Звонкое эхо любви - Беверли Бартон Страница 19

– Трент! Трент!

– А?

– Ты слышал хотя бы одно мое слово?

– Прости, Молли, я задумался.

– Что-то не так? В чем дело? Скажи мне. Если я могу помочь… я хочу, чтобы…

– Если ты действительно хочешь помочь… – Черт, черт, черт! Трент разрывался между Молли и правдой. Ему хотелось удержать Молли, сохранить планы, которые он строил, надеясь на спокойную, безмятежную жизнь с ней и ее детьми. Но разве можно держать Молли в подвешенном состоянии, пока он будет разбираться со своими чувствами к Кейт? Одному Богу известно, насколько сложны и противоречивы эти чувства. – Молли, я должен быть честен с тобой, – проговорил он. – Кейт и я… то есть, мы…

– Призрак прошлого материализовался и вновь завлекает тебя, – произнесла Молли. – Дело в этом?

– Отчасти.

– Это должно было произойти. Кейт была твоей единственной любовью, как Питер – моей. Не скрою, я разочарована. Я надеялась, что у нас будет хорошая, стабильная совместная жизнь. Но, положа руку на сердце, я должна сказать, что, если бы Питер мог вновь появиться в моей жизни, я бросилась бы в его объятия и никогда не отпустила бы его.

– У нас с Кейт не совсем так. Когда Питер умер, вы все еще очень любили друг друга. Мы с Кейт не могли видеть друг друга к тому времени, когда наш развод стал окончательным.

– Трент, неужели ты думаешь, будто я не знала, что это произойдет? Даже если бы Мери Белл не сказала мне?

– Что сказала тебе моя тетя?

– Что ты будешь любить Кейт Мелоун до конца своих дней.

Почему слова Молли как громом поразили его? Потому что его испугало, что это может оказаться правдой?

– Тетя Мери Белл склонна романтизировать ситуацию.

– Послушай, Трент, я никуда не денусь, – сказала Молли. – В моей жизни нет другого мужчины. Если ты не сможешь возобновить отношения с Кейт или поймешь, что не хочешь этого, я всегда буду ждать тебя в Проспекте. И пойму, если вы воссоединитесь. Кто знает, может быть, Кейт даже понравится мне.

– Ты удивительная женщина, – вырвалось у него.

– Не думаю. Просто я завидую, что у тебя появился второй шанс создать себе будущее с любовью всей твоей жизни.

Трент не нашелся, что ответить, поэтому промолчал.

– Береги себя, – проговорила она. – Позвони мне, когда возвратишься в Проспект.

– Обязательно. Обещаю.

Трент повесил трубку, затянул пояс халата и решительно направился к двери Кейт. Постучал. Никакого ответа. Он постучал снова.

– Кейт.

– Уходи.

– Кейт, нам нужно поговорить.

– Нет, не нужно.

– Нет, нужно. – Трент покрутил ручку – дверь была заперта. – Черт подери, Кейт, не веди себя так!

– Я не хочу ни видеть, ни разговаривать с тобой. Не сегодня. Просто оставь меня в покое. Я устала и хочу спать.

– Послушай, прости меня. Ты это хочешь услышать? Мне следовало сказать тебе, что звонила Молли, а ей я должен был сказать, что перезвоню. Просто она захватила меня врасплох, и мне было неловко разговаривать с ней, лежа в постели с тобой.

– Ты чувствовал, что виноват. Признайся. Ты обманул ее, и…

– Проклятье, Кейт! Не представляй это в таком свете. Молли мне не жена. Она мне даже не невеста.

Молчание.

Трент поднес кулак к двери, но не постучал. Прислонившись головой к косяку, он тихо застонал.

– Молли знает, что нам с тобой надо выяснить отношения. Она очень понимающая. И не ревнивая.

Дверь распахнулась так резко, что Трент едва удержался на ногах. Уперев руки в бедра, Кейт устремила на него гневный взгляд.

– Ты сказал ей, что…

– Нет, я ничего не сказал ей. Но ничего бы не изменилось, если бы она узнала. Она не такая женщина, чтобы…

– Ревновать? Устроить сцену? Приехать в Мемфис и вцепиться мне в волосы? – Кейт подняла руку и нацелила указательный палец Тренту в лицо. – Если она не ревнует, она не любит тебя. Если бы я была практически твоей невестой, и ты по какой-то причине уехал со своей бывшей женой, я бы ревновала как черт! А если бы я подозревала, что ты занимаешься с ней любовью, я бы выцарапала ей глаза!

– В этом и заключается разница между тобой и Молли, – признал Трент. – Если бы ты была практически моей невестой, то безумно любила бы меня. С Молли по-другому. Если ты не изменилась, значит, по-прежнему любишь всем своим сердцем. Иначе ты не умеешь. Тебе всегда нужно все или ничего.

– Молли не любит тебя, и ты хочешь на ней жениться? – удивленно спросила Кейт, опуская руки. – Забудь, что я задала этот вопрос, это не мое дело. – Она начала закрывать дверь.

Трент просунул ногу, чтобы помешать ей. Она оглянулась через плечо.

– Мне скоро сорок лет. Я хочу, чтобы у меня была обычная, нормальная жизнь, семья, и женщина, с которой я могу провести свою жизнь. Молли нравится мне, я восхищаюсь ею. У нее ко мне такие же чувства.

– Другими словами, ты хочешь остепениться. – Кейт медленно повернулась к Тренту.

Они встретились взглядами и долго смотрели друг другу в глаза.

– Думаю, да.

– Что ж, молодец. Когда мы узнаем о Мери Кейт то, что нам нужно, ты сможешь возвратиться в Проспект, жениться на своей Молли Стоддард и прожить оставшуюся жизнь серо, буднично и заурядно. У тебя не будет ни ссор, ни споров, ни взлетов и падений – только спокойное плавание по тихим водам. Никаких волн. Но оборотная сторона такой жизни – отсутствие страсти, безумной любви и секса, который затрагивает не только тело, но и душу.

Она повернулась и попыталась закрыть дверь. Трент не сдвинулся с места.

– Такая любовь бывает один раз в жизни, и это больше, чем большинство из нас может ожидать, – возразил он. – И когда ты потерял ее, самое лучшее – удовлетвориться меньшим.

Кейт стояла, повернувшись в нему спиной. Ему хотелось схватить ее за плечи, подхватить на руки, отнести в спальню и повторить то, чем они занимались, но ему удалось – с большим трудом – не дать воли рукам.

– Я никогда не удовлетворюсь меньшим, мне все еще нужно все. И если я не смогу иметь все, мне не нужно ничего.

Она снова попыталась закрыть дверь. На этот раз Трент убрал ногу. Некоторое время он стоял, глядя на закрытую дверь. В голове у него царил сумбур, он думал о Кейт, о Молли, о будущем.

Данте Моран позвонил в восемь тридцать утра. Кейт проснулась в шесть часов, но не отваживалась выйти из спальни. Она называла себя трусихой, дурой и женщиной сомнительного поведения – не обязательно в этой последовательности. Трусихой – за то, что не хочет утром столкнуться с Трентом. Последними двумя нелестными эпитетами – за то, что прошлой ночью уступила искушению.