Наследник Крэнфорда - Сара Вуд Страница 2

— Мой… настоящий отец. Где он?

— Ушел. Растворился в воздухе. — Слезы выступили на бледных глазах матери. — Я велела ему уйти, сказала, что не люблю его, хотя отдала бы за него жизнь, так сильно любила. И до сих пор люблю…

Глубоко потрясенный, он уставился на ее лицо, на котором так ясно читались горе и отчаяние. Никогда раньше он не видел у матери такого пыла. За этой холодной, сдержанной внешностью, оказывается, жила страстная женщина, которая пожертвовала всем ради сына.

Всю жизнь она столь же безжалостно подавляла и его чувственные проявления. Всякий раз, когда он выходил из себя или слишком бурно на что-то реагировал, его жестоко наказывали.

Бывали моменты, когда Блейк чувствовал, что может взорваться от внутреннего огня и энергии, но вынужден был контролировать себя. Именно тогда он вскакивал на коня и пускал его в бешеный галоп.

Теперь все это уже не имело значения. Он должен покинуть Крэнфорд и начать новую жизнь. Это будет правильно. Он побледнел при мысли, какой груз мать взвалила на него, и внезапно понял, как зовут его отца.

— Его имя Джозеф, верно? — выпалил он. Так же зовут его сына. Имя, выбранное матерью, которая утверждала, что так звали ее венгерского дедушку.

У него закружилась голова. С обливающимся кровью сердцем он с усилием выдавил:

— Я должен найти настоящего наследника. Законного потомка.

— Нет! Только не Джайлз! Не кузен твоего отца! — вскрикнула она.

— Если он законный наследник, мой долг найти его, — отчеканил Блейк.

Кей закусила губу, затем выкрикнула в отчаянии:

— И ввергнуть всех в ад? Джайлз… Он зло, Блейк! — Казалось, она с трудом подбирает слова, чтобы убедить его, рассеять сомнение на его угрюмом лице. — Джайлз был пьяницей и развратником! Ты не можешь передать Крэнфорд ему! Ты должен подумать о своем сыне! — Ее руки в отчаянии хватались за него. — Умоляю тебя, дорогой! Не дай мне умереть, зная, что вся моя жизнь, моя жертва были напрасны!

Блейк сильно любил мать, и ему больно было видеть ее глубокое отчаяние. Он ласково погладил морщинистый материнский лоб, немного успокоив ее. Дал таблетку. Подождал, пока она уснет. Затем тяжелыми шагами прошел к высокому окну, глядя на все другими глазами. Глазами постороннего.

Как ему поступить? По совести? Или как будет лучше для большинства людей?

Взгляд Блейка наткнулся на Джозефа. Сын торжественно сидел на своем новом пони и счастливо болтал со Сьюзи, грумом. Любовь к сыну переполнила его сердце. И когда Блейк обвел мрачным, встревоженным взглядом обширный прекрасный парк и простирающиеся за ним покрытые лесами холмы, он почувствовал неразрывную связь с этим местом, связь, которую ничем было не искоренить.

Его жизнь уже никогда не станет прежней. С холодной яростью он подумал, что едва ли когда-нибудь снова будет счастлив.

— Полагаю, вы гадаете, зачем я пригласила вас на обед спустя всего лишь три недели после смерти отца.

Несмотря на горделивую посадку хорошенькой светлой головки, голос Николь Базо дрожал. Выдавив слабую улыбку, она оглядела своих гостей, которые сидели за длинным столом под буйно разросшимся виноградом. На лицах друзей было сочувствие из-за смерти ее отца, Джайлза.

Почти наверняка друзья попытаются отговорить ее уезжать из страны, полагая, что она не в том состоянии, чтобы путешествовать одной с семинедельным ребенком. И будут, конечно, правы.

Ее алые сочные губы напряженно сжались. После всех ударов, которые судьбы нанесла ей в последнее время, она чувствовала себя надломленной.

— Завтра я еду в Англию. — Подбородок Николь вызывающе вздернулся. — Не знаю, как долго меня не будет.

Глаза гостей удивленно расширились. Николь раздраженно отодвинула свою тарелку с нетронутой пищей и приготовилась встретить возражения. Ей не пришлось долго ждать.

— Дорогая! Слишком рано. У тебя маленький ребенок.

— Да, он такой ангелочек. Посмотрите, как спокойно он спит! — воскликнула она полным любви голосом.

Все взоры устремились к корзинке, стоящей под оливковым деревом, в которой спал светловолосый Люк.

Поправив бретельку платья, соскользнувшую с ее изящного плечика, Николь сделала глубокий вдох. Взгляды присутствующих мужчин нацелились, словно крылатые ракеты, на глубокую ложбинку между ее увеличившимися грудями. От женщин внезапно повеяло холодком. Испугавшись неожиданной сексуальности своего тела, чуть располневшего после родов, она сказала:

— Я должна ехать. У меня нет выбора. Отец просил меня развеять его прах на английском церковном дворе.

Голоса за столом загудели. Удивление гостей почти не уступало ее собственному. Ее тоже поразила эта просьба.

— Но, Николь, ведь ты же родилась в Дордони!

— С двойным гражданством.

— И матерью-англичанкой.

— Несомненно, твой отец был французом — Джайлз Беллами… Французское имя, да? И ты, такая утонченная, такая артистичная…

— Я знаю, — вздохнула Николь. — Вообще-то он родился в деревне, называющейся Грейт-Астон. — Она слегка запнулась на незнакомом названии.

Гости зашумели. Она почти не слушала их. Голова болела от тяжелых раздумий о событиях, произошедших с ней в последнее время: болезненный развод, рождение ребенка, смерть отца. А теперь еще и вот это.

Ее отец был истинным французом по манере поведения и внешности, хотя в доме всегда говорили по-английски. Даже ее мать — давно разведенная с отцом и живущая сейчас со своим новым мужем в Нью-Йорке — ничего не знала о его английском паспорте. Потрясенная, Николь отыскала Грейт-Астон на карте. Она располагалась в районе, называющемся Котсволдс, в сельскохозяйственной части Англии.

Там, должно быть, красиво, подумала она. И почувствовала уже меньше негодования по поводу необходимости этой поездки.

— Интересное место. Устрою-ка я себе нечто вроде отпуска, — проговорила вслух Николь.

— Я отвезу тебя, — объявил Луи.

— Нет, я. Я знаю Англию! — настаивал Леон. Николь заметила, как задумчиво потемнели глаза мужчин, когда их взгляды снова устремились к вырезу ее шелкового платья, плотно облегающего фигуру. Она вздохнула. Мужчины! Ее либидо сейчас просто не существует. Сейчас у нее другие приоритеты.

— Спасибо, но нет, — ответила она им. Женщины заметно расслабились. Внезапно Николь почувствовала себя ужасно одинокой. Теперь, когда она больше не замужем, к ней стали относиться по-другому. Женщины — как к опасной сопернице. Мужчины — как к желанной добыче.

— Мне нужно время, чтобы пережить утрату — продолжила она. — А потом, после небольшого путешествия, я вернусь домой и снова окунусь в жизненный водоворот.

Грациозным жестом она указала на великолепие, окружающее отцовский — нет, ее — коттедж. Фруктовые деревья в цвету. Воздух, наполненный запахами трав. Пчелы, деловито жужжащие среди диковинных цветов. Сад в английском стиле. Как и многие английские эмигранты, отец создал кусочек Англии в чужой стране.