Стеклянная невеста - Ольга Орлова Страница 19

Подумав, я прошла вдоль железной ограды, опоясывающей огромный комплекс высотного здания МГУ — учебные корпуса и общежития студентов разных факультетов, — и присела на скамейку. Сквозь просветы в кронах деревьев виден был вздымающийся центральный шпиль, летящий сквозь замерзшие сизые облака.

В этот ранний час еще почти никого не было. Пробежал трусцой голый по пояс парень, где-то шаркала об асфальт невидимая метла дворника. Мне опять захотелось плакать, но я тут же одернула себя: что такое? почему еще сутки назад я и думать не думала?.. Что вообще случилось? Ну, подрались из-за меня — какие пустяки! Мало ли кто из-за кого дерется? Будь на моем месте та же Верочка… или Катя, он бы также защитил их честь.

Но я не могла успокоиться. Я твердила себе, что весь этот клуб, который я восприняла с таким экзотическим восторгом, является не чем иным, как бандитским притоном, разгульным собранием во всю оттягивающихся политиков и уголовников. Тем более что сами политики при ближнем рассмотрении оказываются теми же уголовниками. Что мне до всего, что творится там? Мое дело прийти, отплавать и получить свои баксы. Главное, это учеба. Мне осталось всего ничего — сдать госэкзамены и войти в настоящую, серьезную, взрослую жизнь, где нет места подростковым разборкам.

Мотоциклист закончил ремонтировать свой черный драндулет, оседлал его и быстро проехал мимо меня. «Хватит себя мучить! — подумала я и решительно поднялась. — Надо поспать хоть немного до семинара, а то буду вареной весь день. А мне еще ночью опять выступать».

В проходной никого не было. Лишь за окошком сторожевого помещения мелькнула равнодушная физиономия незнакомого мне милиционера. Я прошла по внутреннему дворику к «высотке». Когда открывала тяжелую дверь, ветер ударил меня в спину и попытался проскочить за мной. Дверь мягко закрылась, преградив путь непрошеному гостю. Скоростной лифт мягко стеснил грудь и мигом доставил меня на мой этаж.

Возле нашей с Танькой двери сидела Мурка — коридорная кошка. За последний месяц она привыкла встречать меня, когда я возвращалась из клуба, и спала со мной последние утренние часы. Мурка терпеливо ожидала меня и сонно покачивалась на месте. Я открыла дверь, и мы вошли. Мурка, как всегда это делала, начала обход душевой и туалета, а я прошла в свою комнату, оставив для нее щелочку в двери.

Едва я легла, как почувствовала, что не хочу спать. В приотворенное окно задувал ветерок, на подоконник, не чуя близкую кошку, сел голубь и стал шумно топтаться. Я взяла со стола конспект лекции по праву и стала проглядывать записи. Днем будет семинар, а я так и не заглядывала в тетрадь. Я стала читать: «Последнее время давление на СМИ и журналистов становится все изощреннее. Существуют две главные болевые точки — доступ к информации и аккредитация: журналистов не допускают к информации, принимая правила аккредитации, лишающие их возможности присутствовать на социально значимых мероприятиях…»

Я прочла о еще одной проблеме — проблеме безграмотности — и отложила конспект, мысленно повторяя про себя: «Правовая неграмотность журналистов проявляется в их неумении уверенно ориентироваться в правовом пространстве СМИ. Это важно для тех, кто пишет на социально-экономические темы, делает репортажи о правоохранительных проблемах… Почему Граф позволил мне смотреть на драку с Пашей Маленьким и остальными двумя? И как он на меня посмотрел, прежде чем идти драться!.. Если бы Граф это делал не ради меня, а просто чтобы наказать нарушителя, то он бы и не заметил меня. И потом, подошел ко мне еще в самом начале, до представления, и предложил остаться после номера. Не планировал же он заранее все эти потасовки?.. Конечно, нет. Если бы он думал очаровать еще одну дурочку, то зачем применять такие сложные ходы? И Катьку не пустил лечить себя…

Я вновь прокрутила в голове все, что произошло ночью, в клубе…

Что же теперь делать? И как мне завтра, то есть уже сегодня, встретиться с ним? Что сказать?.. Ах, как бы хорошо забыть все!.. Как хорошо, как спокойно было еще вчера!.. Я приподняла голову. В щелку двери бесшумно и гибко вошла Мурка, подошла к моей кровати и мягким прыжком взлетела на одеяло. Понюхала вокруг, нашла удобное место, упала и свернулась кольцом. Потом зевнула во весь рот, посмотрела на меня, удостоверилась, что все хорошо, и улеглась. Я внимательно наблюдала за всеми ее манипуляциями.

«Вот так-то и надо! — подумала я. — Так-то и надо! Все образуется… Все должно образоваться!»

Теплый московский летний день постепенно серел, холодно зажигались уличные фонари, расцвечивались неоновыми огнями витрины магазинов, вывески кафе и ресторанов, рекламные щиты вдоль дорог — и оживлялась ночная, не похожая на дневную московская жизнь; тяжелее и стремительнее неслись потоки сверкающих разноцветных машин, успевшие вырваться из нудных дневных пробок, оживленнее потекли по вылизанным тротуарам ручейки прохожих… Каждую ночь после двенадцати я готовилась окунуться в иную, совсем не похожую на мою обычную, дневную жизнь. Каждый вечер в сумерках я посматривала из окна своей комнаты, ожидая, не блеснет ли в свете фонаря между кленами бок графского «Мерседеса», на котором я полечу в клуб, парить в изумрудной воде аквариума. Дни, когда я оставляла свой «Опель» пылиться на стоянке, приходили все чаще и чаще.

Чем все это должно было кончиться, не знал, наверное, никто. Не знала и я, да и старалась об этом не думать. Пусть все идет как идет. Бесполезно было говорить и с Графом: последние дни в моем присутствии на его лице постоянно было выражение потерянности и покорности, он все время старался мне угодить, старался предугадать мои желания. А ведь хотя прошел уже почти месяц с того памятного дня, когда Паша Маленький предпринял попытку пристать ко мне, мы с Графом все еще не были близки. За этот месяц не только он, но и я — мы оба были охвачены постоянным, мучительным напряжением, болезненным ожиданием, которое, наверное, разрешить могла только я.

И вместе с тем ни за какие блага в мире не желала бы я прекращения этих моих и его страданий и была счастлива каждым часом, проведенным рядом с ним. А казалось бы, как все просто: пригласить Графа подняться ко мне (Таня, измученная моими рассказами, с радостью готова исчезнуть на любое время), а то и поехать к нему в одну из квартир. Какая нелепая пытка!.. Согласиться — и разом со всем покончить! Эта запретная мысль стала для меня за последние недели мучительной болезнью, частью меня самой, но раздутой, вместившей в себя все, все — весь мир!..

Несколько дней после драки с Пашей Маленьким и его друзьями все протекало по-прежнему. То есть Граф по-прежнему улыбался мне при встрече, весело шутил, проходя мимо. Но и в шутке, и в улыбке его уже что-то стронулось — я это чувствовала.

Еще через день он попросил меня закончить выступление пораньше и пригласил в ресторан — конечно, не в свой. Я согласилась. С тех пор почти ежедневно — все зависело от того, насколько я успела за день выспаться или от предэкзаменационного расписания, — он вез меня в «Метрополь», «Пекин», «Континенталь». А иногда — еще до ночного представления — в театр или на концерт. Если бы не окончание занятий, такой распорядок не выдержал бы даже мой железный организм, никогда доселе не болевший. Хорошо еще, что я была всегда отличной студенткой, и готовиться к госэкзаменам мне фактически не было нужно. А так, утром, приехав домой, я ложилась спать, просыпалась уже далеко за полдень, постепенно приходила в себя к вечеру и потихоньку начинала ждать новой встречи с ним.