Я узнаю твой секрет - Лия Романовская Страница 2

И сейчас я даже была ему благодарна. Хотя предпочла бы, чтобы он разорвал наши отношения как-то по-другому. Не так мерзко и банально.

Но, с другой стороны, теперь я с полным правом могла уйти от всего этого кошмара с чистой совестью, чтобы никогда уже не вернуться в эти отношения.

А вот с Викой все было по-другому. Совсем по-другому. Вика вдыхала в меня жизнь, была очень яркой ее составляющей, и я искренне не понимала, за что?! Когда я звонила ей, то больше всего на свете надеялась, что она начнет просить прощения, как-то оправдываться, умолять не расторгать с ней дружбу, но увы… только это холодное «сама виновата» и все…

Ну что ж, придется и это предательство проглотить и жить дальше, так, как будто ничего не случилось. А, впрочем, ничего и не случилось.

***

Я уже полчаса набирала телефонные номера, но на том конце провода либо стояла тишина, либо говорили, что уже сдали.

На пятом объявлении о сдаче комнаты мне все-таки ответили. Старческий скрипучий голос удивленно поинтересовался:

— Кого надь?

— Я по объявлению…

— Ну и чего?

— Ну и мне бы посмотреть…

— Дак и приезжай, дочка, я туточки.

И бабуля повесила трубку. Нет, ну неплохо, ага. Куда ехать-то?

Я выдохнула и снова позвонила по тому же номеру:

— Ты чего, дочка? Ты ж звонила мне уже. У меня память-то хорошая.

— Да вы же мне адрес не сказали… куда ехать-то?

— Как это я тебе не сказала? Все я сказала!

— Ну что вы… вы не говорили.

— Странная ты какая-то. А ты не мошенница случаем, а то я знаю, вас сейчас как собак нерезанных?! Сталина на вас нет!

Я собрала всю свою волю в кулак и решила, что стоит все-таки попытаться добиться от бабушки точного адреса. Во-первых, она за комнату просила сущие копейки, а во-вторых, адрес, по которому располагается дом, находится совсем рядом с универом. Не придется тратить на проезд деньги и время.

— Ой, вы простите, я не успела записать. Я не мошенница, а студентка.

— Ну раз студентка, то ладно. Но ты смотри у меня… у меня сосед из органов-мигом тебя посадит. Эх, жалко смертную казнь отменили…

Бабушка еще немного посопела в трубку и, наконец, произнесла:

— Приезжай, так и быть.

Я уже еле сдерживалась, не зная, то ли плакать, то ли смеяться, все же ласково произнесла:

— Бабушка, вы мне адрес-то скажите.

— А я что, не говорила?

— Нет, — хотелось зарычать мне, но я была все так же вежлива.

— А, ну пиши дочка. Улица космонавтов, дом восемь.

— А квартира?

— А нет квартиры. Дом у меня.

Я попыталась вспомнить частные дома рядом с универом, но так и не смогла. Ну если бабуля что-то напутала…

— Еду, — ответила я в трубку. Но оттуда уже послышались короткие гудки.

Дом я нашла только с пятой попытки. Он спрятался за многоэтажками, в глубине, под развесистыми липами. Небольшой и ладный он был одним из немногих сохранившихся построек позапрошлого века. Правда краска облупилась и забор покосился, но в целом очень даже симпатичный дом. Два этажа, мансарда, цветы на подоконнике, у калитки герберы.

Звонок на двери отсутствовала, пришлось стучать. Дверь мне открыла старушка сказочного вида. Седые кудельки выбивались из-под платка, ясные голубые глаза смотрели на мир удивлённо и наивно, как-то по-детски. Платье с глухим воротом и поверх белый фартук. В руках вязанье, у ног рыжий кот. Ну как в сказке, ей богу.

— Тебе чего, милая?

— Я по объявлению.

— По какому такому объявлению? — удивленно спросила старушка.

И тут я поняла, что у бабули с памятью совсем беда. Вот неудача-то. Придется снова начинать поиски комнаты, а пока делить жилплощадь с неверным изменником Тохой.

— Да насчет комнаты… хотя неважно…

Я уже развернулась, чтобы уйти, но тут она всплеснула руками, шлёпнула ладонью по лбу и засмеялась:

— Ах, по поводу дома… что ж ты молчишь-то? Я-то про котика подумала. У меня объявлений знаешь сколько?

Она посторонилась и рукой указала на дверь:

— Проходи, сейчас как раз чай вскипит, будем пироги есть.

Я с радостью, которую и не думала скрывать, проскользнула в дом.

Внутри оказалось очень уютно и действительно умопомрачительно пахло пирогами. Меня теперь даже если пинками выталкивать-не уйду, пока не съем. Не знаю как у других, но я с похмелья есть хочу, словно меня неделю голодом морили.

— Садись, вон у окошка стул добротный. Ты на другой-то не садись, он шатается. Того и гляди развалится. Дед-то жив был, мигом чинил, а теперь уж как восемь годков его нет, некому подлатать.

Я примостилась за столом, пока бабушка рассказывала про свою жизнь. Да уж… доверчивости ее можно только позавидовать. А ну как я и впрямь мошенницей оказалась бы? Ей ведь одной ну никак нельзя, обманут, если уже не…

— Тебя как звать-то, милая?

— Лизой… Лизой Громовой.

— Лизаветой значит. А я Марья Никитична Круглова.

— Очень приятно. Ой, давайте я вам помогу, — бросилась я на подмогу, когда она разлила чай прямо на стол.

— Что-то совсем руки не держат… — бабушка вздохнула и кивнула мне, — Ну помоги, что уж теперь. Хотя, где это видано, чтобы гостья сама чай наливала?! Однако плохи мои дела.

Я разлила чай по кружкам, и мы сели за стол. Марья Никитична уже достала пироги из старенькой духовки, хотя до этого я была уверена, что пекла она их в печи, которую приметила еще с порога.

Бабуля заметила мой взгляд и усмехнулась:

— В печи-то я давно не пеку. Старая она, почистить некому. Раньше-то Круглов чистил, а как помер… Круглов — это муж мой покойный, царствие ему небесное, Василь Степаныч. Это мне дочка плиту покупала, покуда еще тут жила. А потом укатила с дураком своим черт знает куда и ни слуху ни духу.

— И что же, совсем не приезжает? — решила я поддержать беседу, пока бабушка нарезала пирог. Аромат по кухне шел такой, что у меня слюни чуть ли не на стол текли. Рыжий кот терся тут же, ожидая своей порции.

— Дак нет же, звонит раз в полгода. Но это разве то?

Марья Никитична посмотрела на меня так безнадежно, что у меня сердце защемило.

— Ладно, разберусь сама. Негоже гостью проблемами своими…эх…

— А что же к вам из соцзащиты никто не ходит?

— А… это я к ним никак не дойду. Ноги не несут. Там же надо что-то просить, оформлять, а я не люблю это все. Я сама как-нибудь кручусь. Такие дела, милая. Да ты кушай, остынет же.