Солнце сквозь снег - Дениз Робинс Страница 19

Миссис Флоренс Грин принадлежала к тем женщинам, которые ни за что не станут завтракать в постели, если только не больны. В свои шестьдесят четыре она оставалась по-прежнему энергичной и деятельной, у нее было множество различных интересов в жизни, и именно это, как она часто говорила Чарльзу, позволяло ей чувствовать себя молодой. Это и еще ее единственный, безоглядно обожаемый сын.

Когда-то Флоренс точно так же относилась к его отцу Эдуарду. Она была еще довольно молодой женщиной, когда майор Грин скончался от ран во время Первой мировой войны. Он был прекрасным человеком и мужем, с которым у нее всегда сохранялись самые нежные отношения. Потеря подкосила ее, она так и не оправилась до конца от этого удара. Но Эдуард продолжал жить для нее в их сыне. Чарльз унаследовал все лучшее от отца. Внешностью он, правда, пошел больше в материнскую линию, но душевный склад у него был отцовский — то же непобедимое чувство юмора, миролюбивый нрав и незаурядный ум.

Когда Чарльз уезжал за границу, он всегда писал оттуда матери, когда был в Лондоне, не забывал уделять ей время и часто водил куда-нибудь развеяться или приглашал на свои домашние вечеринки. Флоренс знала, что сын гордится ею. Она отлично сохранилась: стройная, как в юности, фигура, тонкая талия, белоснежно-седые волосы всегда аккуратно уложены. А глаза у нее были как у Чарльза — яркие, карие, веселые.

Тем утром она закончила свой туалет и спустилась в столовую.

Кейт, служанка, внесла и поставила на столик у стены поднос с завтраком, накрытый салфеткой, и серебряный антикварный кофейник.

Через пять минут появился Чарльз. Флоренс с удивлением отметила, что сегодня мальчик какой-то задумчивый и печальный. Он показался ей бледнее обычного, что ее слегка встревожило. Конечно, в Лондоне стоит ужасная жара, а он много работает… Нет, определенно что-то случилось: он даже не подошел к ней, чтобы поцеловать в щеку, как у них было заведено, а сразу направился к подносу.

— Сегодня на завтрак почки, дорогой, — весело сообщила Флоренс. — Как ты любишь.

— Нет, спасибо, что-то я не хочу есть, — сказал Чарльз и сел за стол с одной только чашкой кофе.

Миссис Грин приподняла бровь.

— Печень пошаливает, милый? — спросила она с легкой улыбкой. — Ты вчера поздно вернулся. Может, рассольчику?

Он сосредоточенно мешал ложечкой кофе в чашке.

— Нет, все в порядке. Просто аппетит пропал.

Мать не стала больше ни о чем спрашивать. Она знала — лучше подождать, пока он все расскажет сам.

Наконец Чарльз поднял взгляд от чашки кофе.

— Мне надо тебе кое-что сказать… Даже не знаю, с чего начать. Я так боюсь тебя расстроить…

Сердце у миссис Грин застучало быстрее. На минуту ее охватила паника. Еще до того, как он произнес эти слова, она каким-то шестым чувством угадала, что здесь замешана женщина… Скоро что-то произойдет, скоро будет положен конец их мирной счастливой жизни, которой они наслаждались двадцать три года.

— Что случилось, Чарльз? — спросила она тихо.

— Я давно уже собирался тебе все рассказать, мама, — начал он. — Но раньше не мог, потому что дело касается не только меня. Собственно, еще и рассказывать было нечего, я не хотел раньше времени тебя волновать. Однако теперь обстоятельства изменились, и пора во всем признаться. Только прошу, не надо расстраиваться. Это для меня главное.

Мать грустно улыбнулась, услышав наивную просьбу сына.

— Милый мой, — сказала она, — мне кажется, мы с тобой всегда понимали друг друга, и надеюсь, это взаимопонимание не исчезнет. Если то, о чем идет речь, касается твоего счастья, все остальное для меня безразлично. Я расстроюсь, только если ты будешь несчастлив.

Он подарил ей исполненный благодарности взгляд:

— Мама, как это на тебя похоже! Только… Я со временем буду очень счастлив, но сначала мне предстоит пройти через некоторые трудности. И меня это не пугает, если только ты не станешь так переживать.

Тут сердце у Флоренс Грин на мгновение замерло, а потом заколотилось пуще прежнего.

— Может, все-таки расскажешь, в чем дело? — мягко попросила она.

И он ей все рассказал, сидя в маленькой уютной столовой, где они столько раз вместе завтракали, беспечно болтая и обмениваясь милыми шутками.

Да, Флоренс оказалась права — в его жизни появилась Женщина. Причем замужняя женщина. Это не могло ей присниться даже в самом страшном сне. Она так идеализировала своего сына, так верила в чистоту его помыслов, в его безупречную порядочность, что ей трудно было представить, что он полюбит женщину, которая принадлежит другому мужчине.

Постепенно, слово за словом, перед ней раскрылась вся история отношений ее сына и Люсии Нортон: первая встреча в отеле в Сан-Морице, мгновенное чувство притяжения друг к другу, долгие месяцы борьбы и сомнений. Она узнала, как, наконец, любовь захватила их обоих и они не могли больше сопротивляться ей. И вот теперь жребий брошен. Эта женщина, Люсия Нортон, во всем призналась мужу и ушла от него. И сегодня она должна переехать к Чарльзу.

— Ты же знаешь, мама, — продолжал он, — я старался тебе никогда не врать, и теперь ты понимаешь, почему я так долго скрывал от тебя эту историю. Я тогда еще не знал, согласится ли Люсия стать моей женой, и, пока она не приняла решения, не хотел тревожить тебя. Но я же тебя не обманывал, понимаешь?

— Да, — ответила миссис Грин. — Да, конечно.

— Тогда ты должна мне поверить — это не преходящее увлечение, не просто влюбленность… это очень серьезно. И Люсия относится ко мне так же. Она в своей жизни никого не любила, кроме меня, вышла за Гая Нортона еще совсем молоденькой и никогда не была с ним счастлива. Но она очень хорошая, правда, мама, можешь мне поверить! Она просто ангел, и кроме этого… то есть измены мужу, я уверен, она не сделала ни одного дурного поступка.

Миссис Грин сидела неподвижно, сложив белые руки на коленях. Еда на тарелке оставалась нетронутой. Сердце матери разрывалось от боли… такой боли она не испытывала с того дня, как получила конверт из Военного комитета с сообщением о гибели отца Чарльза, ее любимого Эдуарда. Тогда для нее это означало конец жизни. Сейчас, казалось, она умирала во второй раз — как мать Чарльза. История, которую он поведал, прогремела для нее как гром с ясного неба, гром, сотрясший ее мирный дом, основы ее существования.

Флоренс видела, что Чарльз по-настоящему любит эту женщину, иначе не позволил бы их отношениям зайти так далеко. Она даже готова была поверить, что эта миссис Нортон действительно так хороша, как говорил сын: умна, красива, благородна, добра… Действительно, в девятнадцать лет еще рано выходить замуж, особенно девушке утонченной и импульсивной, а жить с нелюбимым мужем — что может быть ужаснее! Сама Флоренс Грин не знала с мужем ничего, кроме безоблачного счастья, поэтому вполне могла пожалеть женщину, которая не обрела счастья в браке. Но присутствовал еще очень важный момент, который в корне менял дело. У нее были дети! Если бы у миссис Нортон не было детей — это еще полбеды, хотя сам по себе развод — дело неприятное, и миссис Грин его не одобряла. Но оставить двух маленьких дочек — сколько им?.. пятнадцать и одиннадцать, кажется, — это вызывало у нее такое возмущение, которое она не могла в себе преодолеть.