Жена по контракту - Анна Сафина Страница 2

- Вы каждые выходные в тир ходите вместе.

Мы вместе идем к выходу. Только Славка спускается вниз, а я иду к двери напротив. К себе домой. Точнее, к родителям домой. Пришлось после развода в родные пенаты вернуться.

И как только я захожу в прихожую и оказываюсь снова перед зеркалом, надуваю щеки, как у бурундука, и пучу глаза. Бесит аж. Кривлю рот, напрягая мышцы. И стону, оглядывая предстоящий фронт работ.

- Доча, что там? Собака у кого-то скулит? - голос мамы озабочен.

- Да, мам, соседская, - делаю голос максимально спокойным.

Слышу, как мама весело напевает какую-то веселую мелодию себе под нос и что-то режет, отчетливо по дому разносятся стуки ножа о доску. Тяну руками себя за волосы. С этим срочно надо что-то делать. Ну, и пакли. Затем встаю и беру деньги. Для салона красоты. Слово своё придётся перед Славой держать. Так что встречи выпускников не избежать.

*Диверсификационная лотерея (в тексте - лотерея на грин-карту) — это розыгрыш виз, дающих право на получение статуса постоянного жителя США (грин-карта). Лотерея проводится каждый год.

- Тяжелый случай.

Вердикт звучит не обнадеживающе. Я сижу в кресле, а сзади меня толпа. Лариска и две ее помощницы.

- Ну, девочки, - кричит зычным голосом, - подтягивайтесь, будем красоту наводить.

- Здесь только отстригать, - вижу в зеркале, как говорившая надувает пузырь жвачки, тот набухает, а затем смачно лопается.

Я тревожно тянусь руками к волосам, но резво получаю по ним линейкой.

- Ауч, - прижимаю ладони к груди.

Лариска предостерегающе машет указательным пальцем, так что я только демонстративно выпячиваю губу. Знаю, что веду себя, как ребенок, но волосы для меня – тема щекотливая.

- Солому твою отстригаем, и не спорь, - покрикивает на меня подружка, а по совместительству владелица салона красоты «Аврора», зная мою консервативность по поводу длины, - красим в твой родной русый, ламинируем, и чтоб я больше не видела другой краски на тебе, поняла?

Я киваю, сжимая кулаки. Уговариваю себя потерпеть, хотя с возрастом перемены уже не люблю. Но раз надо – значит, будем терпеть.

- Ты брови когда последний раз шлифовала? – хваткие пальцы сжимают мой подбородок, и к моему лицу вплотную наклоняется ее лицо.

Я даже чувствую ее мятное дыхание. Так и тянет отклониться назад, но я стойко терплю.

- Н-не помню, - говорить вот так ей практически в рот неудобно, - неделю назад вроде.

- Да тут такие заросли, явно месяца два не ухаживали, - раздается девичий наглый голос справа.

Затем кресло крутят направо, и ко мне уже наклоняются другие две девчонки. Ощущаю себя экспонатом.

- Так, девки, - говорит главная, активно стреляя глазами, - фронт работ ясен, приступаем пока к волосам. Зинкааааа!

Кричит так громко, что у меня уши закладывает.

- Чегооо? – отвечают с другого конца зала.

- Ты скоро там? Машке с маникюром и педикюром подсобить бы.

Сглатываю и прячу свои пальцы. Становится стыдно за торчащие заусенцы и отросшие безобразные ногти. Краем глаза даже вижу, что под несколькими из них грязь. Пытаюсь незаметно вычистить ее, но ловлю взгляд одной из помощниц. Краснею еще сильнее, но, слава богу, она молчит. Только проворнее расчесывает.

- Ну-ка, закатывай штанину, дивчина, - ее украинский говор меня веселит, до тех пор, пока она не встает на колени и не тянется к моим спортивным брюкам.

- Зачем? – пугаюсь ее интереса.

- А ты что думала? Токмо внешним марафетом обойдемся? – сжимает в хватке мои ноги, пока я брыкаюсь, и с силой закатывает ткань, - даааа, Машуня, плачет по тебе вся женская часть планеты, ты вообще бреешься?

Я краснею, ни слова вымолвить не могу.

- Запустила себя, ужас, - цокает подружка, затем кричит кому-то еще.

И тут для меня начинается персональный ад. Меня крутят, вертят, раздевают. Я то кричу, то стону, то практически теряю сознание. И впервые понимаю, что значит «красота требует жертв». И когда экзекуция заканчивается, испытываю такое чувство удовольствия, что готова расплакаться от счастья.

- Закройте ей глаза, - подводят к зеркалу, у меня сердце так пульсирует, что вот-вот выпрыгнет из груди.

Ладони убирают, но глаза мои по-прежнему закрыты. Я медленно открываю их и впервые вижу себя в зеркале после преображения. Стрижка, на удивление, мне идет. Брови вразлет подчеркивают красоту глаз. Я опускаю глаза ниже, но на этом радость моя заканчивается. Подхожу ближе и трогаю живот.

- Ууу, - стону, не стесняюсь даже посетителей, - ты почему не сказала мне, что я толстая?

Наезжаю на худую, как жердь, Лариску.

- Я тебе абонемент в тренажерку подарила, - закатывает она глаза, - месяц назад, забыла?

Я откидываю голову назад, на спинку стула, громко выдыхаю и пялюсь в потолок.

- Пончики, пончики, - вдруг неожиданно влетает в салон парнишка, что сидит у них на ресепшен, - еле ухватил в кондитерской на углу, все для вас, девочки.

Я смотрю на эти аппетитные кругляши, источающие головокружительный аромат. Давлюсь слюной. Слежу, как их разбирают по одному. На подносе остается один. Самый глянцевый. Блестящий. Мягкий. Вкусный. С шоколадной глазурью.

- Иди ко мне, моя прелесть, - тянусь рукой, как меня снова бьют по ней линейкой.

- Ауч, - громко возмущаюсь Ларискиному произволу.

И тут кто-то ухватывает последний сладкий пончик. Я тянусь корпусом и чуть ли не плачу.

- Ишь ты, - ругается командирша, - никакого сладкого после шести. Смотри, я завтра к твоим зайду, проконтролирую.

- Мне двадцать восемь, Ларис, - поднимаю подбородок повыше, втягиваю живот к позвоночнику, - сама разберусь. И вообще, сейчас обед так-то.

И иду гордо к выходу. А сама мечтаю, как бы чего в магазине прикупить съестного.

- Эй, - кричит мне вслед парень, - а платить кто будет?

***

- А Пашка хулиган?

Сижу в кафешке с Сашкой, нашей со Славкой одноклассницей. Вот же нашлась благодетельница. Решила, значится, собрать в этом году всех наших да организовать эту дурацкую встречу. Хорошо, что удалось выловить ее до этой пресловутой встречи, так хоть подготовленной приду туда.

- Бизнесмен в Москве, - проявляет чудеса осведомленности.

Я пытаю ее уже второй час. Кто как живет, чем занимается. И с каждым ее словом мрачнею все больше. Хотя и думать тут особо не стоит. Даже наша забитая тихоня Таня, работающая уборщицей в торговом центре, успешнее меня. Муж олигарх и трое детей.

- А Танька то чего полы моет? – спрашиваю, а у самой аж зубы сводит.