Зяблик - Анна Кимова Страница 2

– Марина, ты меня утомила.

Юля поднялась с места и собралась уходить. Марина схватила ее за руку:

– Подожди, не уходи! Пожалуйста, давай договорим.

Юля опустилась обратно в кресло, но взгляд ее был устремлен не на Марину, а в сторону, на лице девушки появилось расстроенное выражение.

– Ты прости меня за резкость, но просто я впервые с таким сталкиваюсь, чтобы из-за проходных, в принципе, проблем, человек себя собственными руками в такой тупик загонял.

Юля перевела усталый взгляд с узора на скатерти на Марину:

– Ты хочешь поговорить нормально? Тогда просто сиди и слушай.

Марина открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Юля добавила строго:

– И не перебивай.

Та подчинилась, и Юля продолжила:

– Дело не в нем. Точнее, не в нем одном. Я уже давно чувствую, что моя жизнь катится не туда. Ты вот говоришь, что я себя в тупик завожу, а не понимаешь, что я уже давно в нем нахожусь. Я загнала себя туда еще пятнадцать лет назад, когда на одном жизненном перекрестке не там свернула. Судьба меня забросила непонятно куда. Мне бы это сразу понять, но я была еще слишком молода. – Юля выдержала паузу и взглянула на подругу. Похоже, что та, наконец, была готова ее выслушать. – Но я не снимаю с себя ответственности. Я всегда знала, что выбрала не свой путь, что он не принесет мне счастья. Он и не принес. Потому что я занималась нелюбимым делом. Ради независимости, ради денег, ради того, чтобы что-то кому-то доказать. И вот, когда все уже всем доказано, наконец, наступил момент осознания, что это никому не нужно. Даже мне. И никогда не было нужно.

Юля с грустью посмотрела на Марину:

– Ведь мы с мамой жили очень скромно до моего переезда в Штаты, но я была так счастлива. Больше я никогда такого не испытывала. – Она посмотрела в окно невидящим взглядом. – А Влад – это просто другая сторона той же медали. Вторая ее грустная сторона. Останься я здесь, моя жизнь была бы другой, но он бы вряд ли изменился. У нас с ним и здесь ничего бы не вышло. Просто я долго жила иллюзиями. А иллюзии – это и есть тупик…

Юля остановилась и серьезно посмотрела на Марину:

– Из любого тупика существует только один выход. Назад. Поэтому я должна остановиться и повернуть обратно. Я знаю, что нашла единственное решение. И ни ты, и никто другой меня не остановит.

Марина выдохнула:

– П-фу… Хорошо, допустим. Но ехать в неизвестном направлении, непонятно куда – это не выход!

– Почему непонятно куда? Понятно. Чем дальше, тем лучше. Как там было у Грибоедова? «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!». Это как раз из моей оперы…

В голове у Марины мелькнула мысль, и она протяжно произнесла:

– Знаешь… А это идея! Про Саратов… Есть у меня один знакомый…

– О нет, только прошу не надо никаких твоих знакомых… Их у тебя в каждом регионе по тридцать три человека, мне это точно не подойдет.

– Да подожди ты! Это и вправду похоже именно то, что тебе нужно! Ты же долго не вынесешь на периферии. Начнется новый припадок, только уже на почве необустроенности и антисанитарии. Недели не пройдет, как назад вернешься! Оцени свои возможности трезво!

Юля задумалась. Что ни говори, а практичности ее подруге было не занимать. А вот у нее самой по части вольных путешествий опыт, надо сказать, отсутствовал. Когда она в последний раз жила вот так, по-простому, у курортной хозяйки или в привокзальном гостиничном номере в небольшом российском городке? Или во французском? Или в бразильском? Никогда. Она останавливалась только в отелях вроде Ритц-Карлтона или ИнтерКонтиненталя. Да, следовало признаться самой себе в том, что подобного жизненного опыта у нее почти не было. Юля начала смотреть на подругу по-другому.

– А здесь все исходные данные прямо как по заказу: он живет в шикарном доме со всеми удобствами, но, внимание: в невообразимой глуши! До райцентра десятки километров. К тому же он человек занятой, дома практически не бывает. Обычно у него дела в городе, так что он там часто остается. Вы с ним вряд ли будете много видеться, если ты вообще его застанешь.

Марина одарила Юлю лукавым взглядом:

– Дом стоит в лесу, в природоохранной зоне, все как по твоему заказу! И за него я ручаюсь, – возбуждение, охватившее Марину, слегка удивило Юлю, но эта мысль не успела достигнуть ее сознания, – у него уже отдыхали люди, которым требовалось уединиться, так что вариант проверенный. И знакомство у нас с ним не шапочное, так что я за тебя попросить имею полное право. Мне он не откажет.

Марина сделала многозначительную паузу, дав подруге возможность оценить весь букет удовольствий.

– Теперь представь, – продолжала она, – какой рай я тебе описала! И как ты локти будешь кусать, когда через неделю, вылетая пулей из какого-нибудь Усть-Задрищенска, будешь вспоминать этот наш разговор и то, что ты меня не послушала.

– Идея, может, была бы и неплохая, – неуверенно произнесла Юля, – если бы не одно «но» … У меня просто в голове не укладывается, как можно вот так просто взять и явиться в дом к незнакомому мужчине? И потом в качестве кого? Великовозрастной дамы-искательницы острых ощущений? Мне их и так хватает за глаза.

Марина театрально закатила глаза:

– Ой, Юля, я тебя умоляю! Все не пойму, в какой вселенной ты живешь? Ты взрослая женщина, а ведешь себя как тургеневская героиня, честное слово! Перестань все так усложнять! И потом за кого ты меня принимаешь? Неужели ты думаешь, что я бы могла отправить тебя прямиком к какому-нибудь ловеласу? Это мой давний знакомый, я хорошо его знаю. Он серьезный человек и в сферу его интересов входит исключительно работа. Поверь мне, он мало интересуется женщинами. Это я тебе говорю, как специалист по данному вопросу. Так что вряд ли твой приезд наведет его на подобные мысли.

Можно ли ей доверять? – размышляла Юля тем же вечером. Она сидела в мягком кресле на балконе своей московской квартиры, укрывшись белым плюшевым покрывалом. Несмотря на то, что первые дни лета выдались на редкость теплыми, ей было зябко. Последние лучи солнца, растворяющегося где-то в макушках деревьев, скользили по ним, заливая сиреневым золотом мягкого летнего заката. Должно быть, эта картина навевала умиротворение на тех, кто ее созерцал, но только не на Юлю. Для нее все в этом мире теперь излучало тоску, и она не находила в себе сил этого изменить. Юля всегда любила жизнь и не представляла, что в одночасье может погрузиться в такую глубокую бездну. Ее оптимизм иссяк, хоть раньше и казалось, что запас его был бесконечным.

Перед ней стояло лицо Влада, красивое лицо матерого хищника и когда-то такое любимое лицо. Но только не теперь. Она знала, что любви больше нет, но не могла понять, почему ее обуяло такое сильное чувство опустошения. Это было просто невыносимо. Нет, ей надо было что-то предпринять, так продолжаться больше не могло. Понятно, что вряд ли ей удастся постичь истину, найти смысл жизни или, на худой конец, обзавестись новой профессией, приносящей людям пользу. Такой высокой цели Юля перед собой не ставила. Но ей как минимум нужно было заполнить пустую комнату своей души какими-нибудь предметами, пусть и ненужными, лишь бы там хоть что-то значилось. Да, пора высоких идеалов канула в лету. А сейчас, как говорят в России: «не до жиру, быть бы живу».