Секретная миссия - Паола Маршалл Страница 19

— Ну нет! Не обманывайте меня, милорд. Любопытство — может быть, но праздное — не верю! — Она говорила торопливо, пытаясь показать, что поцелуй не произвел на нее никакого впечатления.

— Пойдемте, — сказал он. — Мы достаточно долго отсутствовали, чтобы сплетники начали болтать.

— Вы правы, милорд. Корделия и так уже будет меня корить.

Что и произошло на самом деле. Друсилла терпеливо выслушала ее брюзжание, напрасно пытаясь доказать, что ее прогулка с графом была совершенно невинна. Она не упомянула о том, что Девениш расспрашивал ее о Джереми, хотя не понимала, что могло вызвать такой интерес.

Девениш был уверен, что жизнь человека подчиняется в равной степени как планам, так и случаю, который может нарушить все тщательно продуманные планы.

Случай привел Девениша к перстню с печаткой, и случаю же было суждено сослужить ему службу еще раз. Неизвестно, как бы все развивалось, если бы в ту ночь его не одолела бессонница. Какое-то время он дремал, а где-то около полуночи обнаружил, что лежит с открытыми глазами. Спать совершенно не хотелось, он взял книгу и начал читать, но и это не помогло.

Кончилось тем, что он поднялся с постели и натянул то, что было на нем, когда он ходил в склеп. Он погуляет по аббатству, может, после этого заснет. Девениш сунул ноги в туфли на мягкой подошве, чтобы не потревожить спящих, открыл окно небольшой веранды у черного входа и выпрыгнул наружу.

Воздух был напоен ароматом. Веял легкий ветерок. Девениш оглянулся на здание — все окна были темны. Он направился к озеру, присел на деревянную скамью и устремил взгляд в звездное небо, называя знакомые созвездия и стараясь представить огромность мироздания.

Веки отяжелели, надо было идти, не хватало еще, чтобы его утром обнаружили спящим на скамье. Девениш издал легкий смешок, вспомнив время, когда скамья казалась ему наиудобнейшим ложем…

Но незачем вспоминать те времена. Они ушли и не вернутся. Девениш встал и направился к дому.

Он так и не понял, что его побудило в последний момент передумать и пойти в церковь. Полуразрушенное здание было окружено со всех сторон деревьями, ему приходилось передвигаться осторожно, чтобы не наткнуться на обломки стен.

Девениш постоял на месте, затем, удовлетворив свое любопытство и чувствуя усталость, повернулся и двинулся в обратный путь. Дойдя до руин каменной стены, через которые ему нужно было перебраться, что — бы выйти к черному входу в дом, он услышал позади какой-то шум.

Он замер. Каменная плита, прикрывавшая вход в склеп, приподнялась, и из-под нее вылезли три фигуры. Девениш почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.

Каменная плита легла на место, трое остались наверху. Судя по росту, один из них был Леандр Харрингтон. Двух других трудно было опознать.

— Как я и думал, он ничего такого увидеть не мог. Зря только ходили, — заговорил Харрингтон.

— Нет, не зря. А потом, откуда мы знаем, известно ему что-нибудь или нет? Как он говорил о дьяволе — так, словно что-то пронюхал. — Девениш узнал голос Джорджа Лоусона.

Ночная птица с криком сорвалась с крыши и полетела, шумно махая крыльями. Пастор испуганно прянул назад и вскрикнул.

— Эй ты, потише, — укоризненно проговорил Харрингтон. — Ты слишком пуглив. Бояться нечего. Он ничего не подозревает. При всех своих титулах он круглый дурак.

— Нам надо быть осторожнее, на случай, если он не так безвреден, как кажется. — В разговор вступил третий, он был явно взволнован. — Больше никаких встреч, пока он не уберется из графства.

Конечно же, это Тоби Кларидж — но о чем он говорит? Почему склеп так важен?

Харрингтон резким тоном возразил:

— Ерунда. Ты труслив как заяц. А теперь пора расходиться.

И все трое двинулись к боковому входу, а Девениш остался размышлять о том, что он услышал.

Что все это значит? Он никак не мог сообразить, почему они так встревожились, когда он упомянул дьявола. Что он мог заметить в склепе? Это вряд ли перстень Джереми Фолкнера — судя по всему, они вообще не знали о нем. Наконец, что за секретные собрания проходят в склепе?

А если они проводят свои собрания в склепе, то вот и объяснение свежего воска на алтаре: им же надо освещать помещение.

Допустим, собираются они в склепе ради забавы. Но тогда почему Лоусон так напуган и зачем такая скрытность?

Не связаны ли все эти странности с исчезновением девушек и загадочной гибелью Фолкнера? И если связаны, то как?

Сон не шел к нему, а когда наконец пришел, то не принес отдохновения. Впервые после нескольких лет повторился кошмар, который преследовал его с ранних лет.

Ему опять одиннадцать лет, и он во весь дух мчится по улице, удирая от погони. Пальцы судорожно сжимают грошовую булку, которую он стащил, чтобы накормить мать и маленького Бена. Сам он наелся объедков.

Они одни на всем белом свете. Отца полгода назад убили во время драки в таверне. Хэл помнит его — этого большого и шумного человека он обожал. На самом деле Огэстес Девениш был беспечный шалопай и мот, который, разорившись, покатился вниз, не думая о семье.

Но сейчас Девениш был в далеком прошлом. Снова был маленьким, постоянно голодным Хэлом, ничего не знавшим о жизненных перипетиях своего отца и как тот докатился до окончания своего пустого существования в грязной пивнушке, заставив сына стать вором, чтобы выжить.

Мать, пока ее не сразила тяжелая болезнь, шила детскую одежду, которую заказывали ей жены торговцев шерстью.

Запыхавшийся, радуясь тому, что еще раз ускользнул от погони и тюрьмы, Хэл вбежал в дом и, добравшись до мансарды, где они обитали, распахнул дверь:

— Я пришел, мама, я пришел.

Мать не отозвалась. Она сидела на кровати, прижимая к груди маленького Бена. Мальчик родился уже после смерти отца. Глаза матери блестели, лицо было мокрым от слез.

— Что случилось? — закричал Хэл, подбегая к кроватй.

Мать прошептала побелевшими губами:

— Он ушел, Хэл. Он ушел.

— Как — ушел? Вот же он, я его вижу. Мать взяла его руку и приложила к холодному личику ребенка.

— Он умер, Хэл. Это моя вина. У меня нет молока, а он был такой слабенький. Господь прибрал его. Может, так оно и лучше.

— Тогда будь он проклят, твой Господь! — закричал Хэл, роняя булку.

— Нет, сынок, не надо. Такова Божья воля и мы должны ей повиноваться.

В этот миг он всегда просыпался, по его лицу струились слезы.

Понемногу Девениш успокоился, повторяя, что маленького Хэла больше нет, он давно стал человеком знатным и богатым, и трудно сказать, хорошо это или плохо, что он постоянно вспоминает свое тяжелое прошлое.

За исключением Друсиллы Фолкнер, все остальные гости в доме Леандра Харрингтона не представляли для Девениша никакого интереса. Не было ни малейших намеков на какую-либо скрытность и странность в чьем-либо поведении.