Ты есть - Марина Кистяева Страница 2

А к тринадцати научилась заполнять квитанции за свет, газ и прочие налоги.

К одиннадцатому классу я окончательно пришла к выводу, что мою маму переделывать-перевоспитывать бесполезно. Она навсегда останется рассеянной девушкой, которая искренне верила, что её окружают только добрые, сердечные люди, всегда готовые прийти на помощь. Её наивность умиляла.

В нашей семье за наполняемость холодильника, оплату счетов, учебу и соблюдение семейных традиций отвечала я.

С недавних пор ещё и за пополнение самого бюджета.

Если я не просыпалась раньше мамы, то мы обе опаздывали.

Если я с вечера не запирала дверь квартиры, то мы могли проспать всю ночь с открытой дверью. До сих пор удивляюсь, как нас ещё не обворовали.

Если я вовремя не напоминала маме, что в машине заканчивается бензин, мы могли заглохнуть в центре города.

Если я заранее не запланировала поездку к бабушке за город, то именно мне приходилось выслушивать часовые лекции о том, что Екатерину Юрьевну все забросили, сослали старуху в глухомань и забывают навещать, оставляя её без внимания и зачастую без продуктов питания. То, что продуктовый магазин находился через дорогу от бабушкиного дома – не в счет.

Одним словом, в моей жизни присутствовала тысяча обязанностей, которые начинались: «Если я не сделаю, то…»

Александра Михайловна работала психологом в крупной рекламной компании, и её ценили, как хорошего квалифицированного специалиста, способного вовремя оказать помощь и уладить практически любой конфликт. У неё был тихий, приятный голос и очень миролюбивый характер. Она относилась к редкому числу тех самых людей, которые абсолютно не умеют ругаться, но при этом как-то умудряются выживать в наш сумасшедший прогрессивный век.

Вот такой жизненный парадокс.

Я любила свою мать и давно смирилась со всеми её недостатками. Мы научились вместе сосуществовать, и наш симбиоз можно считать вполне удачным. Рано повзрослев, поняла – полная свобода действий, предоставленная мне, вполне устраивала. Родительница практически не вмешивалась в мою жизнь. Нет, это не значило, что её не интересовало, как живет её единственный ребенок. Наверное, это происходило от того, что она не совсем могла разобраться со своей жизнью. То всегда куда-то опаздывала, то что-то забывала…

Я приняла контрастный душ и потянулась.

Пора одеваться на работу.

Ещё в одиннадцатом классе я решила, что не буду поступать на очную форму обучения. Не могу. Поэтому без особых проблем поступила на заочное обучение педагога исторических наук.

Плюсом отучилась на мастера по маникюру. Снимая некоторое время зал в салоне красоты, наработала за год постоянную клиентуру. И мне нравилось, и людям.

Маму я обнаружила на кухне. Она допивала вторую кружку кофе.

– Присоединишься? – поинтересовалась она.

– Не, я за здоровый образ жизни, – открыла холодильник и налила себе минеральной воды.

Мама поморщилась.

– И это ты называешь здоровым образом жизни?

– Ага, – я утоляла жажду крупными глотками. – Минералка всё же лучше, чем кофеин.

– Может, позавтракаешь?

Я покачала головой.

– На пустой желудок лучше думается.

– Трудный день намечается?

– Как обычно.

– Юля, скоро Новый год. У тебя уже есть планы?

Я оставила пустой стакан в раковину.

– Девчонки предлагают отпраздновать вместе, но я пока не знаю…

– Вот и я не знаю… – как-то печально сказала мама, чем сразу вызвала подозрения.

– Мам…

Вопрошающе на неё посмотрела.

Та отвела взгляд и слишком быстро ответила:

– Я ничего, просто так сказала.

– Мам…

– И нечего на меня смотреть! К тому же, я уже опаздываю. Так, я в душ!

Мама подошла, чмокнула меня в нос и упорхнула в ванную. А я продолжила смотреть ей в след. Мать от меня что-то скрывала. Не зря у меня ещё на днях закрались подозрения, что с ней что-то происходит. Сначала заметила, что она стала поздно приходить с работы, то в одиннадцать придет, а то и вовсе за полночь. Говорила, что предновогодняя суета на работе. Отчеты, завал и прочее, прочее… Интересно знать, какой такой отчет может быть у психолога, чтобы задерживать его до полуночи?

И задумчивой она стала. Я ей начинаю что-то говорить, а она никак не реагирует на мои слова, точно не слышит их.

Или витает в облаках.

Так-так… И с этим тоже стоит разобраться.

Я закидала конспекты в сумку – почитаю в перерыв между клиентками – и через десять минут была уже у двери, обувалась.

– Мам, я ушла.

Она всё ещё была в ванной.

– Хорошо.

– Дверь за собой захлопни.

– Хорошо.

– Пока.

– Я тебе в обед позвоню.

– Договорились.

* * *

Мама позвонила раньше.

И это был плохой знак.

– Да, мам, что случилось?

– Почему сразу что-то случилось?

– Мам, – я закинула в рот фисташку.

– Юлька, ты плохо думаешь о своей матери.

– Я думаю объективно. Так что случилось? Мама, говори.

– Юлька, тут, в общем, такие дела… – Александра Михайловна замялась. – Я ехала на работу и… И машина…

Я громко застонала.

– Мама, что с машиной?! – я вскочила со стула и теперь была вся во внимания.

– Не знаю, но когда я стала трогаться на светофоре, то случайно заглохла… а когда попыталась завести машину, она не завелась… Я ключом поворачиваю, а она никаких звуков не издает.

– Мама, только прошу, не говори, что ты оставила машину на проезжей части…

– Юля, что ты… Я вызвала эвакуатор.

– И куда отогнали машину?

– На станцию техобслуживания.

Я с облегчением вздохнула.

Наша новенькая машина была предметом моей тайной страсти.

Ибо в ближайшее время я собиралась у любимой родительницы её отжать. Да-да, именно отжать самым бессовестным образом, потому что большая часть денег для её покупки была заработана именно мной.

Тогда бы от меня что требовалось – отвести маму на работу и забрать её оттуда.

Подстроюсь.

То, что наш «Ниссан» находился на СТО, а не продолжал брошено стоять на проезжей части или на обочине под снегом, что меня немного успокоило. Немного, поскольку я слишком хорошо знала Александру Михайловну.