Способен на все - Люси Монро Страница 2

И пребывание в платье, в котором она и без того чувствовала себя почти голой, еще больше усугубляло ситуацию.

Клер в нерешительности переминалась перед дверью туалетной комнаты. Хватит ли у нее духу выйти к машине и переодеться в свою обычную одежду? И, что более важно, расстроится ли Джозетта, если с двенадцатым ударом часов карета превратится в тыкву, а нарядная подружка невесты – в компьютерного червя без понятия о моде и стиле?

– Сладкая моя, ты, похоже, готовишься к побегу? – Знакомый южный акцент пробил ее, как удар молнии.

Клер стремительно обернулась, и сердце ее сбивчиво застучало.

– Я подумывала о том, чтобы переодеться, – призналась она. – Я не привыкла наряжаться, и мне не по себе.

Жаркий синий взгляд Хотвайера прошелся по ней, ощупал, словно похотливые руки, причем руки, весьма искушенные в ласках.

– Ты меня сильно разочаруешь, Клер. Ты сейчас такая красивая.

Клер не могла удержаться от смеха:

– Скажешь тоже!

Даже сегодня, когда над ней хорошенько поработали парикмахер и специалист по макияжу, в эксклюзивном платье, купленном для нее Джозеттой, у Клер при взгляде в зеркало голова кругом не пошла. Она не заблуждалась на свой счет. Клер знала, что красивой ее нельзя назвать даже с натяжкой. Пожалуй, сегодня она выглядела неплохо, но ведь неплохо может выглядеть любая женщина. Но назвать ее красивой... До красавицы ей было далеко. Впрочем, она к этому и не стремилась. Зачем стремиться к недостижимому?

В отличие от матери, которая, несмотря на внутренний надлом, была очень красивой внешне, Клер обладала вполне заурядной внешностью. Обычное лицо, обычная фигура, может, местами с излишне выразительными формами. Волосы цвета вареной моркови, и никакого чувства стиля Она и близко не могла сравнить себя с женщинами, что так и вились вокруг Хотвайера.

Но она не переживала из-за внешности. Честно. Красота, по крайней мере для женщины, часто оборачивается не благословением, а проклятием. Взять, к примеру, ее мать или некоторых голливудских актрис. Часто у них такая жизнь, что у средней руки семейного психолога волосы встали бы дыбом от ужаса.

Глядя Клер в глаза с каким-то загадочным выражением, Хотвайер поправил медальон у нее на цепочке.

Эта вещь передавалась в их семье по женской линии уже пять поколений. Медальон – то единственное, что сохранилось у Клер с тех добрых времен, когда еще был жив отец. Она чуть было не лишилась этой вещицы, когда дом, где они жили вместе с Джозеттой, был атакован, но Хотвайер смог вернуть Клер дорогой ее сердцу медальон.

– Почему ты засмеялась? – спросил он таким голосом, от которого у нее мурашки по спине побежали.

– Да так, просто.

Он провел по цепочке пальцем, задержавшись на медальоне, но Клер чувствовала себя так, словно он водил по ее голому телу. И эти прикосновения рождали особое чувственное электричество.

– Брось, давай, скажи мне, над чем ты смеялась.

– Просто мне стало смешно, – сдавленно пролепетала Клер. Куда только делось ее обычное самообладание!

– Я не сказал ничего смешного.

Она попыталась изобразить безразличие, пожав плечами, но дело кончилось тем, что грудь ее скользнула по его предплечью. И ее «прости» слишком походило на чувственный стон.

Он, казалось, ни в малейшей степени не был смущен ее близостью. Оставался убийственно непринужденным, напряженность любой природы, будь то сексуальная или какая еще, не обезобразила его черты. Хотвайер смотрел на нее спокойно, без улыбки. Ему и в голову не могло прийти, что улыбка помогает скрыть внутренний дискомфорт. Он не нуждался в средствах вспоможения. Он был великолепен в своей самодостаточности. Прекрасен, как отдыхающий лев. Он был само средоточие силы и мощи и в сознании собственной силы и мощи, спокойной уверенности в себе.

– Я не привык к тому, чтобы женщины отмахивались от моих комплиментов, – нахмурившись, сказал он.

Клер не могла с достаточной достоверностью определить по его глазам, на самом ли деле она его рассердила, или он просто ее дразнит.

– Мне искренне жаль. Хотвайер покачал головой.

– Извинением тут не поможешь. Ты задела мое достоинство. У нас на юге к этому относятся серьезно.

Клер засмеялась, она все еще не могла понять по его лицу, что у него на уме. Или это его близость так губительно сказывалась на ее интеллекте?

– А что ты ожидал от меня услышать?

– Ничего.

Он молчал и просто стоял рядом, но при этом, казалось, заполнял собой больше пространства, чем это было физически возможно даже при его шести футах и нескольким дюймах роста.

Рука его покоилась на ее шее, и большой палец словно невзначай поглаживал ямку, в которой все быстрее и отчетливее бился пульс. Клер начала было сомневаться в том, что «отдыхающий лев» – это про него. Расслабленности в его позе больше не наблюдалось. Клер почувствовала, что он весь сгруппировался, словно хищник перед решающим прыжком. Аналогия со сценой охоты подкреплялась еще и тем, что Клер, как та несчастная антилопа в саванне, уже сознавала свою обреченность. Говоря о физических реакциях, Клер словно разучилась двигаться. Сейчас она едва ли могла хоть пальцем шевельнуть.

Медальон, согретый теплом его руки, жег кожу.

– Спасибо, – выпалила она. Хотвайер приподнял бровь.

– За комплимент?

Клер покачала головой и поняла, что, возможно, совершила ошибку. Голубые глаза хищника прищурились.

– Тогда за что?

– За то, что ты нашел мой медальон и вернул его мне. Я знаю, что это всего лишь медальон, но он для меня много значит. – Это был ее талисман, напоминание о том, что она не должна повторять судьбу матери, что у нее в роду были женщины, которыми можно и нужно гордиться. Бабушка Фанни, например.

– Джози сказала, что он принадлежал твоей матери.

– Он принадлежал Норен, а до нее – моей бабушке.

– Должно быть, ты сильно ее любила.

– Да, я любила ее. Она умерла, когда мне было восемь, и я ее никогда не забуду. Она была замечательная женщина. – Не то что ее дочь.

– Кто такая Норен?

– Моя мать.

– Она умерла?

– Да.

– Сочувствую.

– Спасибо. – Клер не любила говорить об этой стороне своей жизни. Воспоминания были слишком болезненными, а боль делает человека уязвимым. Клер давно догадалась об этой взаимосвязи и вела себя как боксер – не подставляйся и останешься цел. Теперь, как ей казалось, она мастерски научилась защищаться. – Джозетта сказала, что ты закончил установку системы охраны в доме.

– Верно.

Клер попыталась увеличить расстояние между ними, отступила на шаг, но он сделал шаг вперед вместе с ней, продолжая как бы невзначай ласкать ее шею. Она с трудом удерживала нить разговора.