Свободен для любви - Ричард Гордон Страница 18

— И он согласился? — полюбопытствовал я, присаживаясь на край кровати.

— Да, ему ничего больше не оставалось. Да и привязался он уже к своей старой кляче. Вернувшись в Англию, он переправил машину в Дербишир, чтобы ее подновили. Представь себе его изумление, когда несколько дней спустя он получил письмо с приглашением от владельца тамошнего гаража, причем в конверт были вложены билет в вагон первого класса и чек на расходы. Рашли отправился туда, почти уверенный, что на месте его сцапает полиция, но очутился в сказке. Владелец гаража держал музей старинных автомобилей, а развалюха, которую Рашли заполучил в Руане, оказалась единственной в мире моделью определенной марки, изготовленной в 1927 году по заказу какого-то чокнутого миллионера из Канна. Так вот, взамен своего динозавра Рашли получил новехонький «роллс-ройс», а в придачу еще и чек на пять тысяч фунтов!

— Так как насчет моей десятки? — напомнил я.

— Хочешь чайку? Вирджиния мигом сварганит.

Вирджиния стояла в двух шагах от нас, водрузив босую ступню на табуретку, и сосредоточенно красила ногти.

— Нет, спасибо, — твердо отказался я. — Я только что пива напился.

— Черт, неужели уже столько времени? — вдруг встрепенулся Гримсдайк. — Поскакали, дружище, у меня дел по горло.

— В данную минуту я стою на пороге неминуемого разорения, бесчестья и голодной смерти, — произнес я. — Если у тебя осталось хоть что-то от моей десятки, я буду тебе признателен за любые крохи. На мне висят чудовищные долги…

— Ничего я тебе дать не могу, дружище, потому что сам сижу без денег, — признался Гримсдайк. — А вот советом помогу. Хочешь устроиться на приличную работу?

— Если это не то же самое, что предлагают Вилсон с Висельником.

— Обижаешь, дружище, — хмыкнул Гримсдайк. — Слыхал когда-нибудь про доктора Эразма Поттер-Фиппса?

Я помотал головой из стороны в сторону.

— Самый известный врач во всей Англии — шикарная клиника и все прочее.

— А где он обитает?

— На Парк-лейн, разумеется.

— А какая у него жена?

— Он холостой.

Впервые с той самой минуты посреди ночи, когда я еле удрал от доктора Хоккета, во мне всколыхнулась надежда. Однако уже в следующий миг в мою душу закралось страшное подозрение.

— Послушай, если все и в самом деле обстоит так здорово, как ты описываешь, почему ты сам к нему не устроился?

— У меня другие планы, дружище. Ты только никому не говори, но я твердо решил перебраться в провинцию. Хочу дышать воздухом. Буду свинок разводить…

— Мисс Вирджиния едет с тобой?

Вирджиния, уже вконец перестав меня замечать, сидела за столом, смотрясь в зеркало и выщипывая брови.

— Нет. Она абсолютно не приспособлена к загородной жизни. — Гримсдайк вскочил и пошарил в карманах. — Вот, держи адрес. Только дай мне полчасика — я с ним сперва по телефону поговорю.

— А как насчет рекомендаций? — припомнил я. — Такой знаменитый врач не возьмет первого попавшегося помощника с улицы.

— Положись на меня, — снисходительно улыбнулся мой приятель. — На старого доброго Гримсдайка.

Приемная доктора Поттер-Фиппса располагалась на втором этаже современного жилого дома на Парк-лейн, хотя определить это можно было лишь по крохотной серебряной табличке с его именем и регалиями на двери; выглядела дверь с табличкой так же скромно, как одинокая шляпка в витрине магазина дамских головных уборов на Бонд-стрит. Швейцар отдал мне честь, портье поклонился, а мальчишка-лифтер нагловато ухмыльнулся; дверь же на втором этаже передо мной распахнул самый настоящий дворецкий. Доктор Поттер-Фиппс, принявший меня в кабинете размером с режиссерскую студию, оказался худощавым, приятным светловолосым мужчиной средних лет; одет он был в серый костюм с облегающими брюками и гвоздикой в петлице, желтовато-коричневую жилетку, белую рубашку со стоячим воротничком и итонский галстук.

— Ужасная трагедия случилась с моим компаньоном, мой мальчик, — томно заговорил он, протягивая мне золотой портсигар. — Прободная язва двенадцатиперстной кишки, представляете? Вчера вечером сам сэр Джеймс сделал ему операцию. Бедняга теперь выбыл из строя на добрых три месяца. Знали бы вы, насколько трудно подыскать ему достойную замену. Практика-то у нас довольно своеобразная. — Держа кончиками пальцев сигарету, он небрежно помахал ею в воздухе. — Пациенты у нас весьма необычные. Есть еще люди, которые не склонны пользоваться услугами Национальной службы здравоохранения в том виде, как того добилась наша парламентская демократия. Такие пациенты выше всего ценят уровень обслуживания и аристократические манеры.

— Я буду счастлив встретиться с ними, сэр, — с чувством заверил я.

— Правда, вы так долго прожили за границей, — задумчиво протянул доктор Поттер-Фиппс. — Должно быть, Гималаи вас пленили. Гримсдайк рассказал мне про вашу замечательную экспедицию, когда позвонил. В прошлый уик-энд мы встретились на скачках, и я поведал ему про наше несчастье в надежде, что, возможно, он и сам сумеет нас выручить. Славный молодой человек, не правда ли?

— Да, на редкость славный, — поспешно согласился я.

— Должно быть, я старею, друг мой, но многие молодые врачи кажутся мне сейчас довольно серыми и скучными. Да и с пациентами обращаются так, словно имеют дело с морскими свинками. Видимо, это результат нашего современного казарменного обучения. Когда я сам учился в Сент-Джордже, отношение к медицине было трепетным, даже благоговейным. Впрочем, и для таких влюбленных в горы романтиков, как вы, в мое время тоже нашлось бы место. Кстати, вы встречались в Гималаях со старым Чаррингтоном?

— С Чаррингтоном? Боюсь, что нет, сэр.

— Да что вы? — В голосе Поттер-Фиппса прозвучало искреннее изумление. — Но ведь он оттуда не вылезает. Все не теряет надежды познакомиться со снежным человеком.

— Гималаи, видите ли, довольно большие…

— Ах да, разумеется.

Я уже решил встать, набрать в грудь больше воздуха, покаяться и поспешить на заклание к кровопийце Пайкрафту, когда доктор Поттер-Фиппс заявил:

— Что ж, я вас беру.

У меня от удивления отвисла челюсть.

— Как, вот прямо так?

— Да, вот прямо так, дружок. Я, видите ли, тешу себя надеждой, что умею разбираться в людях. Особенно в собратьях по профессии. Я их насквозь вижу. — Он вздохнул. — Жаль, мой талант не распространяется на лошадей. Лишние деньги ведь никогда не мешают. Кстати, если вам нужен какой-нибудь аванс, обратитесь к моей секретарше. В моей семье, — продолжал разглагольствовать славный доктор, — не принято говорить о деньгах. Это считается дурным тоном. И, простите, дружок, но, возможно… Словом, нет ли у вас более строгого наряда?

Я вытаращился на свой новый костюм.