Невеста для шейха - Пенни Джордан Страница 2

Глаза Дракса сверкнули, как у черного леопарда.

– Ну что, брат, поспорим?

– Я знаю лучше тебя, чем закончится этот спор, – рассмеялся Вере. – Но если ты все же найдешь такую женщину…

– Двух таких женщин, – поправил его Дракс. – Я обещаю тебе найти их. И первая из них, Вере, будет твоей.

– Ммм… – Вере с сомнением взглянул на него. – Но в настоящее время у нас есть только один способ удержать наших соседей у барьера – продолжать переговоры, избегая принятия какого-либо конкретного решения. Кстати, Правитель приглашает нас с неофициальным визитом в Зуран. И я думаю, что поехать туда следует тебе.

– Ты считаешь, поскольку Правитель хочет видеть тебя мужем своей сестры, так как ты старше, – догадался Дракс, – то именно мне будет удобнее проводить нашу тактику затягивания переговоров. Ну что ж, ладно. К тому же тебя хотели бы видеть в Лондоне. Я сказал, что ты сможешь вылететь, как только я прибуду в Дхуран.

– Преимущество двойного правления заключается в том, что одна пара рук всегда свободна для ведения дел дома.

– Но ты тот, кто предпочитает оставаться здесь, в пустыне, – заметил Дракс, – а я тот, кто проявляет деловую активность вдали от родных мест.

– Идеальные партнерские взаимоотношения, построенные на доверии, которое ничем не разрушить.

Они ударили по рукам, а затем, по обычаю их арабских предков, крепко по-братски обнялись.

– Ты – никчемная, абсолютно никчемная. Я не могу понять, как мне могло прийти в голову, что ты подходишь для этой работы. Ты клялась, что у тебя есть диплом университета и степень магистра, а сама не в состоянии сделать простейшие вещи, о которых тебя просят.

Казалось, что неприятный и резкий голос заполняет все пространство. Сади стояла, покорно опустив голову под потоком обрушившейся на нее брани, хорошо понимая, что, если она встретится взглядом с Моникой аль-Сальвар, которая взяла ее на работу, от той не ускользнет презрение и неприязнь в ее глазах. А это дало бы лишний повод задержать ей зарплату, что случалось уже не раз. Конечно, Сади могла бы защитить себя, сказав, что оба ее диплома с отличием и что она очень сожалеет о своем согласии работать у мадам аль-Сальвар. Но беда в том, что Сади просто не могла позволить себе потерять это место, несмотря на то что с тех самых пор, как она приехала сюда, ей постоянно отказывались платить.

– Я не намерена дальше держать тебя мертвым грузом в моем бизнесе, – завопила мадам. – Ты уволена!

– Вы не можете так поступить, – вспыхнула Сади.

– Ты думаешь, что нет? Уверяю тебя, могу! И не думай, будто ты, уйдя отсюда, найдешь другую работу. Не сможешь! – взвизгнула мадам. – Зуранские власти принимают суровые меры в отношении нелегалов, пытающихся получить работу.

Нелегалов! Теперь Сади придется постоять за себя:

– Я здесь вполне легально. И вы знаете это. Вы сами уверяли меня, когда принимали на работу, что все необходимые формальности будут соблюдены. И я помню, как заполнила и подписала несколько бланков… – Сади почувствовала легкую тошноту то ли от ужаса положения, в котором она неожиданно оказалась, то ли от полуденной жары.

– Я что-то не помню такого. И если ты будешь продолжать настаивать, то хуже будет только тебе, – пожала плечами Моника.

Сади с трудом верила своим ушам. Она знала, что положение ее весьма незавидно, но чтобы до такой степени! Без работы, без денег, без легального статуса ее положение здесь, в Зуране, было бы просто ужасным. А каким многообещающим казалось все вначале…

После шести месяцев работы в одном из лондонских закрытых фондов она была уволена, чтобы освободить место для сына любовницы одного из влиятельных членов правления фонда. По крайней мере ей так стало известно по дошедшим до нее слухам. И это было лучше, чем выносить насмешливые комментарии одного на редкость неприятного коллеги, который утверждал, что ее уволили как не отвечавшую ожиданиям сексуально озабоченного мужского окружения, в котором она работала. Это увольнение разрушало ее мечты о высококвалифицированной, хорошо оплачиваемой работе, которая могла бы сделать ее материально независимой, что было целью всех четырех лет учебы в университете.

Родители ее развелись, когда Сади была подростком. Мать вскоре снова вышла замуж за очень состоятельного человека с детьми от первого брака. В начале их знакомства он уделял Сади бездну внимания, не уставая повторять, как бы он хотел, чтобы она была его дочерью. Но вскоре после свадьбы отношение к ней в корне изменилось. Сади росла под нескончаемые комментарии отчима в адрес ее отца, не способного обеспечить свою дочь так же, как он обеспечивал свою новую семью и детей. Сади разрывалась между ненавистью к родителям за их развод и жалостью к отцу, хоть и женившемуся еще раз, но выглядевшему гораздо старше своих лет и в отличие от ее отчима имевшему совсем небольшой доход.

Из гордости она не стала просить у отчима финансовой помощи для учебы в университете. И теперь должна была выплатить весьма немалую сумму, чтобы погасить студенческий заем. Потеря работы означала, что ей все же придется пойти к нему на поклон и слезно просить о помощи. Сади до сих пор помнила, как он посмеялся над ней, когда она объявила, что собирается учиться на магистра:

– Почему бы тебе не подыскать богатого мужа? Он бы и обеспечил тебе поддержку. В конце концов, – отчим выразительно на нее посмотрел, – для этого у тебя есть все данные.

Да, данные у нее действительно были. Но Сади понимала, что расплачиваться за эту поддержку ей придется в постели. И она дала себе клятву, что никогда не позволит никому подумать, будто, оплатив ее счета, можно затащить ее в постель. И следствием этой клятвы стало то, что она так и не вышла замуж и вообще не имела ни с кем близких отношений. Для Сади ее финансовая и сексуальная независимость были прочно связаны.

На объявления с предложениями работы в газетах она не обращала внимания, считая, что наверняка там будет сотня претендентов и у нее нет шансов. Но после разговора с Моникой аль-Сальвар, сообщившей, что она хотела бы нанять именно женщину с университетским дипломом – поскольку ее муж-араб просто не позволит ей работать с помощником-мужчиной, – у Сади появилась надежда.

Работа, которую Моника ей описала, представлялась пределом мечтаний – живая и интересная, с перспективой дальнейшего роста. Дело было развернуто на пике туристического бума и заключалось в привлечении покупателей для приобретения недвижимости. Моника говорила, что она бы хотела иметь помощника, который в дальнейшем мог стать финансовым советником-компаньоном. Сади была на седьмом небе от счастья, когда получила эту работу, несмотря на то что обещанный полет в Зуран бизнес – классом каким-то образом обернулся эконом – классом и что аванс, который должен был покрыть некоторую часть ее студенческого долга, по непонятным причинам так и не материализовался.

Затем оказалось, что вместо современной квартиры в новом районе она может рассчитывать только на крошечную комнатку под самой крышей в доме мадам аль-Сальвар, к тому же за весьма значительную плату. Неловкая попытка Сади выразить свое неудовольствие положила начало регулярно устраиваемым скандалам, сопровождавшимся отказом выплаты жалованья, так сказать, в наказание за строптивость. И сейчас, имея на руках лишь немного денег, привезенных из Лондона, Сади чувствовала себя на грани отчаяния, но совсем не собиралась показывать это Монике.