Проклятие клана - Барбара Картленд Страница 18

Мистер Фалкирк кивнул.

Здесь, в замке, он показался Таре совершенно другим человеком. В его облике и манерах появилась властность, не позволявшая забыть, что он управляющий герцога, то есть человек, имеющий большой вес.

Из-за массивной дубовой двери слышался гул голосов, однако слов нельзя было разобрать.

Мистер Фалкирк не делал ни малейшей попытки заговорить, и Тара тоже стояла рядом с ним молча, с каждой минутой ее тревога росла. Вот она добралась до ее груди, подкралась к горлу…

Внезапно зазвенел колокольчик, да так громко, что Тара едва не подпрыгнула от неожиданности.

Дворецкий бросил взгляд на мистера Фалкирка и, распахнув дверь, громогласно объявил:

– Мистер Фалкирк, ваша светлость!

Управляющий вошел в зал первым. Тара – за ним и, войдя, едва не вскрикнула от восторга: огромный зал переливался всеми цветами радуги. На мужчинах, находившихся в зале, были яркие клетчатые пледы. Взгляд ее уперся в одного из них, стоявшего поодаль от остальных, и Тара тотчас же поняла, что это герцог.

Только на самом деле он оказался еще страшнее, чем она его представляла.

Казалось, он не просто возвышается над сидящими перед ним мужчинами, а достает головой чуть ли не до потолка.

Она и знать не знала, что можно выглядеть таким величественным и важным.

Со слов мистера Фалкирка Таре было известно, что герцог хорош собой, однако она не ожидала, что настолько. Вот только красивое лицо его не выражало ничего, кроме презрения.

Тара сразу же почувствовала, что он вне себя от ярости. И вообще атмосфера в зале была накалена настолько, что, казалось, с минуты на минуту можно ожидать взрыва.

Угроза эта исходила от сидевших в зале мужчин, в упор смотревших на Тару. Они смотрели так странно, что Тара даже смутилась. И испугалась.

Ее обуял такой безотчетный страх, что ноги подкосились и ей показалось, что она сейчас упадет.

Но в ту же секунду она, ощутив на груди мамин медальон, приказала себе взять себя в руки и не раскисать. Ведь она шотландка, а шотландцы – люди мужественные и храбрые. Так что этим господам ее не запугать!

И Тара гордо вскинула подбородок.

– Добрый день, ваша светлость, – поздоровался стоявший впереди мистер Фалкирк.

– Добрый день, Фалкирк. Поздравляю вас, вы прибыли вовремя.

У герцога оказался такой низкий, своеобразно окрашенный голос, какого Тара еще ни разу не слышала ни у одного мужчины.

Несмотря на охватившую ее робость, она не могла оторвать от герцога глаз, решив, что, когда он находится в комнате, на остальных присутствующих просто не станешь обращать внимание.

Однако сам герцог смотрел на мистера Фалкирка, а на нее даже не взглянул. Когда дворецкий вышел из зала, закрыв за собой дверь, он, медленно и четко выговаривая каждое слово, произнес:

– Я сообщил Килдоннону, Фалкирк, о тех событиях, которые произошли во Франции. Он сам и его родственники согласились, что больше ни одна душа не узнает о случившемся.

Мистер Фалкирк кивнул.

– Как раз перед вашим приездом, – продолжал герцог, – я напомнил Килдоннону о том, что в соответствии с нашим соглашением, принятым год назад, я позволил ему самому выбрать мне жену, так как подобное соглашение было в интересах обоих наших кланов. Теперь же я оставляю за собой право выбора.

Он взглянул на Тару.

– По моему распоряжению, – продолжал он, – вы привезли в замок мою будущую жену.

Мистер Фалкирк так и застыл на месте, а Тара смотрела на герцога во все глаза. Впрочем, она почти ничего не поняла из того, что он говорил.

Герцог повернулся к Килдоннонам.

– Я выбрал девушку, – заявил он, – которая не развращена ни светской жизнью, поскольку она ей незнакома, ни родственниками, поскольку у нее их нет. Ее привезли из «Приюта неизвестных», и, я полагаю, вы согласитесь, что для выполнения функций, которые требуются от герцогини Аркрейджской, при сложившихся обстоятельствах нет более подходящей кандидатуры, чем… незаконнорожденная!

На несколько секунд в зале воцарилась тишина. Наконец, опомнившись, Роури Килдоннон и его братья повскакивали со своих мест и двинулись к герцогу.

– Вы оскорбляете нас, Аркрейдж, и мы этого не потерпим!

Криво усмехнувшись, тот бросил:

– У вас есть выбор, джентльмены. Вы можете вернуть мне десять тысяч фунтов, которые я одолжил вашему отцу, и объявить мне и моему клану войну. Но запомните раз и навсегда: те земли, что мы завоюем в будущих сражениях, мы вам никогда и ни за что не отдадим.

– Вы этого не сделаете! – горячо воскликнул Роури Килдоннон. – Мы поедем в Эдинбург и найдем на вас управу в суде!

– А кто возместит вам сгоревшее зерно, угнанный скот? – презрительно спросил герцог. – Вы думаете, из Эдинбурга пришлют солдат вас защищать? Да и можете ли вы себе позволить затевать долгую тяжбу?

Молодые люди в нерешительности остановились. Тут поднялся старший Килдоннон и взмахом руки осадил своих не в меру ретивых защитников.

– Вы выдвигаете чересчур жесткие условия, Аркрейдж, – тихо проговорил он.

– Но по крайней мере все честно, – ответил герцог. – Я не обманываю вас, как обманывали меня вы.

Взгляды вождей скрестились. Так продолжалось несколько минут. Первым отвел взгляд старший Килдоннон.

– Вы прекрасно знаете, что выбора у нас нет и мы будем вынуждены подчиниться.

– Но… – начал было Роури Килдоннон, но старший Килдоннон резко повернулся к нему:

– Здесь я принимаю решения, а ты будешь делать то, что я тебе прикажу.

– Очень хорошо, – вмешался герцог. – Поскольку вы приняли мое предложение, вы будете присутствовать на моем бракосочетании, которое состоится безотлагательно, а потом каждый из вас засвидетельствует свое почтение герцогине Аркрейджской.

И снова молодые Килдонноны готовы были вспылить, однако отец усмирил их яростным взглядом, а потом кивнул герцогу:

– Мы согласны, Аркрейдж.

Решив заставить заявить о согласии всех присутствующих Килдоннонов, герцог, взглянув на брата старшего Килдоннона, Элистера, спросил его:

– Вы согласны?

После небольшой заминки пожилой мужчина, проглотив комок в горле, едва слышно проговорил:

– Да, согласен.

– А ты, Роури Килдоннон? – спросил герцог.

Молодой человек взглянул на отца. Видно было, что он считает ситуацию, в которой оказался, невыносимой и едва сдерживается, чтобы не взорваться. Однако старший Килдоннон одарил его таким взглядом, что он угрюмо пробурчал: