Гарем - Патриция Грассо Страница 18

— Потому что ты не получила от меня позволения.

Эстер поерзала на мягком ложе, повертела головой, но не осмелилась подняться с подушек. Она молча наблюдала, как Халид с аппетитом отведывает то одно, то другое блюдо. О боже! Как же она голодна!

Каким оружием она могла бы его одолеть? Терпением вряд ли. Никакого терпения не хватит при виде пропитанных чесночным соусом нежных цыплят, артишоков в маринаде, креветок с душистым рисом, сладких перцев и еще более сладких медовых груш.

Созерцание аппетитных блюд и Халида, поглощающего их, заставило телесную субстанцию Эстер страдать, а душу — взбунтоваться.

Живот девушки предательски выдал ее потаенное желание, и, заслышав бурчание, столь знакомое воину, проведшему много времени в походах, Халид перестал двигать челюстями и с насмешкой поглядел на свою рабыню.

— Я оголодала, — призналась Эстер и, скрывая под заискивающей улыбкой свое смущение, чуть пододвинулась к обеденному столу господина.

— Не торопись удовлетворить свой голод, пока господин не насытился. — Халид был искренне удивлен ее бесцеремонностью.

Кто воспитывал ее там в Англии? Неужели родители и домашние учителя не смогли укротить ее нрав и внушить хотя бы элементарные правила приличия? И она еще, словно уличная потаскушка, пытается завлекать мужчину улыбочками и строить глазки. Подобные девицы с раскрашенными лицами и наклеенными ресницами толпами слоняются в особых кварталах Стамбула. Нет, она вряд ли из таких, просто глупа. До нее просто не дошло, что означает положение рабыни. Придется посвятить утро ее просвещению.

Блюдо, ближайшее к Эстер, было заполнено спелыми фигами. Она протянула руку, чтобы схватить хотя бы одну, но Халид опустил на ее запястье тяжелую как камень ладонь.

— Мужчины не вкушают пищу вместе с женщинами, а рабыни не смеют присаживаться к столу хозяина.

Эстер уставилась на него в изумлении, не уверенная, что поняла его правильно.

— Ты удивлена? — спросил Халид, угадав, что творится в мозгах доставшейся ему в дар дурочки. — В странах, где царит установленный аллахом и его пророком Магометом порядок, это давно известно всем.

Какая дикость!

Но спорить с ним означало лишиться возможности вкусно поесть. Поэтому Эстер промолчала и с вожделением следила, как исчезают с блюд вкусные вещи. Неужели он способен все это съесть?

Халид потряс в воздухе крошечным серебряным колокольчиком. Слуги тотчас внесли полотенца и сосуды для смывания рук.

Пока принц приводил себя в порядок, Эстер уже наметила, что она съест из оставшихся на столе яств. Но слуги быстро убрали часть блюд, а внесли вновь полный сосуд с водой. Халид нарочито медлительно еще раз протер влажным полотенцем лицо, пригладил волосы.

— Теперь надо покормить и рабыню, — обратился он к слугам по-английски.

Они смотрели на господина озадаченно.

— Ты говоришь на моем языке? — Эстер была поражена.

— В школе, где обучают турецких принцев, я многому научился, — насмешливо ответил он.

Халид повторил свой приказ слуге по-турецки. Тот поклонился и попятился прочь.

— А ты почему так охотно пользуешься французским языком? — в свою очередь задал вопрос Халид. — Ты же англичанка, и этим гордишься.

— Моя мать француженка.

Эстер готова была продолжать беседу до бесконечности, лишь бы слуги не унесли восхитительно пахнущий рис и ломтики жареной баранины. Ее рот наполнился слюной. Она собрала пальчики в горсть и постаралась зачерпнуть жаркое, но Халид прижал ее руку к столу.

— Я еще не дал тебе разрешения.

— А если я попрошу?

— Проси или не проси — это не имеет значения. Я один решаю, когда тебе можно поесть и чем тебя кормить.

В подтверждение его слов слуга внес фаянсовую миску, где в теплой воде плавали какие-то разваренные мясные волокна и размокший хлеб.

— Это что? Изощренная пытка? Эстер попыталась пронзить своего мучителя разящим взглядом, но он не возымел действия.

— Это твой завтрак или ужин, называй как тебе угодно! Ты спала слишком долго и потеряла счет времени.

— Но я не ослепла. Что это за гадость? — брезгливо сморщила носик Эстер.

— Это кус-кус. Его готовят из…

— Не хочу знать, из чего его готовят! Я не возьму в рот ни кусочка. — Она снова потянулась к блюду с ароматным рисом. — Мне это нравится больше.

Халид придвинул вожделенное для нее блюдо поближе к себе.

— Ты полагаешь, что будешь есть то же самое, что и твой хозяин? Зря надеешься, рабыня!

Сердце Эстер упало. Она все надеялась, что он говорит несерьезно, но Халид вернул блюдо на прежнее место, явно поддразнивая девицу. В ней вспыхнуло желание схватить горсть риса с бараниной и запустить в физиономию принца, разукрашенную и без того уродливым шрамом, но она сдержалась, вспомнив, как малы ее силы.

Поэтому Эстер проглотила обиду, а затем, втихаря, и солидную порцию вкусной еды.

— Ты не собираешься поблагодарить меня за оказанную тебе милость? — поинтересовался Халид.

— Я очень благодарна тебе, мой господин Халид-бек, — отозвалась Эстер, второпях набивая себе рот.

— Мне нравится, что ты произносишь мое имя с уважением. Каждое рисовое зернышко и каждый кусочек мяса лишь увеличат твою преданность хозяину. Кушай на здоровье, рабыня.

Он собрался уходить.

— Ты покидаешь меня? Надолго? — невольно вырвалось у Эстер. Одиночество пугало ее, но самым страшным была тайна, которой было окутано ее будущее.

Халид сладко зевнул в ответ, притворившись, что надоедливая англичанка ему наскучила.

— Ты слишком настырна. Вспомни мои уроки. Рабыня не имеет права задавать вопросов своему хозяину.

— А поесть в отсутствие хозяина она имеет право? — взвилась было Эстер, но тотчас одернула себя. — Мне в одиночестве кусок не полезет в горло, — добавила она, подкрепив свои слова обольстительной улыбкой — извечным женским оружием.

— Мое общество тебе не претит? — удивился Халид.

— Раз судьба свела нас, то неплохо было бы получше узнать друг друга, — продолжала свою игру Эстер.

— Тебе положено знать только то, что я твой хозяин. Эстер, вовремя изобразив смущение и даже покраснев, произнесла робко:

— Побудь со мной, Халид. Я не привыкла кушать одна.

— Однако это не помешало тебе подкрепиться перед бегством, — возразил Халид, но, не будучи в силах избежать расставленных сетей, пусть и с каменным лицом, но все же уселся обратно за стол.

Ему казалось, что он одержал маленькую победу над неукротимой пленницей, а Эстер подумала, что первый шаг в приручении свирепого зверя уже сделан.