Темная сторона Кая - Эстель Маскейм Страница 2

Я смотрю на него, чуть склонив голову набок, и стараюсь удержать нейтральное выражение. Он смотрит на меня.

– Тебе что-то надо?

Харрисон наконец-то ухмыляется, хватает меня за запястье и тянет к себе. Я прижимаюсь к его груди. Наши глаза – две пары зеркал, его губы в нескольких дюймах от моих. Он кладет мою руку себе на шею, и я ощущаю теплую энергию его кожи.

– Ты что, избегала меня? – мурлычет Харрисон мне на ухо. Из-за музыки его почти не слышно.

– Могу задать тот же вопрос. – Я легко касаюсь губами его губ, дразню и для пущего соблазна чуть выразительнее, чем обычно, хлопаю ресницами. Ноа и Энтони сдвигаются в сторонку, чтобы не мешать, хотя народу вокруг и без них хватает. Впрочем, никому до нас дела нет. Вечеринки ведь для того и устраиваются. Могу поклясться, Марк Петерсон и Элли Форд всего секунду назад тискались на диване.

– О’кей, – говорит вдруг Харрисон и, взяв меня за подбородок, поглаживает большим пальцем по щеке. – Хватит ерундой заниматься. – От него несет пивом, и я чуточку отстраняюсь. Он щурится и лениво, самодовольно улыбается. – Я первый наверх, или ты дорогу покажешь?

Повторять не надо. Проскучав весь вечер, хочется чего-то поострее. Я поворачиваюсь и, не выпуская руки Харрисона, тащу его за собой через гостиную. Вторую руку он сунул за пояс моей юбки, и его ладонь обжигает кожу. Замечаю, что Ноа наблюдает за нами от дальней стены. Да и другие тоже.

– Какого черта им надо? – взрывается вдруг Харрисон и, отпустив мою руку, обгоняет меня и топает дальше.

Я смотрю ему вслед – что ж такое отвлекло его от меня? – и замечаю, что на кухне назревает заварушка. К месту происшествия уже устремилась живая волна, но кое-что разглядеть удается. Судя по всему, на огонек пожаловали парни из соперничающей футбольной команды. Понятно, что никто их не приглашал, и здесь им не рады.

Соперничество между «южными», «северными» и «центровыми» в Уэстервилле словами не ограничивается. Особенно между «северными» – это мы – и «центровыми». В прошлый уик-энд мы играли против «центровых». Вообще-то я к футболу равнодушна, но на ту игру пошла, потому что потом собиралась встретиться с Харрисоном. Разумеется, мы им влетели – команда у нас дохлая, – но украшением матча стала стычка на поле в третьей четверти.

Похоже, до конца отношения так и не выяснили.

Я проталкиваюсь сквозь толпу к Харрисону, но рядом тут же возникает Чайна. Она так трясет головой, что ее косички хлещут меня по лицу.

– Никогда, наверно, не пойму, почему парни ведут себя так, словно они уже в НФЛ [1]. – Я слушаю ее вполуха и, привстав на цыпочки, пытаюсь понять, далеко ли зашло дело. – Это же не всерьез, но для ущемленного самолюбия стоящее развлечение.

– Там «центровые», правильно?

– Ну да. И если мне только будет позволено, замечу, что их команда круче нашей. – Она картинно обмахивается ладошкой. – Рассел Фредерик, это же… Ух! Ну как можно отказать этому рыженькому.

Как раз сейчас Рассел Фредерик принял боевую стойку и наступает на Ноа Диаса. Футбола в средней школе не бывает без того, чтобы квотербеки соперничающих команд не сцепились друг с другом. Уверена на все сто, есть где-то такие правила, выбитые на мраморной плите. За спиной Рассела поддержка – с полдюжины «центровых». За Ноа – наши ребята. Харрисон.

– Приложили вас… жестко, – говорит Рассел. Этот парень, он просто вытесан из камня, честное слово. Плечи широкие, как мост. Смотрит с издевкой на Ноа. – Я бы тоже плакал.

– Хочешь, чтобы я тебе нос подровнял? – парирует Ноа и сжимает кулаки; готов ответить, если допекут, не только словами. Продолжение следует – кто-то сопит, кто-то бурчит. Противники обмениваются оскорбительными и язвительными репликами.

Зеваю. Я так погрязла в унылой рутине, что даже этот спектакль в декорациях вечеринки уже нисколько меня не трогает.

– Эй, Харрисон, хочешь словить еще? – кричит один из «центровых». Я отыскиваю источник звука и обнаруживаю того самого парня с бронзовой кожей и приятным запахом одеколона, на которого наткнулась пару минут назад. Вот, оказывается, почему я его не знаю, – он учится в Уэстервилль-Сентрал, а сюда заявился с остальными футболистами, заранее планируя устроить разборки. И вот теперь он задирает не кого-нибудь, а именно Харрисона.

Идея далеко не самая лучшая. Как обычно, когда его провоцируют, Харрисон подается вперед – вот уж у кого кулаки чешутся. В той стычке в прошлый уик-энд ему разбили губу – возможно, этот самый парень, который и сейчас выбрал его мишенью для своих выпадов. Ту разбитую губу я весь вечер лечила поцелуями. Может быть, сегодня придется повторить.

Харрисон бросается к противнику, и все остальные, будто только этого и ждали, приходят в движение. Я равнодушно наблюдаю за тем, как Ноа врезается в Рассела, как Энтони пронзает кулаком пустоту и как Харрисон хватает своего загадочного оппонента, который явно имеет к нему какие-то претензии. Мальчишки. Иногда я их просто терпеть не могу. Они так болезненно самолюбивы, так отчаянно рвутся показать себя.

Все кричат, толкаются, наших парней призывают вымести «центровых» вон и вообще всячески подталкивают к тому, чтобы перейти к более активным действиям. Лишь две девчонки просят ребят остановиться, подавляющее же большинство даже не пытаются вести себя как цивилизованные люди. Я не вмешиваюсь и довольствуюсь тем, что наблюдаю за Харрисоном. Ему удалось прижать противника к стойке и провести захват, но тот ловок и быстр. Вывернувшись, он выплескивает в грудь Харрисону содержимое попавшей под руки чашки.

В шум сражения врывается пронзительный голос Мэдди Роуми, которая вторгается в заполненную народом кухню.

– А ну-ка прекращайте! Да мои родители четвертуют меня, если вы разгромите дом! Хватит! – Она размахивает руками, но кто станет внимать ее мольбам? Неожиданно для меня драчуны опускают руки и замирают на месте. Раскрасневшийся от злости Харрисон смотрит на свою мокрую футболку. – Хочется продолжить, вываливайте на улицу! Здесь сегодня у «северных» вечеринка. Не у «южных» и уж точно не у «центровых». – Мэдди морщит нос и решительным жестом указывает на дверь. Ее твердость и самообладание производят сильное впечатление. – Кого не звали – уходите.

Незваные гости уходят, толкаясь и огрызаясь. Обидчик Харрисона с ухмылкой, приглаживая волосы, проходит мимо него. В какой-то момент он поднимает голову и смотрит на меня, откровенно и пристально, и от этого взгляда в животе у меня все переворачивается. Парень быстро отводит глаза. Жаль, не знаю, как его зовут, – если вдруг вспомню, то лишь как красавчика, у которого я выбила стакан из рук.

Они уходят, как стая волков, недовольно рыкая. Дверь закрывается за последним, и все выглядит так, словно их и не было. Снова гремит музыка, толпа на кухне понемногу рассеивается, слышен смех.

– Пойду Харрисона утешать. Поглажу его растрепанное эго, – шепчу я Чайне. Подруга смеется и, поигрывая идеально нарисованными бровями, подталкивает меня в его направлении. Только это лишнее – я и без нее знаю, что делаю.