Шоколадная вилла - Мария Николаи Страница 2

Юдит кивнула. Пока сотрудник возвращался на свое рабочее место, она прошла к отдельному помещению, которое находилось в противоположном углу конторы, постучала в дверь, изящно украшенную разноцветным стеклом, и вошла.

Отец стоял у окна и смотрел вниз, на улицу перед фабрикой. Заметив Юдит, он резко обернулся, как будто она застала его за чем-то запрещенным.

– Юдит! – его голос прозвучал довольно грубо. – Что ты здесь делаешь?

Он быстро вернулся за свой представительный, аккуратно обставленный письменный стол, на котором лежала открытая расчетная книга.

– Твои братья опять что-то натворили?

– Нет, отец, – ответила Юдит, осторожно улыбнувшись. – На этот раз ничего.

– В таком случае было бы неплохо, если бы ты присмотрела за ними, пока что-то не произошло.

– Не беспокойтесь, отец, Роберт присматривает за ними.

Работник отправился выполнять свое поручение с ее неугомонными восьмилетними братьями-близнецами.

– Я пришла, поскольку хотела бы сделать вам предложение, – сказала Юдит. Она надеялась в ходе непринужденного разговора выудить, что же такое важное отец хотел сообщить ей.

– У меня сейчас нет времени, – ответил отец. Взяв в руку карандаш, он добавил: – Тебе лучше сейчас пойти домой. Или ты можешь помочь в подготовке пробного пакета для путешественников. Мы поговорим сегодня вечером.

– Но это важно для меня. – Юдит не давала так просто проигнорировать себя. – Вы же все еще в поиске новых изделий для продажи, не так ли?

– И ты снова решила внести свой вклад?

Девушка пропустила мимо ушей нотку раздражения в голосе отца.

– Да, если вы позволите. Хотя сейчас еще слишком рано, но ведь некоторые вещи необходимо хорошо планировать. Вы же постоянно нам об этом говорите, отец. И поэтому я подумала, что было бы неплохо летом предложить покупателям мороженое.

Отец иронично рассмеялся.

– И ты считаешь, что это важно? Будь добра, Юдит, позволь мне спокойно поработать. Здесь все идет кувырком. Я не могу сейчас думать о мороженом.

– Некоторые идеи нельзя откладывать, – настаивала Юдит. – Вот только что в магазине были дети, им бы это понравилось. Многое, конечно, нужно обдумать: как поддерживать низкую температуру, вопросы транспортировки, но…

– Ах, помолчи, пожалуйста. – Отец начал терять терпение. – Возможно, это дельная идея, но я сейчас в отчаянном положении. Отправляйся домой. А лучше всего я вызову Тео, он отвезет тебя. Летом у тебя, так или иначе, будет много других дел, кроме как думать о производстве мороженого.

Юдит насторожилась:

– Как мне вас понимать, отец?

– Здесь нечего понимать. – Он постучал кончиками пальцев по столу. – Ты же и сама прекрасно знаешь, что может ожидать отец от своей взрослой дочери. Поэтому вскоре ты будешь занята пополнением своего приданого.

На какое-то мгновение в кабинете повисла напряженная тишина, и Юдит попыталась осознать сказанное. Наконец она услышала свой лепет:

– Это значит, что я должна…

– Ты выйдешь замуж. Это значит именно это. В двадцать один год действительно пора. Собственно, это я и хотел тебе сказать сегодня вечером. Теперь ты все знаешь.

Он вернулся к работе.

– Но за кого мне нужно выйти замуж? – спросила Юдит в ужасе. Она не могла поверить в то, что ей только что объявили, хотя давно уже об этом догадывалась. – Никого же нет на примете, не так ли?

– Пока нет, но это ненадолго, – сказал отец и начал делать пометки в учетной книге. – Я вовремя проинформирую тебя. Тебе следовало бы мне хоть немного доверять.

У Юдит задрожали колени. Нехорошее предчувствие ее не подвело. Так вот что он хотел ей сообщить. Ей нужно выйти замуж, и это без какого-либо права голоса.

Сделав над собой усилие, она сдержала порыв сказать что-то неуместное. Колкий ответ только усугубил бы ситуацию. Так что она сжала руки в кулаки, развернулась и опрометью бросилась к выходу. Громко стуча каблуками, Юдит сбежала вниз по лестнице; по ее лицу текли слезы, хотя она совсем не хотела плакать.

Неужели она требовала невозможное – просто немного подождать с замужеством? Пока она сама кого-нибудь не выберет? Мужчину, который бы ей нравился. И который бы уважал, а возможно, и ценил то, что она любит работу на шоколадной фабрике и не хочет увядать дома, как ее мать.

Юдит затянула пояс пальто потуже и вышла на улицу, где было довольно сыро. Девушка не ощущала ни дождя, ни холода, пока бесцельно бродила по улицам Штутгарта. Наконец, она оказалась перед станцией горной железной дороги на Мариенплатц. Юдит села в один из вагонов поезда, направлявшегося в Дегерлох, расположенный недалеко от резиденции климатический курорт, где она жила с семьей в усадьбе среди новых вилл. По дороге домой отчаяние сменилось хорошо знакомым боевым духом. Никому не было позволено так просто принимать решение относительно ее жизни и ее будущего. Даже ее отцу.

Прусская крепость Эренбрайтштайн возле Кобленца, конец февраля 1903 года

С пасмурного утреннего неба падал тусклый луч, даже не касаясь земли. Ему не под силу было рассеять темень прошлой ночи, не говоря уже о холоде. В туманном воздухе, наполненном дымом многочисленных вытяжных труб, терялись краски и голоса, расплывались очертания крепости; казалось, что утихла даже большая река, которая с незапамятных времен соединялась с водами реки Мозель у подножия круто возвышающейся скалы.

Хорошо знакомый щелчок поперечного ригеля двери камеры нарушил утреннюю тишину. Виктор, стоявший у решетчатого окна, сквозь которое в убогое помещение проникал дневной свет, повернулся и кивнул входившему надзирателю.

Время пришло.

В последний раз он окинул взглядом комнату, обставленную скромной деревянной мебелью, посмотрел на железный каркас кровати, которую он тщательно застелил покрывалом в сине-белую клетку. Затем он накинул изношенное пальто, поднял потертый чемодан, взял шляпу и пошел вслед за надзирателем из бастиона навстречу утреннему холоду. Они прошли через верхний двор и оказались у высокого восточного фронтона. На мгновение они остановились перед одной из четырех колонн портика, и Виктор еще раз ощутил, какое воздействие со всех сторон на него оказывают светло-желтые фасады зданий. Они были выполнены в классическом архитектурном стиле, что создавало потрясающий контраст на фоне воинственного образа остальной части крепости. Наконец его привели в служебное помещение коменданта крепости на втором этаже над гауптвахтой.

Когда спустя полчаса он опять вышел на свежий воздух, то попросил надзирателя дать ему пару минут. Тот кивнул и остановился. Виктор прошел мимо марширующих солдат через длинный двор и ступил на невысокую наружную стену. Поставив свой багаж, он склонился над массивным ограждением.