Вернись, любовь - Даниэла Стил Страница 2

– Ты не хочешь.

– Да, не хочу... нет, ну я не знаю. – Они оба рассмеялись.Это была правда.

Ей хотелось быть с Алессандро, пока незаметно не подошловремя, когда ему вдруг стукнет девятнадцать и она упустит свой шанс. Онавидела, как это происходило со многими женщинами, увлеченными карьерой. Онидумают, собираются, хотят, но так никогда ничего не делают. Несостоявшиесяпоездки в зоопарк, походы в кино, музеи, мгновения, которые они собиралисьразделить со своими детьми, но звонили телефоны, ждали клиенты. Важные события.Она не желала, чтобы такое случилось с ней. Общение с сыном не имело большогозначения, когда он был младенцем. Но теперь другое дело. Алессандро исполнилосьчетыре года, и он очень скучал, общаясь с ней не больше двадцати минут в деньили вообще не видя ее по нескольку недель, особенно когда они с Амадео разрабатывалиочередную коллекцию или готовили новую линию для Штатов.

– У тебя несчастный вид, любимая. Хочешь, чтобы я тебяуволил?

К изумлению Амадео, да и к своему собственному, она кивнула.

– Ты серьезно? – По глазам было видно, что оншокирован.

– Отчасти. Надо сделать так, чтобы я работала не весьдень и могла чуть больше времени проводить здесь. – Она посмотрела наокружавшее ее великолепие, думая о ребенке, которого не видела весь день.

– Хорошо. Мы что-нибудь придумаем, Беллецца. И онипридумали. Все сложилось идеально. Вот уже восемь месяцев, как ее назначилиглавным консультантом по разработке моделей в доме мод «Сан-Грегорио». Онапринимала все те же решения и ко всему прикладывала свою руку. ПрисутствиеИзабеллы чувствовалось в каждой модели, продаваемой «Сан-Грегорио». Но онаотошла от рутины бизнеса, от бесконечных повседневных дел. Часть забот взял насебя их любимый директор, Бернардо Франко, а для воплощения идей Изабеллы вконкретные модели пришлось нанять еще одного модельера. Изабелла присутствовалана основных заседаниях, подробно обсуждала все проблемы с Амадео в течениеодного длинного рабочего дня в неделю и заглядывала в офис всякий раз, когда унее где-то поблизости намечалась встреча.

Теперь она впервые действительно чувствовала себя матерьюАлессандро. Они вместе завтракали в саду. Она водила его в парк и разучиваладетские стишки на английском и забавные маленькие песенки на французском.Изабелла смеялась и бегала с вместе с сыном, раскачивала его на качелях. У неебыло все самое лучшее в мире: работа, муж и ребенок. Никогда в жизни она нечувствовала себя более счастливой. Это было видно во всем: в сиянии глаз, впоходке, в смехе и во взгляде, с которым она встречала возвращающегося домойАмадео. Счастье сквозило в ее беседах с друзьями, которым она рассказывала опоследних успехах Алессандро: «И Бог мой, как этот ребенок умеет рисовать». Всебыли в восторге. А больше всех Амадео, желавший видеть ее счастливой. Последесяти лет супружества он все еще обожал ее. По правде говоря, даже еще больше,чем прежде. Их бизнес по-прежнему процветал, несмотря на некоторое изменениераспорядка. Изабелла никогда не смогла бы полностью удалиться от дел. Этопросто было не в ее стиле. Ее присутствие чувствовалось повсюду, как нежныйзвон идеально сделанного хрустального колокольчика.

Лимузин остановился у тротуара, и Изабелла бросила последнийвзгляд на прохожих на улице. Ей нравилось то, что носили женщины в этом году.Одежда стала более сексуальной и женственной. Она напоминала ей модели,когда-то сделанные ее дедом. Вид современных нарядов доставлял ей удовольствие.Сама она вышла из машины в шерстяном платье цвета слоновой кости, искуснозадрапированном в каскад мельчайших, безукоризненно выполненных складок. Тридлинные нити крупного жемчуга обрамляли ее шею и скрывались в глубине мягкозадрапированного выреза. На руке она держала короткий норковый жакетшоколадного цвета, заказанный в Париже у скорняка, когда-то работавшего уПареля. Но она слишком торопилась, чтобы надевать его. Ей хотелось обсудить сАмадео некоторые возникшие у нее в последний момент идеи насчет американскойколлекции перед встречей с подругой на ленче. Она взглянула на золотые часы назапястье: по циферблату загадочно плавали сапфир и бриллиант, показывая точноевремя только посвященным. Было двадцать две минуты одиннадцатого.

– Спасибо, Энцо. Я выйду без пяти двенадцать.

Держа дверцу одной рукой, шофер прикоснулся к фуражке другойи улыбнулся. Теперь работать на нее стало очень легко, и ему нравились частыепоездки на машине с маленьким мальчиком. Это напоминало ему о собственныхвнуках, семеро из которых жили в Болонье, а пятеро – в Венеции. Иногда оннавещал их. Но его домом был Рим. Так же как для Изабеллы, несмотря на то чтоее мать была француженкой и она целый год прожила в Штатах. Рим был частью еесамой: она здесь родилась, живет и, наверное, умрет. Она, как и все итальянцы,знала, что римляне не могут жить ни в каком другом месте.

Решительно шагая по тротуару к старинному зданию с тяжелойчерной дверью, она, как всегда, бросила взгляд вдоль улицы, чтобы узнатьнаверняка, здесь ли Амадео, припаркован ли у тротуара его длинный серебристый«феррари», который она называла серебристой торпедой. Никто, кроме Амадео, неприкасался к автомобилю. Все подтрунивали над ним из-за этого, и больше всехИзабелла. Он возился с ним, как маленький мальчик с игрушкой, и ни с кем нехотел делиться. Он сам водил, парковал, ухаживал и играл с машиной, только сам.Даже швейцар, работавший там уже сорок два года, никогда не дотрагивался донее. Изабелла улыбнулась про себя, подходя к внушительной черной двери.Временами Амадео вел себя как мальчишка, за это она еще больше любила его.

– Добрый день, синьора Изабелла. – Только Чиано,похожий на дедушку швейцар в черной с серым ливрее, называл ее так.

– Привет, Чиано. Как жизнь? – Изабелла широкоулыбнулась ему, блеснув столь же красивыми, как и ее жемчуга, зубами. – Все впорядке?

– Все прекрасно, синьора, – ответил он мелодичнымгустым баритоном, с поклоном распахивая перед ней тяжелую дверь.

Дверь беззвучно закрылась, она мгновение постояла ввестибюле, оглядываясь. Это был ее дом так же, как вилла на виа Аппиа Антика.Идеальные полы из розового мрамора, серый бархат и розовые шелка, хрустальнаялюстра, привезенная из дома мод Пареля в Париже после долгих переговоров самериканским владельцем. Ее изготовили в Вене по заказу деда, и она былапрактически бесценной. Пологая мраморная лестница вела к основному салонунаверху. На третьем и четвертом этажах располагались офисы, отделанные в тех жесеро-розовых тонах цвета пепла и лепестков роз. Это сочетание радовало глаз также, как и тщательно подобранные картины, старинные зеркала, элегантныесветильники, маленькие кресла-диваны на двоих в стиле Людовика XVI, расставленныев нишах, где заказчицы могли отдохнуть и поболтать. Повсюду сновали девушки всерых форменных платьицах, чуть слышно шурша накрахмаленными белымипередниками, разнося чай и бутерброды в отдельные кабинеты наверху, гдеклиентки с трудом выдерживали утомительные примерки, поражаясь терпениюманекенщиц во время демонстрации моделей. Изабелла задержалась на мгновение,оглядывая свои владения.