Чернила под кожей - Марина Комарова Страница 2

Я всегда считала, что современная проза, несмотря на все похвалы ей, – всего лишь смесь пафоса, громких слов и обычных букв. Описание чего-то простого, обыденного, преподнесенное через рупор рекламы и громкие слова рецензентов. О боже, это шедевр! Господи, автор опередил время! Эти вопросы берут за живое! Ваша жизнь никогда не будет прежней, если вы прочитаете бестселлер этого автора!

Вы не поверите, но будет. И все остальное будет тоже. Написанное в книге – всего лишь вектор. А куда вы направитесь – зависит только от вас, ни больше ни меньше.

Кто бы сказал, что я буду писать современную прозу, – рассмеялась бы ему в лицо. Кто бы шепнул, что обложки моей персональной серии – стерильно белые, с цветными кричащими кляксами, масками, скрывающими лица девушек и юношей, – будут на каждой тумбе и полке в книжном магазине. Кто бы сообщил, что Тая Грот, автор бестселлеров, будет одним из самых приглашаемых авторов на фестивали и книжные ярмарки.

Кто бы…

– Тая, хватит пялиться на дно стакана, давай сделаю тебе еще, – предлагает Денис, щелкая пальцами перед моим лицом и пытаясь привлечь внимание.

Он выше меня на голову, ходит в тренажерку, носит длинные русые волосы, которые обычно собирает в хвост, и отвратительные белые футболки. Почему отвратительные? Потому что они всегда чистые, выглаженные, идеально обтягивают плечи, оставляя на виду мускулистые руки.

Нам неоднократно приписывали роман, но всегда стреляли мимо. Не потому, что у Дениса что-то с ориентацией, просто мы никогда не видели друг в друге кого-то, кроме друзей. Мы как брат и сестра, только без общих родителей и рыбок. Чудовищно разные и не понимающие, как можно спать с тем, кто с тобой пьет.

– Сделай что-нибудь. Как думаешь, почему она кинула ему скрин переписки?

Вопрос срывается с губ сам, обжигает похлеще виски в коктейле, который я успела допить. Меня не особо печалит реакция Макса. Главное – больше с ним не пересекаться. Но Вера… подр-р-руга, твою мать. «Ой, я так люблю твои книги, в них столько правды, мужики такие сволочи. Меня недавно бросили, я вот все прямо снова пережила».

Видимо, недостаточно ярко пережила, раз побежала к Янгу.

– Хочет забраться к нему в постель? – интересуется Денис, вновь ставя передо мной стакан с золотисто-коричневым напитком.

Я морщусь, обхватываю прохладное стекло ладонью.

– Какой ты пошляк! И вы, мужчины, еще смеете утверждать, будто секс – это далеко не все, что вам нужно.

– Конечно, – невозмутимо кивает Денис. – Я никогда не откажусь от завтрака после секса. Знаешь, сколько энергии тратится на ночь страсти?

– Пойдем посчитаем?

– Вообще не вопрос. Только с моей подружкой договариваться будешь сама. Вряд ли она будет в восторге, если рядом сядет тетка с сомнительными намерениями и начнет вслух считать.

– Я буду считать в ритм, – говорю с каменным лицом, делаю глоток и морщусь. – Ты сюда спирта налил?

Денис закатывает глаза.

– Женщина, ты ничего не понимаешь в прекрасном. Глядя на твою реакцию, я зарабатываю комплекс неполноценности. Ты хочешь потом оплачивать мне психотерапевта?

– Единственное, что я могу оплатить, это Зинаида Петровна с пятого этажа. Уверен, что именно это тебе надо?

Денис бормочет о моей жестокости, а я довольно улыбаюсь. Упомянутая Зинаида Петровна кому угодно вынесет мозг и продаст его на черном рынке. Даже то, что болтливая старушка отошла от тебя, уже приносит неземное счастье. А если отошла несколько раз за день, то вы самый счастливый человек на свете.

Мобильный подает признаки жизни, «Телеграм» оповещает о новом сообщении. Открываю мессенджер и пробегаю глазами послание:

Vera Krumlova: Привет, Таечка! Напоминаю, что сегодня в кафе в 19.00, как и договаривались. Девчонки все будут, только Валя немного задержится.

И дурацкий стикер в виде мультяшного персонажа.

Так-так, значит, напоминаешь. Ну хорошо.

– Тая, почему мне уже хочется звонить в полицию? – косится на меня Денис.

– Потому что тебе не нравится моя рожа, – говорю предельно четко и прямо. – Но я накрашусь, не переживай.

И мы поговорим, Верочка. Прямо сегодня, в девятнадцать ноль-ноль. Моли бога, чтобы было куда бежать.

* * *

Домой я залетаю, просчитывая, получится ли сделать все нужное и успеть на встречу в кафе. Мы с Денисом совсем не вовремя заболтались. Точнее, я болтала, а он слушал и норовил подлить свой очередной шедевр. Картина словно в анекдоте:

– Тая, почему бутылка пустая?

– Я лечила рану.

– Какую?

– Душевную.

Рана была не слишком велика; я прекрасно осознаю, что моя вина в случившемся тоже есть. Поэтому вцепиться в выбеленные локоны Веры точно не смогу. Пусть и очень хочется.

Оставляю сумку в коридоре, стаскиваю через голову легкое платье.

– Алена, ты дома? – кричу так, чтобы младшая сестра услышала сквозь тяжелый рок в наушниках.

Никакой реакции. Пробегаю коридор, распахиваю дверь в ее комнату.

Мелкая сидит в позе лотоса на стуле, в одних коротких шортах и громадных наушниках с кошечками. Соломенные волосы собраны в пучок, очки свисают с кончика носа.

Алена увлеченно стучит по клавишам и не слышит, что в комнате есть кто-то кроме нее. Закатываю глаза, считаю до десяти и велю себе успокоиться. Что в лоб, что по лбу. Сестра не заметит ничего вокруг, даже если произойдет землетрясение. Айтишница в доме – еще та радость. Хотя если сравнивать с писательницей, то вполне ничего.

Кладу руку на плечо Аленки. Та вздрагивает, сдергивает наушники, внимательно смотрит на меня.

– Тьфу, напугала, – глубокомысленно выдает и быстро закрывает окно на мониторе. Однако я все равно успеваю заметить, что она не «кодит», а болтает в чате с долговязым дружком.

– В следующий раз так зайдут воры и вынесут тебя, – хмурюсь я, стараясь выглядеть суровой старшей сестрой.

Аленка фыркает.

– Ой, все! Кому тут что надо?

Это неприятно колет, но в целом она права. У нас особо и утащить нечего. Ценность представляют только наши компьютеры. Стиральная машинка, бойлер, плита – ну… такое. Оно дышит, но только после искусственного дыхания, и постоянно грозится уйти на покой.

Ни мои гонорары, ни стипендия отличницы-второкурсницы Алены никак не позволяют жить на широкую ногу.

– Там курьер твои авторские принес, – сообщает Аленка, лениво тянется за растянутой майкой с совой и надевает ее.

Нагота ее никогда не смущала, а мое присутствие она воспринимает как нечто само собой разумеющееся. Временами Аленка считает меня второй мамой, временами – лучшей подругой. Ни той ни другой стесняться нет смысла.