Бунтарка - Мэй Макголдрик Страница 19

Безмерно раздосадованный, Генри остановился посреди поля. Он недостаточно хорош для нее. Все сводилось к этому. Она не могла согласиться на брак, который не способствовал восстановлению имени ее семьи, богатства или положения. Клара должна была стать владелицей этих плодородных земель, а он мог предложить ей только жизнь на болотах.

Чувствуя себя уязвленным, он тем не менее никогда не говорил об этом с Джейн. Не из гордости, просто не хотел нанести ей еще один удар. Джейн всегда боролась против привилегий и превосходства, обусловленных английским происхождением. Генри также знал, что старшая сестра оказывает на младшую благотворное влияние. Как бы Джейн разочаровалась, узнай она о подлинных чувствах Клары. Сколько бессонных ночей он провел, чтобы свыкнуться с этой мыслью!

Генри Адамс покачал головой. Теперь все позади.

Повернувшись спиной к зеленым полям, он зашагал в сторону ветхих развалин хибар дубильщиков, столпившихся у ручья в нижнем конце деревни.

Дарби О'Коннелл с упрямством, унаследованным от отца, оставался в Балликлоу, полный решимости зарабатывать на хлеб ремеслом дубильщика, которым до него занимались его отец, дед и прадед. Но его жизнь стала еще труднее, когда две недели назад жена родила мертвого ребенка.

Она истекала кровью, и у нее началась горячка. Прошла неделя, и ее муж отправился в Маллоу за священником. Пока Дарби отсутствовал, Генри за ней присматривал. Женщина из соседнего домишки делала все возможное, чтобы облегчить страдания умирающей. Во время визита Генри трое маленьких О'Коннеллов равнодушно смотрели на него, сидя на грязном полу рядом с тюфяком матери. Взглянув на женщину, он понял, что дни бедняжки сочтены. Страшно было подумать, что будет с Дарби и детьми.

Когда его взгляду открылась лачуга дубильщика, Генри невольно подумал, как сильно это строение с камышовой крышей отличается от грандиозных построек Вудфилд-Хауса.

Нужно выбросить из головы все, что говорила ему сегодня Клара. Слишком она податлива и с легкостью уступает давлению общества и семьи, которому, несомненно, подвергнется, если он по глупости обмолвится сэру Томасу о своем желании взять ее в жены.

Сэр Николас Спенсер специально приехал из Англии за своим трофеем, и состязаться с ним не имело смысла. Титул и деньги говорили сами за себя, а у Генри не было ни того, ни другого. Шесть месяцев назад она поступила разумно, а он – глупо. Теперь и он поумнел. Пусть останется все как есть.

Младший Дарби, босоногий, едва прикрытый лохмотьями, сидел у каменной изгороди хибары, когда Генри перешел через ручей. На глазах святого отца ребенок уронил в грязь кусок сырой картофелины, которую держал в чумазой ручонке. Лицо мальчика покрывали серые разводы слез. Встав на четвереньки, он пополз за своим утерянным сокровищем. В этот миг откуда ни возьмись выскочила маленькая собачонка и, проглотив картофелину, быстро убежала. Ребенок разревелся в голос, но при виде приближающегося Генри умолк.

Чумазое личико с заплаканными глазами повернулось к священнику с выражением узнавания, и тонкие ручки потянулись вверх, чтобы его подняли. Наклонившись, Генри без колебания поднял ребенка и направился к двери лачуги.

Когда мальчик положил головку ему на плечо, Генри понял, что не должен больше терять время в уютных салонах, ухаживая за женщинами.

Нет, подумал он, пригибая голову, чтобы перешагнуть через порог, его место здесь.

Александра долгое время с удивлением смотрела на десятки и десятки картин, выставленных вдоль стен на одном конце чердачного пространства. Занимая значительную площадь, прикрытые кусками холстины, они выстроились в шеренги, как батальоны солдат. Это было поистине завораживающее зрелище.

Молодая служанка не раздумывая проводила леди Спенсер мимо комнат прислуги в просторное помещение под крышей, где мисс Джейн занималась живописью и хранила свои рисунки и прочие произведения. Леди Спенсер была гостьей дома, и, когда упомянула, что леди Пьюрфой позволила ей посмотреть работы старшей дочери, девушка сделала реверанс и показала дорогу.

Последний лестничный пролет, узкий и крутой, привел их в большую, скудно обставленную студию с косыми балками крыши прямо над головой. Глазам Александры предстала мастерская серьезного художника. И очень деятельного, насколько могла она судить, глядя на накрытые ряды полотен.

– Прошу простить, миледи, за запах, – пробормотала девушка, не сходя с последней ступеньки. – Мне сказали, что это краска. Но я знаю, что мисс Джейн нравится проводить здесь время.

– Я хорошо ее понимаю, – отозвалась Александра, обведя взглядом пространство от одного большого закрытого ставнями окна до другого по обе стороны студии. В ближайшем углу против пустого мольберта и двух рабочих столов стоял видавший виды табурет, и повсюду были расставлены всевозможные корзины, ведра, рулоны холста, мешочки с пигментом и бочонки с маслом. – Можешь оставить меня одну. Я ни к чему не прикоснусь.

Служанка улыбнулась в ответ, но продолжала стоять.

– Миледи, до сих пор никто из гостей не спрашивал разрешения посмотреть работы мисс Джейн.

Александре понравилась преданность юной девушки.

– Возможно, никто из них просто представить себе не мог, насколько она талантлива. Я сама немного пишу, и мне не терпится взглянуть на кое-какие из ее произведений.

Слегка присев в реверансе, служанка направилась к лестнице, и вскоре Александра услышала, как внизу закрылась дверь. Оставшись одна, она ощутила волнение, даже мурашки поползли по спине.

Осторожно, чтобы не удариться головой о грубо отесанные балки, Александра прошла на середину чердачного пространства. Миновав мольберт и рабочие столы, открыла ставни одного окна, впустив внутрь солнечный свет. От вида зеленеющих окрестностей с этой высоты захватывало дух. Света, на удивление, было в избытке. Александра сразу поняла, почему Джейн предпочитала здесь находиться. В тени за холстами прятались одинокий стул и простой топчан, которые Александра только сейчас заметила. Джейн, видимо, использовала одну часть мансардного помещения для работы, а другую – для хранения.

Александра походила немного вокруг, восхищаясь организацией труда молодой женщины, полистала блокнот с зарисовками, оставленный на одном из столов. Сделанные, похоже, в спешке, рисунки изображали группу играющих детей. Ее взгляд упал на ряд кистей, заполнявших большое ведерко, и у нее зачесались пальцы от желания потрогать тщательно вымытую щетину. Прислоненная к ведру, стоила дощечка, используемая, вероятно, как палитра для смешения красок. Александра повернулась, и ее взгляд упал на группу холстов у балки возле топчана.

Женщин, как правило, учат рисовать, но искусство живописи, в частности, масляными красками, считают приоритетом мужчин. Александра знала, что вдвоем с Пенелопой Кавардайн они были в Лондоне редким исключением из правил. Конечно, думала она, направляясь к группе холстов, миссис Кавардайн не мешало при этом иметь в качестве друга и ментора самого сэра Джошуа Рейнольдса.