Пари, или не будите Лихо - Яна Лари Страница 19

– Уже нашла на свою голову, – выходит как-то слишком обречённо. Нет, так не катит. Прокашлявшись и дав себе мысленный подзатыльник, продолжаю уже с привычной уверенностью: – Вот так всегда, ждёшь приличного молодого человека с букетом и сверкающей улыбкой, а приходит вестник апокалипсиса.

– Почему именно он? – недоумённо усмехается Лихо.

– Ну я больше не знаю, рядом с кем ещё постоянно гаснут лампочки.

– Всего лишь конспирация, – пыхнув в сторону облачком дыма, он внезапно принимается жизнерадостно размахивать рукой с зажатой меж пальцев сигаретой. – Если ты прямо сейчас посмотришь вверх, то успеешь увидеть своих домочадцев.

Действительно, что в гостиной, что в Лизкиной комнате обличительно колышутся тяжелые портьеры, раздувая во мне невнятную неловкость.

– Разглядели б они с кем я, из окна бы сейчас торчало дуло отцовского ружья.

– Вот именно. Хотя меня бы и оно не остановило, – вынув вторую руку из кармана, Лихо касается пальцами моей щеки, заботливо заправляя за ухо волосы, затем, вернув кисть на уровень моих глаз, медленно с придыханием начинает разжимать кулак. – Я соскучился.

Последние слова необъяснимо подавляют порыв отступить. Сердце вот только разочаровавшись в людях, снова доверчиво обмирает в каком-то смутном не оформившемся до конца предвкушении праздника. Какая девочка хоть раз за свою жизнь не мечтала, чтобы её кавалер на манер бывалого фокусника извлёк из ниоткуда... к примеру розу или шоколадку? Да хоть подкову единорога? Похоже, детство во мне неубиваемо.

– Ой, что это? – подслеповато щурюсь, практически уткнувшись носом в серый комочек на его ладони. Лежащие в забытой сумочке очки сейчас пришлись бы очень кстати.

– Один момент, – зажав сигарету смеющимися губами, Лихо услужливо чиркает зажигалкой. – Вера, знакомься, это мой друг Василий.

Никакой это не Василий.

Это – кошмар. Это – просто нереальных размеров, мохнатый паук!

Округлив глаза и смачно наплевав на последствия, с истошным воплем выбиваю явно прибалдевшего Василия с раскрытой ладони. Особенно хорошо мой крик души дополняет неожиданный для самой себя удар локтём недоумку-Матвею под дых и пронзительный вой автомобильной сирены.

– Ненормальная, – сдавленно стонет он, сгибаясь пополам у заднего крыла соседского джипа.

– Ненормальный! – шиплю, обеспокоенно пытаясь разглядеть его лицо за длинной чёлкой. Неужели так больно?

Всего минута в компании Лиха и я уже опускаюсь до рукоприкладства. Между прочим, впервые на своей памяти, а ведь мне детей учить доверили! Позор.

– Вера... – голосом умирающего сипит он и грузно оседает в снег. – Помоги...

– Матвей, посмотри на меня, тебе плохо? – холодея, падаю рядом с ним на колени, но вместо ответа мне в лицо прилетает пригоршня ледяного крошева.

Будто глоток студёной воды в знойный полдень. Я даже не подозревала как остро всё это время нуждалась в разрядке – выпустить напряжение с криком, вдохнуть полной грудью беззаботность, зажмуриться от тёплого прикосновения к своей щеке... стоп, что?!

Лихо как ни в чём не бывало смахивает налипшие к моим щекам снежинки.

– По ходу я судьба твоя, Снегурочка, – приговаривает он, сверкая шальной улыбкой. – Балдею просто с того, сколько у нас общего!

Волна облегчения растворяет остатки нервозности в несмелом смешке.

– Ладно, с адекватностью всё понятно. Что ещё?

– Ну-у... ещё мы оба с утра почистили зубы. А вот прямо сейчас вместе будем удирать от разъярённой гориллы.

– В смысле?..

– А ну стоять, ироды! – вопль живущего на первом этаже штангиста не заглушает даже гулкий хлопок парадной двери.

– Спасибо за магнитолу, дядя! – Орёт сквозь смех Лихо, рывком увлекая меня к подворотне. – Не очкуй, сладкая, пока он на рефлексах кинется к машине проверять, нас уже и след простынет.

– А как же Василий?

– Какой ещё Василий?

– Друг твой!

– К чёрту Василия, – смешавшись с толпой на оживлённом тротуаре, он, наконец, останавливается, давая мне возможность отдышаться. Несколько секунд мы озадаченно глазеем друг на друга, затем компания галдящей ребятни оттесняет нас к витрине ювелирного магазина и Лихо поясняет, страдальчески закатывая глаза: – Васёк – тупой кусок резины. Я просто хотел растормошить тебя перед киносеансом. Мы, кстати, идём на ужасы.

Я растеряно замираю. Прохожие за его спиной снуют непрерывным потоком, машины оглушают нестройным рёвом моторов, но реальность будто сосредоточился в ребячливой улыбке напротив и остальное только мутный фон. Меня вдруг накрывает какое-то странное чувство – не приятное, и не угнетающее, скорее неподъемное, как золотой булыжник, который очень хочется забрать себе, но не по плечу ноша. И даже не принадлежит мне изначально.

– Больше так не делай, – отворачиваюсь, нехотя забирая руку из его большой тёплой ладони.

Это приключение, отражение гирлянды во влажном блеске карих глаз должны были достаться Лизке. Моей родной сестре, вбившей себе в голову, что Лихо от неё отрёкся чуть ли не под страхом смерти и принимающей в штыки любые попытки раскрыть ей глаза. Уверена, она в этот самый момент гипнотизирует телефон, ожидая ответа на тысячное сообщение, которое Матвей даже не стал читать. Что ж он за сволочь такая? А я? Я чем лучше?

Правда неприглядна, но я совершенно чётко отдаю себе отчёт, что в какой-то мере упиваюсь его косяками, потому что только так могу утвердиться в правоте принятого решения.

Пока Лихо ведёт себя как сволочь, я спокойна, но сейчас сомнения точат меня живьём, заставляя чувствовать себя воровкой. Туда ли я влезла со своими благими намерениями?..

Чем страшнее, тем лучше

Лихо

Мы чуть не опоздали. Верины шпильки своей провокационной высотой на добрую треть унявшие боль в подбитой печени, примерно на столько же помножили время необходимое на путь до развлекательного комплекса "Искра". Нежданчик, конечно, но признаться, приятный.

В жизни бы не подумал, что гордячка Вера так расстарается ради навязанного свидания. Тем более со мной. Она, скорее всего, даже не осознает своего стремления понравиться, а я, едва справляясь с дебильной улыбкой, непрерывно несу откровенную чушь. Подозреваю, меня давно никто не слушает, но лучше дурака валять, чем показать как меня на самом деле колбасит.

Пока освещение в кинозале не погасло, повторно приглядываюсь к напряжённой спутнице. Так и есть: ни туши, ни румян, ни даже блеска для губ – на первый взгляд выскочила, как была. Другого, может, такая небрежность провела бы, вот только строгая юбка длиною ниже колен – та же что в нашу первую встречу. Мои пальцы ещё помнят прохладу вельвета, практически ощущают жар кожи под ним. Обычный кусок ткани, а шпарит хлеще, чем в парилке. Такого эффекта не добиться даже будь она сейчас совсем без юбки, потому что этот соблазн на уровне тактильной памяти. Мозги сшибает напрочь.