Оттенки моего безумия - Сабина Рейн Страница 19

Обсудив сегодняшнюю ночь, я провожаю гостей и еще раз приношу извинения. Они говорят, что все нормально, но просят меня больше так не делать. Рамона и Зак считают «братьев» и «сестер» врагами. Когда-то я тоже так думала, это началось после того, как меня оставил Дез. «Братья» лишили меня друга, и простить я их не смогла… да и не могу до сих пор.

Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней спиной и запускаю руку в короткие кудрявые волосы. Это полнейший ужас. Сколько же ошибок я совершила за два дня. Легонько ударившись головой об дверь, я смотрю на потолок, делаю глубокий вздох и отталкиваюсь.

Снова всплывают мысли о прошедшей вечеринке, мне было так хорошо. Я впервые напилась, впервые так много смеялась после смерти отца. Дез веселил меня и дружески обнимал. Я погружалась в прошлое, в котором он точно так же прижимал меня к себе.

Если Дез рискнет еще раз пригласить меня на вечеринку, смогу ли я отказать? Конечно, я пообещала друзьям, что больше ни ногой в дом братства, но они знают, что я по-прежнему помогаю Дезу с учебой, а значит, просто не смогу не появляться там. Может, если он еще раз меня позовет, я скажу друзьям, что мы с ним занимаемся?

Господи, Хейли, ты серьезно? Ты только что сгорала от стыда, а теперь готова солгать еще раз, чтобы потом снова краснеть перед Заком и Рамоной? Дурочка, думай, что делаешь. Из-за Деза ты можешь лишиться друзей, неужели не понимаешь?

Из раздумий меня вывел стук двери. Это Лана вышла из ванной.

– Лузеры уже ретировались? – бодро спрашивает она, протирая полотенцем мокрые волосы.

– Перестань их так называть! – рычу я.

– Эй, не заводись, ты же знаешь, что я шучу, – выставив руку вперед, говорит Лана.

Я падаю на кровать и чувствую, как по телу разливается усталость.

Вранье и собственная глупость выжали из меня все силы.

– Что-то случилось? – интересуется Лана, присев на край постели и продолжая сушить волосы.

– Мне надо к матери, – отвечаю я, но подниматься не спешу. – На тебя когда-нибудь наваливалась чертовски сильная усталость?

Это ещё один долгий диалог за все наше знакомство, и, как ни странно, мне сейчас очень комфортно в компании соседки. Комфортнее, чем в обществе Зака и Рамоны. Удивительно.

– Конечно. Например, прямо сейчас. Эта ночь была слишком безумной, чтобы после нее остались силы.

– Согласна, – мямлю я и на секунду закрываю глаза.

* * *

К матери я приезжаю на час позже. Обычно я должна быть у нее в шесть, но сегодня незапланированно уснула на несколько часов. Когда я вхожу в дом, она сидит в гостиной и смотрит шоу по телевизору. Увидев меня, она улыбается, отчего щемит сердце.

Как же я мечтаю застать маму у плиты, нормальной и здоровой. Чтобы не расплакаться, я опираюсь плечом на стену и поднимаю маленький пакетик, в котором лежит ее любимый пирог. Ее улыбка становится еще шире. Я готова отдать все на свете, только бы видеть ее счастливой каждый божий день.

Я расстегиваю черное пальто, но раздеваться не собираюсь. Велев маме ждать меня в гостиной, я удаляюсь на кухню, чтобы разрезать пирог на небольшие треугольники. Поставив чайник, жду, когда он закипит, и разливаю кипяток по кружкам.

Мы с мамой смотрим шоу и едим пирог. Кажется, что мы нормальная семья, которая просто потеряла близкого человека. Но это всего лишь иллюзия. Мы никогда не станем нормальной семьей. Мать обречена страдать из-за психической болезни, а ее юная дочь обязана ухаживать за ней.

– Твои друзья вчера приходили, – говорит она, откладывая пустую тарелку на журнальный столик.

Потянувшись к пирогу, я кладу добавку.

– Я знаю.

– Где ты была вчера?

– Они разве не сказали? – слегка нервничая, спрашиваю я. Мама качает головой:

– Зак и…

– Рамона.

– …Рамона сказали, что ты должна быть здесь. Они хотели провести с тобой выходные, ведь ты хотела пробыть здесь до воскресенья. Почему ты солгала им, Хейли?

– Мам, давай не будем об этом, я им уже все объяснила, – чуть ли не умоляю я. Иногда мама становится нормальной женщиной и матерью.

– Почему, Хейли?

И настойчивой тоже.

– Мне надо было сходить в одно место, но я постеснялась сказать друзьям, куда именно, поэтому соврала, – признаюсь я, но признаваться, что бессовестно свалила на вечеринку, не собираюсь.

Мама больше ничего не спрашивает и делает вид, словно поняла меня. Мы возвращаемся к пирогу, но вместо восхитительного вкуса клубники я чувствую кислятину. Поставив тарелку на столик, я говорю маме, что иду убираться, и прежде, чем она успевает ответить, встаю с дивана.

Снова стирка, снова желание разбить зеркало, в котором виднеется мое отражение. Я начинаю ненавидеть себя еще сильнее. Закусываю губу, чтобы не расплакаться. Хоть я и поспала, усталость никуда не делась, а это говорит о том, что я вымотана не физически, а морально. Кроме Зака и Рамоны, у меня больше нет никакой поддержки. А иногда так хочется прижаться к человеку, который любит тебя как девушку, а не как подругу, и выплеснуть все, что чувствуешь.

На миг мне вспомнилось теплое тело Деза, а затем Блейна. Я трясу головой, пытаясь отделаться от этой ужасной картины, неправильного воспоминания. Эти два парня уж точно не те, о ком я должна думать. Это бессовестно по отношению к моим друзьям. Мне должно хватать их поддержи и тепла, о другом мечтать ни в коем случае нельзя.

В сотый раз мысленно повторяю, что я ужасная подруга.

– Я хочу продать дом, – неожиданно говорит мама, когда я стою у плиты, а она сидит на веранде. Ее голос доносится сквозь открытую дверь.

Лопатка в моих руках падает на пол. Что?

– Что? – озвучиваю я свою мысль.

– Я хочу продать дом, – повторяет она.

Я не могу поверить своим ушам. Мама всегда утверждала, что у нее духу не хватит это сделать, ведь, по ее мнению, в доме по-прежнему обитает кусочек папы. Я собираюсь потребовать у нее объяснений, но слова застряли в горле, я открываю и захлопываю рот, как рыба на суше, а мама тем временем проходит в кухню. Держась за дверной косяк руками, она смотрит на меня и понимает, что своим заявлением лишила меня дара речи.

– Я знаю, что со мной не все в порядке, – шепчет мама, у нее наворачиваются слезы. Я сглатываю. – Я не могу постоянно держаться за прошлое. Неделю назад, когда ты уезжала от меня, я подошла к окну и увидела, как ты плачешь.

– Мам…

– Я не хочу быть для тебя обузой.

Я кидаю поднятую лопатку на стол и подхожу к ней.

Положив руки на ее плечи, говорю:

– Ты никогда не была для меня обузой. Я люблю тебя, и мне очень нравится проводить с тобой время, мам. Не смей думать, что ты доставляешь мне неудобства.