Возраст Суламифи - Наталья Миронова Страница 19

Нелли догнала ее в коридоре.

– А этот твой… Он знает?

На сей раз ей удалось задеть дочь за живое, но Нелли была так поглощена своими проблемами, что в полутемном коридоре даже не заметила, как Лина изменилась в лице.

– Тебе-то что за дело?

– Ну как же! Он должен знать! Пойди к нему, – возбужденно заговорила Нелли, – может, он одумается… Может, женится…

– Да пусть хоть на коленях приползет, я за него не пойду.

– Ну и дура. Если ты не скажешь, я сама ему скажу. А квартиру на Ордынке я тебе не отдам…

– Ой, не хвалися, идучи на рать! – перебила ее Лина все с той же язвительной насмешкой, неизменно выводившей Нелли из себя. – А что ты сделаешь? Документы у адвоката папиного, тебе до них не добраться. А и найдешь – не возьмешь: у нотариуса копия. Мой тебе совет: Ордынку выброси из головы прямо сейчас. Я плату на книжку класть буду. Пока рожу, набежит приличная сумма.

– Ты не можешь так со мной поступить. Я твоя мать…

– Даже не начинай, – опять жестко перебила Лина. – Какая ты мать, я с детства знаю.

– Ну сколько можно попрекать! Был дурацкий случай, половину ты сама выдумала! Крик подняла, Ольгерта против меня настроила, чуть съемки не сорвала, а ничего же не было!

– Давай не будем, Неля, – опять прервала ее Лина. – Хватит, надоело. Вон уже Митька опять плачет.

И она бросилась бегом к себе в комнату, а Нелли осталась одна.

* * *

Полина Полонская – ей не нравилось сочетание «пол» – «пол», она всем представлялась просто Линой, и только мать звала ее Полькой, – начала сниматься в кино в шестимесячном возрасте. Еще бы, дитя звездной пары, любимцев всего Союза! В младенчестве у нее проявились прямо-таки феноменальные способности. Мама с папой снимались в картине, где герой бросает героиню с ребенком и уходит. Мизансцена была выстроена следующим образом: в коридоре стоит в дверном проеме героиня с младенцем на руках, а герой пересекает коридор ко входной двери и скрывается за ней. А героиня так и остается с младенцем на руках. Не говорит ни слова, и лишь одинокая слеза катится по ее щеке, когда дверь за героем закрывается. Очень трогательно.

Шестимесячная Полина внесла коррективы в этот сахариновый сценарий. Когда герой пересек коридорчик и взялся за ручку двери, она вдруг разревелась в голос. Папа развернулся и бросился к ней. Это получилось так естественно, так правдиво, что режиссер решил этот вариант утвердить. Герой все равно уйдет, но пусть сперва помучается.

Однако выяснилось, что то ли свет не так стоял, то ли помрежи что-то напутали (кажется, забыли накинуть на плечи героине платок, бывший на ней в предыдущей отснятой сцене), и кадр пришлось переснимать. Переставили свет, накинули платок, мотор! И опять Полина заплакала в нужный момент. Сама, без подсказки. Опять отец бросился к ней.

Тут уж режиссера охватил азарт. Он снял еще несколько дублей, и всякий раз повторялось одно и то же: полугодовалая Полина ударялась в плач в тот самый миг, как папа готов был ее бросить. Ради такого дела решили немного изменить сценарий: сцена расставания с дочерью – правда, по сюжету был сын, но кто будет интересоваться водопроводным краником спеленутого младенца? – преследовала героя как кошмар на протяжении всего фильма, и в финале он возвращался к любимой женщине, которую бросил на старте. Полине сулили большое кинематографическое будущее.

К счастью или нет, эти прогнозы не оправдались. Нелли и потом приводила ее на съемки, выторговывала для дочери пусть хоть маленькую, но роль в каждом фильме, в котором снималась сама. Но Полина росла диковатой и замкнутой, в ней не было необходимой актерам открытости, общительности, стремления поделиться собой, выплеснуть страсти наружу, того, что Анджей Вайда в своем великом фильме назвал «все на продажу».

К тому же она уродилась «ни в кого». Ее отец и мать были звездной парой: он красавец, она красавица. А вот Полина красотой не блистала. Обычная девочка, умненькая, рано развившаяся интеллектуально, начитанная, но обремененная массой детских комплексов. Возможно, потому, что в звездной актерской семье ей мало кто уделял внимание.

Когда Полине было года два, в доме появилось экзотическое существо – фанатка. Ну типа сыриха. По-английски их еще называли «групи». Правда, изначально «групи» были скорее фанатичными поклонницами – сырихами – рок-групп и отдельных рок-звезд, но в последнее время свои «групи» появились и у футболистов, и даже у знаменитых преступников. Как бы то ни было, Галя Обухова – так звали эту «групи» – была фанатичной поклонницей Нелли и Владимира Полонских. Звездной пары в целом. Она приехала из подмосковного города Электроугли с рюкзачком, в котором были сложены все ее нехитрые пожитки, вооруженная одной лишь наивной, но непрошибаемой уверенностью, что здесь она нужна, здесь ее место, здесь ей будут рады. Ей было шестнадцать лет.

Ее наивный оптимизм неожиданно оправдался. Правда, сама Галя Обухова, может, и не так представляла себе свою новую гламурную жизнь в Москве, но ее никто не спрашивал. Как раз уволилась очередная Полинина няня, и Нелли, долго не раздумывая, сунула девочку Гале Обуховой. Галя была согласна на все. Ребенка нянчить? Будем нянчить ребенка. Что угодно, только бы не возвращаться в опостылевший город Электроугли, где нет никакой работы и вообще тоска.

У Гали не было образования, кроме десяти классов школы, да и то из последнего она удрала, зато доброты и преданности было хоть отбавляй. Маленькая Полина первая назвала ее Галюсей и даже Галюсечкой. Так и прижилось. Имя «Галюся» ей очень шло. Она была маленькая, коренастого сложения, с тяжеловатыми бедрами и коротковатыми ногами. И лицо некрасивое: большой выпуклый лоб, под ним прячутся маленькие глазки, щечки по-детски пухлые, носик кукишем. В общем, такая… такая Галюся.

Зато Галюся умела преданно любить. Полинины мама и папа вели богемную жизнь, вечно пропадали на съемках, превращали ночь в день и наоборот, а Галюся устроила Полине разумный распорядок, заботилась о ней, кормила, следила, чтобы девочка была всегда умыта и чисто одета, водила ее гулять да еще успевала убирать в доме и готовить.

Владимир Полонский, увидев такой расклад, настоял, чтобы Галюсе положили жалованье и платили вовремя, а то Нелли, не любившая раскрывать кошелек, готова была принимать ее услуги бесплатно. Когда семья переехала в огромную квартиру певицы Корсаковой на Котельнической набережной, Галюсе там выделили темную комнату и прописали.

Вот в этой квартире и случилась некрасивая история. Полине было тогда лет семь, она не все поняла. Ее родители жили так называемым «открытым браком»: изменяли друг другу напропалую. И без обид. Но когда Владимир Полонский однажды соблазнился неказистой Галюсей, а Нелли его застала, она устроила грандиозную сцену, изображая чуть ли не Медею [7], ее едва удалось остановить, окатив водой.