Выйти замуж не напасть, как бы замужем не пропасть - Татьяна Киселева Страница 19

А я стояла в оцепенении и мне хотелось орать от той невыносимой боли, что рвала мое сердце на части. Мне хотелось вцепиться в него что есть силы и не отпускать. Но я отпустила, и он еще раз посмотрев на нас побежал внутрь двора призывного пункта. Толпа провожающих ломанулась к воротам в след за призывниками. Я почти сразу потеряла его из виду, он растворился среди таких же бритоголовых мальчишек. Ворота перед нами закрылись. Лишь была слышна перекличка.

А через какое-то время ворота открылись и автобусы проехали мимо нас увозя с собой часть моей души. Ослепшими от слез глазами я высматривала в окнах Сергея и мне даже показалось, что я его увидела.

- Ну, ладно, давай, пока. –хлопнул меня по плечу Никита.

- Приезжайте в гости. – попрощалась со мной Мила. И они ушли.

- Мама не пач, - погладил меня по голове сынишка. – Де боно?

Я прижала сынишку и разрыдалась в голос – Мой ты мужчина!

Понимая, что пугаю сына попыталась, успокоиться и побрела на троллейбус.

Как доехала, как дошла до дома, как кормила сына, укладывала его спать, все слилось у меня в какой-то механический процесс, который шел независимо от моего внутреннего состояния. Я бесконечно включала на проигрывателе одну и ту же песню, и слезы бежали по моему лицу.

«Сегодня целый день идет снег,

Он падает тихо кружась.

Ты помнишь тогда тоже все было засыпано снегом.

Это был снег нашей встречи,

Он лежал перед нами белый-белый,

как чистый лист бумаги,

И мне казалось, что мы напишем

На этом листе повесть нашей любви.

Такого снегопада, такого снегопада.

Давно не помнят здешние места,

А снег не знал и падал,

А снег не знал и падал

Зима была прекрасна,

Прекрасна и чиста.

Снег кружится летает летает

И позёмкою кружа

Заметает зима заметает, все что было до тебя»

Рассказывал в песне историю любви грустный голос солиста ВИА «Пламя», а мое сердце замерзало от тоски и никак не могло отогреться даже от робкой ласки сынишки.

В таком вот зомбическом состоянии я провела два дня, а на третий, мне пришлось сбросить с себя оцепенение. Надо было вести сдавать в прокат проигрыватель, если не хочу платить за него дополнительно. Денег у меня было мало и такой роскоши позволить себе я не могла, и мы с сыном поехали.

А придя домой, я обнаружила в почтовом ящике записку на двух листочках из записной книжки.

«Анютка. Родная моя, ездили в кинопередвижку получать фильмы. Еле уговорил заехать домой, хотел еще раз обнять вас. Мы находимся в аэропорту. Нас завтра будут отправлять на самолете. Ну ладно, как приеду в часть напишу. Сейчас не когда. Капитан торопит. Поцелуй сынульку крепко-крепко. Целую тебя крепко моя дорогая. Чур не плакать. Твой Сергей. 3-20.

Мы разминулись всего на каких-то десять минут.

Это просто какой-то закон подлости!  Два дня сидела безвылазно, а он приехал, когда я ушла из дома. Собрав ребенка, я рванула в аэропорт.

И мы украли у разлуки еще три с лишним часа. А ранним утром они улетели в Красноярск.

Как бы это не было сложно, мне пришлось привыкать жить без Сергея. Днем я решала проблемы, а ночью плакала, уткнувшись в его футболку. За три месяца такой жизни я похудела с семидесяти до сорока пяти килограмм, стала худее, чем я была в девчонках.

В первую очередь мне надо было устроить Павлика в садик. В военкомате мне в помощи отказали, объяснив, что путевку дадут только после того как муж, примет присягу, а это не раньше, чем через два-три месяца.

М-да. А у меня всего двадцать пять рублей. Нет, вру. Уже двадцать. На эти деньги мне три месяца не протянуть.

Подруга посоветовала пройтись по садикам и предложить услуги маляра в обмен на путевку. Но в ближайших к дому садиках ясельных групп не было для таких малышей, как мой сынишка. Павлуше было всего одиннадцать месяцев. Не сразу, но садик мы все же нашли, и я приступила к работе.

Павлик был в соседней группе среди деток, которые были старше его, так как ясельки были закрыты на карантин. И я была вынуждена слышать, как горько плачет мой сынок.

Он плакал там, а я глотала слезы, стоя на стремянке. Во всей этой истории хорошо было только одно. Пока я работала в садике, меня там кормили три раза в день. И заведующая по окончанию ремонта заплатила мне двадцать рублей.

Карантин в ясельках наконец-то закончился, но мы туда не попали. Так как подхватили какую-то заразу и загремели в инфекционное отделение на две недели. А в больнице попали в контакт с ещё с какой-то заразой и нас отправили домой сидеть на карантине еще на три недели.

Деньги заканчивались и я, подумав, я решила съездить к отцу Сергея и попробовать занять денег у него. Но там меня с порога обозвали неблагодарной тварью и шалавой, которая радуется, что мужа забрали в армию. Я промолчала, оправдываться не стала. Не стала и рассказывать о том, что мы с сыном лежали в больнице. И побыв, там еще немного уехали домой не солоно хлебавши.

Выход из положения я нашла, познакомившись с соседкой –пенсионеркой. И та, узнав, что я по профессии маляр, попросила сделать у неё на кухне ремонт. Сторговались на двадцати рублях, и я три дня убила на то, чтобы вылизать её кухню. Это было весьма кстати, не пришлось влезать в долги.

Карантин, слава богу закончился. Я отвела сына в садик и вышла на работу. И мне сразу стало легче и в плане душевного равновесия, и в плане финансового благополучия.  А тут еще приехали мои сестренки поступать в училище. Юлька, моя родная сестра и Лена – двоюродная, дочка тетки Шуры, младшей сестры моей мамы.

Девчонки хотели учиться вместе. Поэтому первоначальную идею идти в торговый техникум отмели, у Лены был слабенький аттестат. Сдали документы в училище при обувной фабрике на продавца промышленных товаров с умением работать обувщиком. Правда учится там стала только Юлька, Лена забрав документы уехала обратно в Десятилетие.

Юлька в деревню не поехала, осталась жить у меня. Её помощь мне понадобилась, так как я отучала от груди Пашу. Как же он плакал, мой малыш. Слезет ночью со своей кроватки, придет ко мне, положит ручку на грудь и горько-горько плачет. Вместе с ним рыдала и я, ну, во-первых, очень болела грудь. А во-вторых было жалко сынишку.  Вот Юлька и успокаивала малыша. По совету старших и опытных подруг, чтобы скорее перегорело молоко я туго перевязала грудь пеленкой.

Как-то вечером ко мне подошла соседка, у которой я делала ремонт и позвала меня посмотреть, что происходит у неё на кухне. И договориться о покраске окна. Честно говоря, я совсем не ожидала увидеть такой картины. Чистенькие и аккуратно побеленные стены, но от потолка и до панелей по трем углам кухни ярко-желтые полосы, словно провели филенку. Между нами девочками говоря, смотрелось это необычно и даже красиво. Но хозяйке такая красота была не нужна, и я её понимала.