Альмы и Майкла были время и возможность достичь полного взаимопонимания, узнать свои сильные и слабые стороны, постараться проявить все свои способности и артистизм.

Альма очень хорошо понимала, что с точки зрения техники она танцевала сейчас лучше, чем раньше. Каждый шаг, каждый жест, даже наклон головы был тщательно продуман. Многие поклонники бальных танцев часто говорили ей слова восхищения безупречностью ее работы.

Но в глубине души Альма знала: им недоставало самой малости – того, что даже не имело названия, но было раньше, а теперь исчезло.

Она спрашивала себя, заметил ли это кто-нибудь. И искренне надеялась, что нет.

Но это заметили ее учителя. Чивертоны вырастили столько замечательных пар, что от их глаз не могли укрыться даже малейшие нюансы. Однажды вечером, когда Альма закончила тренировку новой самбы, ее подозвала к себе Грейс Чивертон.

Была глубокая ночь. Занятия для танцоров, не участвующих в соревнованиях, давно закончились, и большая студия была предоставлена тем, кому необходимо было совершенствовать свое мастерство. Проигрыватель играл на полную мощность, но только четыре дуэта танцевали под музыку. На краю площадки стулья стояли в полном беспорядке, а не, как обычно, в ряд. Один или два окурка валялись на паркете. Все говорило об усталости после тяжелого, длинного дня.

Альма опустилась в кресло возле Грейс.

– Вы хотели со мной поговорить?

Грейс продолжала смотреть на пару, танцующую прямо перед ней. Подождав, пока они закончат, женщина повернулась к Альме и не стала ходить вокруг да около, а открыто спросила:

– Что с тобой?

Альма словно приросла к месту.

– Ничего особенного, надеюсь.

– Давай выкладывай. Что не так?

– Ничего, Грейс, честно. Мне все сейчас только и говорят, как хорошо я танцую.

– Да? Правда? И ты им веришь?

Альма умоляюще посмотрела на свою учительницу:

– Но ведь вы сами сказали мне, что никогда не видели более совершенной линии, когда мы станцевали сегодня на заключительных восьми тактах.

– Я не говорю сейчас о вашей линии. Ты умеешь себя держать, и у тебя красивые руки, поэтому ты с трудом сможешь выполнить уродливую линию, к тому же Майк знает, как тебя подать. Я не об этом. И не говори, что ногами работаешь чисто. Я и это знаю. Я имею в виду танец в целом. Танец, Альма. Что с ним случилось?

– Ничего. – Девушка почувствовала, как внутри нарастает паника. – Совсем ничего, Грейс.

– А отсюда мне кажется по-другому.

– Как… это выглядит?

– Словно танец лишился сердца.

– Но это неправда! Мы работаем с энтузиазмом. Майк и я – мы здесь каждый вечер допоздна. Тренируемся, тренируемся, тренируемся.

– Твое тело здесь, Альма, но не твое сердце. Что случилось?

– Ничего. Честно, ничего. Я изо всех сил стараюсь быть хорошей партнершей…

– Может быть, ты слишком стараешься?

– Но как это возможно? Вы с Джимми всегда говорили, что существует лишь один способ стать хорошим танцором – работать до тех пор, пока не упадешь.

– Да… Что ж. – Грейс потянула за завиток светлых волос у правого виска. Она всегда так делала, когда была чем-то обеспокоена. Ее проницательные глаза, двадцать лет наблюдавшие за будущими чемпионами, внимательно смотрели на Альму. – Не влюбилась ли ты, девочка? Девушка испугалась:

– В кого? В кого, кроме Майка!

Грейс нахмурилась и, отпустив завиток, ткнула в Альму пальцем:

– Если ты задаешь вопрос «в кого еще?» – это значит, что твое внимание сосредоточено не на Майке. У тебя кто-то появился, Альма?

– Нет. Разумеется, нет.

– Не выдумывай. Если действительно есть человек, о котором ты все время думаешь, то давай поговорим. Посмотрим, что с этим можно сделать. Не слишком честно по отношению к Майку…

– Но, клянусь честью, у меня никого нет. Боже, кто бы это мог быть? Я нахожусь в офисе с половины десятого до половины шестого и с половины восьмого до полуночи здесь. Когда бы я успела влюбиться?

Грейс криво усмехнулась.

– Удивительно, – пробормотала она. – Если не другой мужчина, то что же? Ты не ссорилась с Майком?

– Нет, даже и не думала. После того как я подвела его в Германии, я старалась не сделать ничего такого, что могло бы расстроить его.

– Это хорошо, – кивнула Грейс. – Я давно знаю Майка и всегда восхищалась его талантом и преданностью делу. У него уже случались неприятности подобного рода, Альма. Он не заслужил того, чтобы это случилось с ним опять.

– Это с ним не случится. Только не из-за меня, – горячо стала уверять ее Альма.

– Он не переживет этого, знаешь ли, – доверительно шепнула ей Грейс. – Майк смог удержаться на высоте после того, как Джун покинула его, но я не отвечаю за его чувства, если ты сделаешь то же самое.

– Я никогда так не поступлю. По крайней мере пока Майк хочет, чтобы я была его партнершей. Я всегда буду здесь.

Грейс вздохнула:

– Рада слышать. Но как бы то ни было, я так и не получила ответа на свой вопрос. Что же все-таки случилось с твоим танцем?

Альма на мгновение задумалась. До настоящего момента она избегала смотреть правде в глаза, но сейчас настало время откровенности.

– Я думаю, это временно. Между нами разрушилась какая-то внутренняя связь, которая существовала раньше, до поездки в Германию. И я хорошо знаю, это моя вина. Возможно, я не так уверена в себе, как танцовщица и как женщина.