Роман на ее условиях - Мишель Дуглас Страница 2

Когда полицейские грубо подняли его на ноги и надели на него наручники, Финн сжал зубы от боли и кивнул в сторону рюкзака.

– Мои документы там.

Но на его слова никто из полицейских, казалось, не обратил внимания. Двое парней, что держали его на мушке, посмотрели в сторону лестницы. Финн проследил за их взглядами и воскликнул, увидев, кто спускается со второго этажа:

– Одра!

Она остановилась на полпути вниз, ее голубые глаза расширились от изумления, нежные ноздри раздулись.

– Финн? Что ты здесь делаешь?

– Это ты вызвала полицию? – ответил он вопросом на вопрос.

– Конечно, я!

– Что за идиотское поведение? – терзаемый болью, Финн почти прокричал эти слова. – Какого черта ты так остро реагируешь?

– Ах, идиотское? – тоже повысила голос Одра, продолжив спускаться по лестнице. – А как насчет твоего поведения? Ты вломился в дом моего брата в полтретьего ночи!

– Я не вломился. У меня есть ключ.

Только сейчас Финн заметил, что Одри держит в руках клюшку, судорожно вцепившись в нее, словно собираясь дать яростный отпор. Он резко выдохнул и чуть не выругался, осознав, как, должно быть, напугал Одру, – ведь она ночевала одна в пустом доме и вдруг услышала звук разбитого стекла… И это после всего, что она недавно пережила!

Боль в голове усилилась, плечо горело, словно в огне.

– Прости, малявка! – Старое прозвище само сорвалось с его губ. – Если бы я знал, что ты здесь, я бы позвонил, чтобы предупредить о своем приезде. Ты можешь подтвердить этим парням, что я – приятель твоего брата?

– А где тот, кто был с тобой?

– Я приехал один.

– Но я слышала два голоса – один человек говорил на французском, другой – на греческом.

Финн покачал головой.

– Ты слышала одного человека, разговаривающего на двух языках.

Он повторил то ругательство, которое вырвалось у него ранее.

На мгновение Одра еще крепче сжала клюшку – так, что костяшки ее правой руки побелели, – а затем расслабилась и извинилась перед полицейскими на прекрасном греческом за ложную тревогу и попросила отпустить старого друга своего брата.

Финн невольно застонал от облегчения, когда с него наконец сняли наручники, но тут же заставил себя сделать вид, что у него ничего не болит. Будь он проклят, если позволит Одре заметить, насколько паршиво себя чувствует! Не хватало еще стать объектом ее жалости!

Выпроводив полицейских, Одра повернулась к Финну. Ее глаза сердито сверкнули.

– Собираешься и дальше орать на меня?

Он сделал бы это с удовольствием. В конце концов, они с Одрой всегда затевали пикировку, стоило им оказаться рядом друг с другом. Но сейчас боль мешала Финну соображать. Ему потребовались все силы, чтобы подавить приступ тошноты. Он кинул взгляд на собеседницу из-под густой челки и, заметив тени, залегшие под голубыми глазами Одры, оглядел ее внимательнее. Она выглядела слишком бледной и худой. А еще – уязвимой и напуганной.

– Этот ублюдок доставил тебе немало проблем, не так ли, малявка?

Одра гордо вскинула голову.

– Судя по всему, у меня меньше проблем, чем у тебя.

Одра многозначительно взглянула на его плечо, и Финн только сейчас осознал, что машинально его массирует. Он отмахнулся от ее слов.

– Это всего лишь временная неудача.

– Как и у меня.

Огонь, сверкавший в ее глазах, сменился ледяным холодом.

В этот момент до Финна дошло, что Одра стоит перед ним одетая лишь в тонкие пижамные штаны и облегающий топ, и у него резко пересохло во рту.

Проблема с Одрой заключалась в том, что она относилась к тому типу женщин, которые больше всего нравились Финну, – эдакий образ сдержанной, владеющей собой библиотекарши. Как правило, Одра воплощала в себе эти качества в превосходной степени. Но в данный момент она предстала в виде соблазнительной блондинки, взъерошенной после сна, и при взгляде на нее Финну пришлось напомнить себе, что нельзя вожделеть сестру своего лучшего друга.

– Полицейские причинили тебе боль?

– Вовсе нет, – солгал он.

Одра подняла бровь.

– Я же вижу, что тебе больно.

Финн сделал отрицательный жест и тут же пожалел об этом, потому что боль снова пронзила плечо.

– Гипс сняли только вчера.

Она посмотрела на его левую руку.

– И вместо того, чтобы соблюдать щадящий режим, который, без сомнения, прописал тебе врач, ты вылетел ближайшим рейсом в Афины, сел на последний паром до Кианоса, поужинал в деревне и протопал до виллы целых восемь километров.

– В точку!

Во время этой пешей прогулки Финн искренне наслаждался свежим воздухом и свободой – правда, лишь первые два километра.

– И ты еще тащил на себе рюкзак!

Восемь недель назад Финн смог бы пройти десять километров с ношей, вдвое тяжелее, даже не вспотев.

Одра взяла его стакан с недопитым виски и прошла на кухню.

Когда она потянулась, чтобы достать пачку аспирина с верхней полки кухонного шкафчика, короткий топ пополз вверх, обнажив полоску идеальной белоснежной кожи, отчего у Финна внутри все сжалось. Повернувшись, Одри ловко бросила ему упаковку таблеток, а затем поднесла его стакан к губам и осушила до дна. Ничего сексуальнее Финн в своей жизни не видел.

Она наполнила опустевший стакан водой из-под крана и поставила перед Финном.

– Прими две таблетки.

Он повиновался – это было проще, чем спорить с Одрой, да и не было сейчас сил искать в рюкзаке сильнодействующее обезболивающее, прописанное доктором.

– В какой спальне ты тут обычно ночуешь?

– В той, что у самой лестницы.

– Тебе не повезло, приятель. Она уже занята мной.

Финн притворился возмущенным:

– Но из нее самый лучший вид!

Это была явная ложь, потому что из всех спален на втором этаже вид открывался потрясающий.

Одра ухмыльнулась.

– Знаю. Но я первая в нее вселилась.

Финн подавил смех. Ему нравилось в ней то, что она всегда была готова подыграть его шутке.

– Итак, какую спальню ты хочешь? Наверху есть еще три – выбирай любую.

Одра подошла, потянула за лямку его рюкзак и хмыкнула, когда у нее не хватило сил поднять его одной рукой и пришлось ухватиться двумя.

– Да, ты прав: он легкий как перышко.

Финн посмотрел на ее руки. Рюкзак был не таким уж тяжелым, а Одра прежде не была слабачкой, но теперь она сильно сдала. Финн пытался вспомнить, когда в последний раз с ней виделся.