Непридуманная сказка - Яна Перепечина Страница 2

- Жить! Ну-ка, возьми себя в руки! Ты же никогда размазнёй не был. Всю жизнь боролся, и сейчас борись! – грозно рявкнула Антонина Сергеевна, его бессменная медсестра.

Доктор Эмерих работал с ней с первых дней своей практики. Седая, резкая, грозная, она досталась ему, как любила сама говаривать, «по наследству» от предыдущего районного ортопеда. И в первое время он, вчерашний выпускник и новичок в этой Богом забытой обшарпанной поликлинике, её страшно боялся, иногда ловя себя на том, что она, пожалуй, в медицине в целом и в ортопедии в частности разбирается получше него, доктора с дипломом.

Они стали работать вместе, принимая и по записи, и без записи, и после окончания рабочего дня, и знакомых, и знакомых знакомых и малознакомых и совсем незнакомых – ну не умел он отказывать и вечно рвался помогать всем и каждому! И, как оказалось, она тоже.

И как-то получилось, что вскоре и смотреть стала Антонина Сергеевна на него уже не так сердито, как поначалу, и начала улыбаться понимающе, и булочки собственного приготовления приносить, чтобы подсунуть ему во время перерыва. Они и сами не заметили, как отношения их стали совсем родственными. И ему, единственному из всех коллег, она позволила называть себя тётей Тоней. Да что там «позволила» - велела просто-таки! А он для неё навсегда стал Сашей, Сашенькой или даже Сашком. С глазу на глаз, разумеется.

Когда он защитился и решил поменять место работы, она согласилась перейти с ним. В новом, престижном, медицинском центре на него, явившегося на работу в сопровождении пожилой неласковой – впрочем, такой она была с кем угодно, но только не с пациентами и не со своим ненаглядным Сашенькой – Антонины Сергеевны, молоденькие кокетливые медсестры посмотрели удивлённо. Но вредничать не стали. Что возьмёшь с восходящей звезды?! Её, звезду то есть, сам главврач к ним перетащил, при этом нахваливал так, что им оставалось только удивляться. Так что нравится, не нравится – придётся принимать и идти на уступки.

Однако восходящее светило не капризничало, нос не задирало, особых условий не требовало, только вот решительно заявило, что работать будет со своей пенсионеркой. И ни с кем другим. Потому что молодые-перспективные звезде не нужны. А нужна только она, седая и грозная Антонина Сергеевна Легачёва, тётя Тоня…

И вот теперь его тётя Тоня приказным тоном сообщила ему, что он должен жить.

- Как жить-то, тёть Тонь? Как работать-то? Куда я Тёмика дену?

- А сейчас он где? – она мрачно порылась в своём столе и вытащила из верхнего ящика пакетик с ирисками «Кис-кис», достала несколько и незаметно подсунула поближе к нему. Александр, рассеянно перекладывавший бумаги у себя на столе, наткнулся на конфетки, несколько секунд бессмысленно поперебирал их длинными сильными пальцами и вдруг улыбнулся:

- Всё ты меня балуешь, как маленького, тёть Тонь. Я ж уже взрослый дяденька.

- Ну, дяденька, не дяденька, а сладкое в трудную минуту ещё никому не вредило. Пожуй, пожуй… - Антонина Сергеевна говорила резко, даже грубовато, чтобы скрыть свои чувства.

Александр снова улыбнулся, ласково и понимающе: он её очень любил. И знал, что и она его тоже.

- Артёмку я с утра к Рябининым отвёз. Помнишь, я тебе про них рассказывал? Меня с ними Вадька Валдайцев познакомил. Отличные ребята… - Он снова устало потёр лицо. – О чём я? А… да.. … Злата Рябинина ребёнка ждёт, уже в декрет ушла. Я им позвонил ещё вечером, а с утра пораньше зайца к ним отвёз. Но я ведь не могу его туда навечно определить! Хотя они и предложили пока у них пожить. Но Злате рожать скоро, нелегко ей с младенцем, а что потом – боюсь даже думать… Ох, Таня, Таня! Что же ты наделала?

- Александр Николаич, соберись! – снова скомандовала тётя Тоня. – Значит, делаем так. Возьму-ка я больничный, в моём возрасте это вполне объяснимо и даже полагается, и посижу пока с Артёмкой. Ты мне доверяешь?

- Доверяю, но…

- Ты уж тут как-нибудь без меня недельку перекантуешься. А там посмотрим. Или я совсем на пенсию уйду и буду нашего мальчика нянчить, или гувернантку ему за это время подыщем.

- Ко-го-о? – удивился Эмерих и не выдержал – засмеялся. Антонина Сергеевна тоже: громко и раскатисто.

- Гувернантку.

- Тёть Тонь, ты б ещё в пару к гувернантке кормилицу предложила взять и дядьку. Или кто там по статусу полагается маленькому барчуку?

- Нашему мальчику всё самое лучшее.

- Хорошо, пока пусть так. Только я без тебя не могу. Давай ещё кого-нибудь искать, вместо тебя, а?

- Поищем. Я сестре позвоню. Может, она согласится, наконец, ко мне переехать из своего Рошаля. Она у нас молодец, тебе понравится. И Артёмке тоже. Она, кстати, всю жизнь в детском доме медсестрой проработала. Вот познакомишься с ней и…

- Да я ж её видел, - перебил Александр, которому жизнь внезапно перестала казаться совсем уж конченой и беспросветной.

- Когда это?

- Да на твоём юбилее.

- А, точно! Ну, и как она тебе?

- Твоя копия, тёть Тонь.

- А то! – хулигански подмигнула ему медсестра. – Мы ж близнецы. Вот приедет Акулина, и будет у тебя полный комлект бабок Легачёвых… Мы тебя женим. Только теперь уж на хорошей девушке. А Татьяна пусть локти кусает!

- Да не будет она локти кусать… Да и ни к чему это…

- А это мы ещё посмотрим! – Антонина Сергеевна сделала устрашающее выражение лица и подбоченилась. – Посмотрим. Смеётся тот, кто смеётся последним.

Вид у неё был такой потешный, что Александр не выдержал и фыркнул против воли. Хотя смотреть в будущее ему было страшно, как никогда.

Наревевшись до икоты, Александра сидела на их с мамой маленькой кухне, и думала только об одном: что происходит? Что – так и растак! – происходит в её и без того не самой лёгкой жизни? А в том, что её всё происходящее касалось самым непосредственным образом, она уже не сомневалась.

- Тебе не кажется всё это странным? Я бы даже сказала – подозрительным? – за полчаса до этого спросила, испытующе глядя на неё, Нелли Геннадиевна Зайченко, главный в их подъезде специалист по сбору и распространению информации…

Она встретила Александру, когда та вернулась от мамы домой и шла, обвешенная сумками, к дверям. Настроение было прекрасным. Саша собиралась позвонить Валдайцевым и позвать их покататься на кораблике по Москве-реке. Поэтому, да ещё и по причине врождённой приветливости Александра весело улыбнулась встреченной у подъезда соседке, поздоровалась и хотела пройти мимо. Но Нелли Геннадиевна заступила ей дорогу и грустно и торжественно изрекла, глядя на Сашу с тоской, смешанной с любопытством, во взоре:

- Вот ведь горе-то какое, Дашенька…

Совершенно не поняв, о каком таком горе идёт речь, Александра всё же на всякий случай с готовностью кивнула головой. Ну, раз вы считаете, что горе, то да, разумеется, нельзя с вами не согласиться, – так должна была расценить движение её головы Нелли Геннадиевна. Получилось удачно. Сочувственный кивок был благосклонно принят.