Младшая сестра - Ронда Грей Страница 19

– Нам о многом надо поговорить, – заявил он с порога.

– Да, – сказала девушка, слегка улыбнувшись. – Ты знаешь, где меня найти.

– Мда. – Алан смотрел, как она надевает перчатки. – Зачем отцу понадобилось, чтобы я присутствовал при чтении его завещания? Разве что хотел в последний раз за что-то отомстить мне и у всех на виду передать ранчо своей Агнес.

– Может, он и не завещал ей ничего, а наоборот, сожалеет о вашей размолвке. – Девушка приблизилась к Алану, положила ему руку на грудь и посмотрела на него ясными зелеными глазами. – Может, он хотел извиниться перед тобой.

– Ты не знала этого старика, – сухим тоном произнес тот.

– Люди могут меняться.

– Люди – да, но не мой отец.

Она лишь пожала плечами. Алан заметил беспокойство в ее глазах. – Мы обязательно поговорим с тобой, – успокоил он девушку. – Я приеду к тебе на ранчо.

– И встретишься с Солом?

– Этот вопрос тоже надо решить. – Голос звучал грустно.

– Ты все еще думаешь, что Сол четвертует тебя? – Она склонила голову ему на грудь, вдыхая запах любимого мужчины. Где-то в глубине ее сознания мелькнула мысль, не последняя ли это их встреча?

– По-моему, ты недооцениваешь родственные чувства своего брата.

– Время покажет, кто из нас двоих прав.

– Угу. – Сейчас Алану хотелось думать не о темпераменте ее брата, а совсем о другом. Он задержал руку девушки. – Не знаю, что задумал отец, когда составлял завещание, но если он решил втянуть меня в какие-то передряги в связи с наследством, то я, очевидно, не скоро освобожусь.

– Я не собираюсь никуда уезжать с ранчо. – Трэлла отпрянула, когда Алан прижал ладонь к ее животу.

– Позвони мне. Она кивнула.

– Так или иначе, я свяжусь с тобой.

Им так много еще надо сказать друг другу, подумал Алан, но ждет Сэм. Девушка поднялась на носки, чтобы встретиться с губами Алана, наклонившегося к ней. В этом поцелуе они выразили и страсть, и беспокойство за будущее.

Взглянув на Алана, девушка повернулась и быстрым шагом вышла из хижины, будто боялась снова пройти через боль расставания. Сэм стоял у вездехода, не выказывая ни малейшего признака нетерпения.

Алан опустил руки в карманы куртки и стоял на крыльце, наблюдая за тем, как Сэм помог мисс Кэтэр забраться в машину. Усадив девушку, ковбой повернулся к Алану.

– Я позабочусь о ней. – Он будто признавал, что был свидетелем их интимных отношений.

– Спасибо.

Заведя двигатель, Сэм направил вездеход вниз по склону горы. Трэлла, высунувшись в окошко, подняла руку в прощальном жесте, и вскоре машина скрылась за деревьями.

Алан зашагал к конюшне, стараясь не думать о пустоте, образовавшейся у него в душе после отъезда Трэй.

Двадцать четыре года как нога Алана не ступала в отцовский дом. Но все здесь оставалось таким, как ему запомнилось. Только вот половицы немного стерлись, да тяжелая дубовая мебель, купленная еще его матерью, потеряла некогда вполне привлекательный вид.

Обивка выцвела и протерлась в нескольких местах, но это все та же хлопчатобумажная ткань в черно-желтую полоску, так хорошо знакомая с детства. Джек Кольт всегда ворчал, заявляя, что с этими чертовыми полосками он чувствует себя как в тюрьме.

Агнес не стремилась к тому, чтобы оставить отпечаток своей индивидуальности на интерьере дома, куда она вошла в качестве второй жены Кольта. Отец даже не поменял мебель после смерти жены. Если бы Алан был сентиментальным, он бы мог подумать, что Джек таким образом хотел сохранить память о своей первой жене. Но скорее всего причиной была обыкновенная скаредность.

Скупость отца распространялась на все стороны его жизни. Не случайно люди, с которыми он водил дружбу или имел деловые отношения, в большинстве своем пришли на его похороны скорее из чувства христианского долга, чем горестного сочувствия. Джек Кольт причинил им слишком много неприятностей при жизни, чтобы они могли искренне оплакивать его смерть.

Разговоры в комнате сразу прекратились, когда в дверях гостиной появился Алан. Дружба с семьей Кэтэров давала ему возможность поддерживать знакомство с большинством владельцев ранчо в округе. Но никто из них не ожидал увидеть Алана сегодня здесь. На кладбище, еще куда ни шло, но в доме…

Все знали, что Джек грозил пристрелить сына на месте, если его нога ступит на эту землю. Как правило, такие угрозы дальше словесных эмоций не идут, но немало людей считали, что в данном случае это не пустые угрозы, – Джек наверняка убил бы своего сына, как и обещал. Но старый хозяин ранчо умер, и Алан приехал домой впервые за много лет.

Минутное молчание было прервано низким, хрипловатым женским голосом:

– Алан.

Овдовевшая миссис Кольт пробиралась между небольшими группами людей, двигаясь с кошачьей грацией. Агнес работала манекенщицей до замужества, но до сих пор ходила так, будто все еще слышала вокруг себя щелчки камер.

– Я так рада, что ты смог приехать. – Женщина протянула к пасынку холеные руки.

Его позабавил туалет Агнес. Платье было, как и подобает случаю, черным. Но оно выглядело на ней настолько модным и экстравагантным, что подобный траур превращал демонстрацию трагедии в фарс.

Ощущая косые взгляды присутствующих, Алан подумал, что кое-кто, наверняка, предполагает стать свидетелем стычки между вдовой и изгнанным из дома пасынком. Он не собирался изображать сентиментальную сценку из жизни семейства, сплоченного общим горем, поэтому проигнорировал подставленную для поцелуя щеку. Если Агнес и оскорбилась его отказом подыграть ей в спектакле под названием «безутешная скорбь», то виду не подала.

– Давно тебя не видела.

Она пробежала глазами по его фигуре, начав с копны взъерошенных золотых волос. Затем ее взгляд переместился на темно-синюю рубашку, пиджак и ниже, к жестким черным джинсам. Последней деталью демонстративного осмотра были старые, но хорошо начищенные черные ботинки.

– Я, наверное, так никогда и не привыкну к манере мужчин носить джинсы на официальных мероприятиях, – сказала Агнес, больше констатируя факт, чем осуждая неуместность подобной одежды.

– Мой белый галстук и смокинг в чистке, – ответил Алан, не извинившись за свой наряд. – Ты хорошо выглядишь, Агнес.

– Хорошо? – Она скривила тщательно накрашенные губы в презрительной улыбке. – И это все, что ты можешь сказать после стольких лет отсутствия?

Алан не спешил с ответом, медленно скользя глазами по совершенному овалу женского лица. Агнес было двадцать три года, когда она вышла замуж за его отца. В пятнадцать лет, а именно столько ему тогда было, Алан не мог вообразить себе более красивого создания. Надо сказать, прошедшие годы были к ней благосклонны. Или, точнее, Агнес была к себе небезразлична, цинично подумал Алан. В свои сорок восемь лет она выглядела прекрасно. В блестящих черных волосах нет и намека на седину, а небольшие морщинки, оставленные возрастом на лице, искусно прикрыты косметикой.