Чистое сокровище - Сандра Мэй Страница 19

Франческа и Лучиана выбрали для Кэти нечто потрясающее! Бесформенное, мешковатое, огромного размера одеяние в веселенький цветочек на сером фоне называлось платьем. Обе дамы в один голос уверяли Кэти, что именно так одеваются все приличные беременные женщины в Италии. Когда пришел черед выбирать «что-нибудь нарядное», Кэти замолчала, дав себе слово не раскрывать рта до возвращения домой.

В результате она оказалась счастливой обладательницей аж трех туалетов, которые сама не купила бы никогда в жизни даже под угрозой немедленной и мучительной казни. Теперь нужно было очень постараться, чтобы убедить Кэти в том, будто Франческа и Лучиана хорошо к ней относятся!

Вечером Кэти попыталась пожаловаться Сандро – но он неожиданно обиделся и холодно прервал ее, сказав, что она ведет себя глупо, точно маленькая капризная девочка, и что виною всему ее гормоны. Кэти настолько опешила, что не стала спорить – и в результате без сна провалялась в кровати до рассвета, кипя от злости и ведя бесконечные внутренние дебаты со своими противниками.

Сегодняшнего приема она и так боялась до одури, вчерашние события вывели ее из себя – в результате Кэти преисполнилась холодной решимости поступить по-своему и надеть то, что ей идет… или, по крайней мере, то, в чем она не так сильно напоминает зачехленного слона.

Теперь она сидела перед зеркалом, а веселушка Кьяра, мурлыча под нос что-то мелодичное, ловко укладывала золотистые локоны в причудливую прическу.

Результат понравился обеим, а потом Кьяра метнулась в гардеробную и принесла ТО платье. Кэти наморщила нос и с достоинством сообщила:

– Сегодня мне ЭТО не понадобится. Убери, пожалуйста, и принеси черное платье со стразиками.

Кьяра немного помрачнела. На пороге гардеробной она остановилась и нерешительно посмотрела на Кэти.

– Вы уверены, синьора Катарина?

– Кьяра, мы договорились – я для тебя просто Кэт.

– Да-да, я помню, просто… Синьора Франческа будет очень недовольна.

– Хочешь, скажу страшную вещь? Мне глубоко фиолетово, что подумает синьора Франческа. Я не собираюсь надевать чехол для мебели в цветочек.

Кьяра не удержалась и фыркнула – но тут же возразила:

– Это хорошее платье, чистый лен! А что свободное – так моя мама всегда говорит, что главное – не утягивать пузо, а то ребеночку будет трудно дышать…

– Кьяра! Неси черное платье. И иди… куда-нибудь. Я сама оденусь.

– А помочь?

– Справлюсь. Вообще-то мне рожать еще только через четыре месяца. Вполне могу себе позволить некоторую самостоятельность.

Когда она спустилась в парадную гостиную, гости еще не начали собираться, но семья была в полной готовности. Синьора Франческа величаво восседала в своем любимом резном кресле, напоминая королеву-мать; Алессандро в картинной позе стоял возле камина с бокалом вина в руке; вокруг него, словно ядовитый плющ, обвилась – так показалось Кэти – Лучиана дель Боска в чем-то малиновом, бархатном, обтягивающем и с огромным декольте. Малиновый цвет категорически не шел Лучиане, а благородный бархат смотрелся на ней словно дешевый плюш… Черные прямые волосы разметались по плечам, как змеи, ярко-алый рот был растянут в обольстительной, по мнению Лучианы, улыбке, приоткрывавшей не только белоснежные мелкие зубы, но и розовые десны, глаза были томно прикрыты. Она что-то щебетала по-итальянски, а Алессандро снисходительно улыбался в ответ.

Острый приступ ревности неожиданно накатил на Кэти, но она справилась с собой и спокойно вышла на середину комнаты. Франческа вскинула на невестку холодный взгляд – и, слегка побледнев, поджала тонкие губы. Лучиана явственно икнула – и по-английски процедила совершенно убийственным тоном:

– Надеюсь, к приезду гостей твоя жена переоденется, Алессандро? Не собирается же она встречать гостей в нижнем белье?

Кэти улыбнулась змее со всей возможной нежностью.

– Собираюсь. Спасибо, что оценила мой наряд. Зависть другой женщины – лучший комплимент, не так ли?

На Кэти было простое черное платье из мягкой струящейся ткани – нечто вроде стилизованной греческой туники. Одно плечо было обнажено, с другого спускалась изящная драпировка, перехваченная серебряной пряжкой. Ткань платья была расшита крохотными стразами и очень маленькими серебряными звездочками – при малейшем движении создавалось ощущение, что ткань переливается, подобно глади ночного пруда при свете полной луны…

Кроме того, платье выгодно подчеркивало достоинства фигуры Кэт, а округлившийся живот ненавязчиво скрывало. Молодая женщина перестала обращать внимание на дам и устремила жадный и доверчивый взгляд на своего мужа, ища его поддержки, одобрения хотя бы улыбки…

В черных глазах Сандро на мгновение явственно промелькнуло восхищение – но уже в следующий миг он нахмурился, нерешительно покосившись на мать. Синьора Франческа произнесла что-то по-итальянски, очень тихо и строго. Сандро поставил бокал на каминную полку и подошел к Кэти.

– Ты прекрасно выглядишь, дорогая.

– Я старалась для тебя.

– Все замечательно, Кэт, но… мама полагает, тебе лучше надеть один из тех нарядов, которые вы вчера купили. Это платье не подходит к твоему… в твоем… положении. Так сказала мама, а ее вкусу я доверяю безоговорочно. Неужели так трудно прислушиваться к ее советам?

Холодное бешенство поднималось со дна души Кэти. «Мама сказала»! В ее «положении»!

Мама Кэти никогда не следила толком за тем, что носит ее дочь. Никогда не настаивала на аккуратных косичках и теплых рейтузах. Миссис Гроувз придерживалась того принципа, что человек должен сам принимать решения и нести за это ответственность. В детстве и юности Кэти горько жалела о том, что ее мать равнодушна к ней, но в эту минуту ей вдруг вспомнилась давно забытая сценка из школьной жизни…

Кэти, следуя безумной подростковой моде, явилась в школу в драных джинсах и с разноцветными прядями в белобрысой копне тщательно начесанных волос. Классная руководительница мисс Призм, злобная старая ведьма, только что не визжала и не топала ногами, после чего отказалась пускать Кэти на уроки и приказала родителям явиться в школу.

Мама совершенно случайно оказалась в Лондоне – в перерыве между соревнованиями. Она молча выслушала зареванную и обиженную Кэти и равнодушно пожала широкими, мускулистыми плечами профессиональной спортсменки.

– Неужели ты не можешь сама решить такой простой вопрос? Впрочем, раз вызвали – схожу.

И она пришла в школу, мама – стремительная, сухощавая, подтянутая, загорелая, убийственная, словно стрела, выпущенная из ее любимого лука…

Кэти на всю жизнь запомнила, как съежилась и стала меньше ростом мисс Призм, как вытянулось лицо у директора, когда в кабинете зазвучал низкий, чуть хрипловатый и совершенно спокойный мамин голос.

– Вы ухитрились нарушить сразу несколько статей английской Конституции – и после этого еще и высказываетесь в подобном недопустимом тоне? Нарушение прав ребенка, свободы личности, оскорбление достоинства, препятствование получению образования, публичное оскорбление словами и действием – полагаю, этим делом с удовольствием займется дисциплинарная комиссия Министерства образования. Вам, мисс Призм, могу сказать лишь то, что в моем понимании внешний вид и форма одежды никаким образом не могут влиять на уровень знаний учащегося. Разве что имело место нарушение внутреннего устава школы – но, насколько мне известно, наша школа муниципальная и ношение формы не является обязательным. Если я узнаю, что к моей дочери в результате этого инцидента относятся предвзято, я обращусь во все необходимые инстанции… и в суд, разумеется, тоже. Всего доброго.