ХОХО. Целую. Обнимаю - Акси О Страница 2

В отличие от некоторых ребят в школе, я так и не смогла втянуться в кей-поп — как и в любую другую поп-музыку, если уж на то пошло. В моем любимом плейлисте есть место только Баху, Гайдну и Йо Йо Ма.

— Ты разве не участвовала в важном конкурсе на этой неделе? — спрашивает дядя Джей из-за стойки, протирая стакан и рассматривая его на предмет пятен.

У меня внутри все резко холодеет.

— В субботу был, — горько улыбаюсь я. — Результаты пришли утром.

— Да? — хмурится дядя. — И что там?

— Я победила.

— Что? Правда? Ого, поздравляю! — Кулак дяди Джея торжественно взлетает в воздух, отвлекая внимание парочки посетителей от их тарелок с тако, и дядя поясняет: — Моя племянница — чемпион!

— Ага… — Я вожу пальцем по двум инициалам, вырезанным на столешнице, с сердечком между ними.

— Что не так? — Дядя Джей ставит стакан на стойку и откладывает в сторону тряпочку для протирания. — Я же вижу, тебя что-то тревожит.

— Жюри оставило свои комментарии. — С этими словами я выуживаю из кармана листок бумаги, который успела заметно помять, разгладить и наконец сложить в квадрат. — По идее, они должны помочь мне улучшить навыки к следующему конкурсу.

Пока дядя Джей читает заметку, перед глазами встают слова, которые я уже запомнила наизусть.

«Дженни очень талантлива и отлично справляется с технической стороной музыки, но в ней не хватает той искры, что сделала бы из идеальной ученицы выдающегося музыканта».

В следующем году сотни таких же виолончелистов, как я, подадут документы в лучшие музыкальные школы страны. И для поступления туда одной безупречной техники мало — я должна быть выдающейся, особенной.

Дядя Джей возвращает мне листок:

— И талантливая, и исполнение идеальное! По-моему, все так и есть.

Я запихиваю заметку поглубже в карман.

— Ты пропустил часть про «бездушного робота».

— Да, это я точно упустил из виду! — смеется дядя. Однако немного он мне, видимо, все-таки сочувствует, потому что тут же добавляет: — Я понимаю, что они тебя огорчили, но это всего лишь критический разбор, ты же постоянно такие получаешь.

— Дело не только в разборе, — возражаю я, пытаясь передать свою досаду словами. — Мне просто нечего улучшать. В музыке эмоции передаются через тональность и динамику, а я прекрасно справляюсь и с тем, и с другим.

Дядя Джей бросает на меня косой взгляд.

— Они сказали, что во мне нет искры!

Он с вздохом прислоняется к барной стойке.

— Мне кажется, ты еще просто не нашла свою искру, которая разожгла бы в тебе пламя стремления к тому, чего ты хочешь. Взять, например, нас с твоим отцом, когда мы решили открыть этот караоке-бар, хотя все вокруг твердили, что это пустая трата денег. Даже твоя мама так говорила, хотя ее сложно винить, ведь ей с детства приходилось считать каждую монету. Мы знали: будет непросто, и, может, вообще ничего не выйдет, но мы все равно попытались — потому что об этом мечтали.

— Но… — медленно начинаю я, — какое отношение это имеет к моей проблеме с жюри в музыкальных школах?

— Давай я сейчас все объясню по-твоему. Помнишь фильм, который мы сегодня смотрели, «Аджосси»? Вон Бин там говорит одну фразу, которую можно примерно перевести как «Живущие завтрашним днем должны бояться людей, живущих днем сегодняшним». И знаешь почему?

— Не-ет, — тяну я. — Но сейчас ты мне расскажешь.

— Потому что те, кто живет будущим, не рискуют. Они слишком боятся последствий. Тогда как живущие настоящим борются, не жалея себя, ведь им нечего терять. Я хочу сказать, может, тебе стоит поменьше думать о том, что впереди — о поступлении в музыкальную школу, и что будет после нее, — а вместо этого… просто пожить в свое удовольствие? Испытать что-нибудь новое, найти друзей? Поверь, твоя жизнь может быть такой, какой хочешь, если окунуться в нее как следует.

Над дверью звенит колокольчик, возвещая о прибытии новых посетителей.

— Добро пожаловать! — приветствует их дядя Джей, огибая стойку и оставляя меня вариться в своих мыслях.

Я подумывала написать сообщение маме, но и так прекрасно знаю, что она скажет: надо больше практиковаться и, возможно, дополнительные позаниматься с Юнби. И не слушать дядю Джея. Если он стремится жить в настоящем и следовать за мечтами, то мама куда более практична. Она уверена, что у меня получится сделать карьеру успешной виолончелистки, но только если я буду усердно работать и полностью сконцентрируюсь на своей цели.

Все, что к этому не относится, только отвлекает почем зря.

Правда, я и так усердно работала — миссис Ким подтвердит, да и Юнис, наверно, тоже, — и все равно получила такой критический разбор.

Может, дядя Джей и прав.

— Не волнуйся, малышка, — успокаивает он, возвращаясь от посетителей. — Ты со всем разберешься. Почему бы тебе не пойти домой пораньше? Отдохнешь, а сюда скоро Боми придет.

Боми — это угрюмая студентка Калифорнийского университета, которая обычно работает по ночам.

— Только проверь восьмой зал перед уходом: у них закончилось время, но они все еще там сидят.

— Идет, — вздыхаю я, соскальзывая с барного стула, и плетусь дальше по коридору. Больше всего из своих задач я не люблю участвовать в конфликтах с посетителями. Ну почему они не могут просто прочитать правила?

В большинстве караоке в Штатах посетители платят перед уходом. Обычно тариф почасовой — люди сами следят за временем и учитывают, сколько им нужно будет заплатить. Но дядя Джей делает так же, как в Корее: деньги вносятся заранее, за определенное количество часов. В каждом зале есть таймер, благодаря чему посетителям не приходится тратить больше, чем они собирались. Если они захотят задержаться, то всегда могут продлить время. Мама вечно жалуется, что дядя Джей ничего не смыслит в бизнесе.

Дверь в восьмой зал закрыта, изнутри не доносится ни звука — но это логично, раз их время вышло. Я стучусь один раз и вхожу.

Этот вип-зал самый большой в нашем баре, в нем могут поместиться человек двадцать. Поэтому я удивляюсь, увидев всего одного парня примерно моего возраста, который сидит в углу, привалившись к стене и закрыв глаза.

Я пытаюсь найти следы присутствия в зале кого-нибудь еще, но на длинном столе пусто — ни еды, ни напитков. Если он и правда арендовал это место только для себя, то он наверняка не из бедных. Одежда выглядит дорого: на плечи накинута атласная рубашка, а длинные ноги обтягивают мягкие черные штаны. Левая рука в гипсе, зато на правом запястье поблескивают часы «Ролекс», и… это что, тату-рукава?

Да у какого подростка могут быть такие татуировки?

Я снова перевожу взгляд на его лицо и вздрагиваю, заметив, как он открыл глаза. Я жду, не заговорит ли он, но юноша продолжает молчать. Я кашляю разок, чтобы прочистить горло.