Чайная на Малберри-стрит - Шэрон Оуэнс Страница 19

— Удар ниже пояса, Аврора. Не понимаю, что вообще с тобой приключилось. Ты же знаешь, как я люблю эту араукарию. Сам дядя Берти посадил ее!

— А я не понимаю, что приключилось с тобой! Устроить такую сцену из-за нескольких старых деревьев. Когда я впервые увидела тебя в магазине среди прекрасных книг, я подумала, что ты не такой, как другие. Что ты не похож на обыкновенного мужлана с бесконечными разговорами о футболе. Ты был из другой эпохи. Ты был моим мистером Рочестером. Моим героем. — Она простирала к нему руки, как будто он разбил ее бедное сердце.

— А ты была моей Джейн Эйр, — растроганно промолвил он в ответ. — Моей слабой и хрупкой повелительницей. Но теперь из-за этой оранжереи…

— Понятно. Значит, ты такой же, как все, ставишь мне палки в колеса, не можешь допустить, чтобы я приобрела какой-то авторитет. — Она подошла к окну и стала смотреть на место, где в конечном итоге должна будет появиться великолепная оранжерея.

— Я не хочу мешать тебе. Я просто хочу спасти свой сад. Разве нельзя построить оранжерею поменьше, чтобы не пришлось выкорчевывать араукарию?

— Нет, нельзя. В ней должно быть достаточно места для шестидесяти стульев, двух тысяч книг и небольшой сцены для выступлений! — отрезала она твердо. — Мистер Смит составил смету, и я ее одобрила.

— Ты же знаешь, что я могу в два счета положить конец этому светопреставлению. Дом и участок у нас в совместном владении. Я мог бы пойти в суд и положить этому конец.

— Так, так, так! Замечательно. Борьба обещает быть жестокой и беспощадной. Позвольте сказать вам, Генри Блэкстафф, что вы поздновато спохватились: раньше нужно было демонстрировать характер! Не пытайся теперь доказать мне, что хозяин в доме мужчина! Этот номер не пройдет. Я не позволю помешать мне! Сама срублю дерево, если понадобится!

— А если я поведаю всем твоим драгоценным друзьям, что твое настоящее имя — Герти Лич и что ты официально поменяла его в тысяча девятьсот семьдесят четвертом? И что твой папаша был заядлым картежником, с замашками трансвестита и судимостью за мошенничество. Твои драгоценные снобы, которые приходят сюда, только чтобы на дармовщинку выпить и закусить, опрометью ринутся тогда вон из моего дома! Небось давку устроят в дверях!

— Если ты сделаешь это, клянусь чем угодно, сам отправишься к дядюшке Берти гораздо раньше, чем думаешь! Не сомневаюсь, в раю все засажено араукариями чилийскими! — С этими словами она помчалась вверх по лестнице в спальню и хлопнула дверью так, что затряслись перила.

Внезапно почувствовав слабость, Генри опустился в кресло с овальной спинкой. Аврора впала в нешуточную ярость. Не простит его еще несколько недель. И с какой стати она должна его простить? Он только что угрожал жене отнять у нее самое дорогое, что у нее есть, — ее репутацию. Он и вправду становится хрестоматийным негодяем. Лучше бы он с самого начала благословил ее оранжерейную затею, и все. Она все равно не отступится.

Самое ужасное, что придется выкорчевать дерево дядюшки Берти. Кажется, Арнольд Смит считает, что это самый верный способ от него избавиться. А ведь это как выкорчевать самого Берти. Какое чудовищное надругательство над памятью его покойного благодетеля!

— Сегодня я хочу почитать из «Грозового перевала», — объявила Аврора день или два спустя.

Генри не слушал. Он знал, что Аврора обращается не к нему — просто репетирует, проверяет, как звучит ее голос.

Она не обращала на Генри никакого внимания.

— Сочинение мисс Эмилии Бронте. Первое издание вышло в тысяча восемьсот сорок седьмом году. — Пауза. — «Здесь, на голой вершине холма, земля затвердела от ранних бесснежных морозов, и холодный ветер пронизывал меня насквозь…»

Боже милостивый, подумал Генри и пошел взять пальто. Не прогуляться ли ему до чайной «У Малдуна», не утешить ли себя хорошим бифштексом и кусочком пирога с почками?

Клэр Фицджеральд снова вернулась в Белфаст. Она сидела в баре отеля «Европа» и только что заказала еще выпить. Всем напиткам она предпочитала белое вино, а в этом отеле был большой выбор вин в порционных бутылочках по 0,375 литра. Нужно попросить, чтобы поскорее принесли меню. Она страшно проголодалась, целый день работала без передышки. Хотите верьте, хотите нет, но выбирать места для фотосъемок и названивать по телефону очень утомительно. Рядом на столе лежала стопка глянцевых журналов, которые ей предстояло изучить на предмет содержания и стиля, и милая сумочка от Лулу Гиннесс. Что еще положено иметь при себе культурной женщине?

Заметив, что на нее посматривает вполне симпатичный бизнесмен, она отвернулась, чтобы не обнадеживать его. Он был хорошо одет и вообще казался весьма приятным, и сама она не раз проводила вечер в компании привлекательных незнакомцев. Но сегодня у нее не было настроения заводить новые знакомства и поддерживать беседу. Она оглянулась на него. Он махал ей рукой. Проклятие.

Этот второй приезд в Белфаст — настоящая ошибка. Глупо было рассчитывать, что ей уже все нипочем. Все точно так же, как и в первый раз, когда она приезжала в начале января навестить тетю, правда, тогда у нее было не столько времени, чтобы предаваться размышлениям и воспоминаниям, потому что она приехала вместе с родителями. До этого она не наведывалась в Белфаст долгие годы, но теперь казалось, будто она никогда и не уезжала. Охваченная внезапным приступом меланхолии, Клэр словно вновь превратилась в потерянного подростка. И уж совсем тошно ей стало после того, как она зашла в чайную «У Малдуна», когда вновь ожили старые воспоминания, которые нужно было бы навсегда похоронить еще двадцать лет назад вместе с ушедшей юностью.

«Перестань сейчас же, — убеждала она себя. — Вернешься в Америку, и все встанет на место. Только в этом дурацком городе вечно чувствуешь себя не в своей тарелке. Завтра же утром улечу в Нью-Йорк, и все будет хорошо».

Не теряющий надежды бизнесмен прислал бармена с бутылкой самого дорогого вина, какое только было в отеле, она кивнула ему в знак благодарности. Работа в издательском деле научила ее держаться предельно вежливо с каждым, пока не выяснишь, кто перед тобой. Она налила немного вина и сделала пробный глоток. Превосходно! Секунду она раздумывала, не пригласить ли его за свой столик. Не будет большого вреда, если они немного побеседуют. Он и вправду казался очень милым. Может, составит ей компанию за ужином.

Нет, ни к чему. Она не в настроении. Он станет интересоваться ее работой, расспрашивать о Нью-Йорке, а потом ей придется ломать голову, как бы поделикатнее дать ему понять, что она не останется с ним на ночь. Ужин превратится в военную операцию, главной целью которой станет забота о том, чтобы ненароком его не обидеть. Она глянула в его сторону. Он все еще смотрел на нее в ожидании сигнала. Надо будет вернуть ему бутылку, поблагодарить, сказать, что у нее раскалывается голова, — что-нибудь в этом духе. Но сейчас даже такой вариант объяснений казался ей слишком обременительным.