Давай останемся врагами - Лана Вейден Страница 2

— Ладно, насчет днюхи еще подумаю, — после этих слов подруга наклонилась в моему уху и заговорчески зашептала: — в принципе, он и без того в меня влюбится, если еще не... Ведь какая у него фамилия? Васин! Ва-син! Это знак, Ася, точно тебе говорю!

Уже тогда Василиса безоговорочно верила в Знаки. Настолько безоговорочно, что даже забыла, как сильно ненавидит, когда ее называют Васей.

Василиса требовала от окружающих называть себя Лиссой, и никак иначе. Никто, понятное дело, это требование не выполнял, но всё же презрение Васьки к своему имени немного портило теорию о предназначении ничего не подозревающего Константина в суженные моей подруги. Однако стоило мне открыть рот, чтобы честно напомнить об этом досадном факте, как футбольный мяч, вылетев с поля, в этот раз больно стукнул Ваську по ноге.

— А-а-а-а! — завопила она, и, сходу вычислив виновного, тут же на него накинулась: — Миронов, ну куда ты лупишь со всей дури! Не видишь — люди сидят! Или снова скажешь, что это не ты?

— Я же не специально, — начал было оправдываться Миронов. (Но я подумала, что он все-таки сделал это специально.)

— Не хватало ещё, чтобы ты это сделал специально, дебил! — не унималась Василиса.

— Сама дебилка! — парировал Миронов. — Чего развалилась тут, места, что ли, больше не нашлось?

— Так я же не в воротах развалилась, а на трибуне, Месси ты недоделанный! — закипала Василиса. Тут следует пояснить, что на Миронове была надета его гордость — сине-гранатовая футболка «Барселоны» с номером десять и фамилией «Месси» на спине. По его рассказам он купил её ни где-нибудь, а на «Камп Ноу» — домашней арене каталонского клуба. Поскольку футболка была на несколько размеров больше, Миронов в ней выглядел почти как его кумир, получивший в своё время прозвище «Блоха».

Миронов в ответ на Васькину гневную тираду промолчал, подобрал в одну руку мяч, а другую поднял высоко над головой и показал неприличный жест. Мальчишки громко засмеялись.

Васька скривилась:

— Не, ну точно дебил!

Конечно, после такого происшествия ни о каком продолжении тайного разговора речи быть не могло и мы с Васькой ушли в раздевалку: Васька, бурча и прихрамывая, а я — испытывая чувство неполноценности. Ну как так вышло, что лучшая подруга влюблена, а я — нет? Чем я хуже?

Надо было срочно влюбляться. Только вот в кого?

Придя домой, я стала перебирать в голове фамилии одноклассников, словно читая классный журнал: Азаренко. Андреев. Багуров. Банников. Вельмицкий. Гетманов…

Так, стоп. Банников... Борис Банников?

У меня вдруг открылись глаза.

Да, я была примерной девочкой, а он — хулиганом, я блондинкой, он — брюнетом, я сидела за первой партой, он — за последней. Но какое это имело значение? Банников очень даже ничего, симпатичный. И единственный, кто не засмеялся над выходкой Миронова, когда все вокруг ржали.

Так что буду любить Борю, решено. Можно теперь со спокойной совестью показываться Ваське на глаза, да и в школу ходить наверняка станет веселее, — решила я тогда. И в чем-то даже не ошиблась.

Какое-то время в моей душе порхали бабочки, из-за чего на уроки я не шла, а летела. Только вот продолжалось это недолго — вскоре выяснилось, что влюбляться в Бориса Банникова мне не стоило.

Дело было так. Спустя месяц после того, как я полюбила Бориса, в наши отношения вмешалась судьба в лице классной руководительницы Марины Викторовны. «Классная» имела специфическую забаву — время от времени проводила доступные лишь ее пониманию «рокировки». Во время одной из «рокировок» она отсадила от меня Васина и задумчиво произнесла:

— А с Фадеевой теперь будет сидеть... Будет сидеть… Будет…

И вдруг Боря! Сам! Встал и спросил:

— А можно я с ней буду сидеть?

— Конечно, Борис. Между прочим, давно хотела посадить тебя за первую парту — может, хоть это на твою дисциплину повлияет.

Так мы с Банниковым стали сидеть вместе. И счастью моему не было предела.

Первое время, скажу честно, дела шли неплохо. Казалось, мы даже немного подружились: во всяком случае, иногда переписывались после уроков.

Как-то Боря сломал ногу и несколько недель в гимназию не приходил, но однажды прислал сообщение. Писал, что ему очень скучно и ужасно хочется сладкого, а родители будут дома только вечером. Как я тогда обрадовалась — ведь представился замечательный шанс проведать любимого!

Я ответила, что моя мама как раз испекла очень вкусный яблочный пирог. Кажется, Боря тоже обрадовался и пригласил меня в гости.

На самом деле никакого пирога дома не было, однако я уговорила маму быстренько его сделать. Глотая слюнки (уж очень я любила этот пирог и была бы не против умять его в одиночку, но чем только не пожертвуешь ради любви), я направилась к Борису.

И там меня ждал большой облом.

Боря жил приблизительно в десяти минутах ходьбы. Однако стоило мне дойти до его дома и подняться пешком на второй этаж, как дверь квартиры Банниковых распахнулась и оттуда, разговаривая по телефону, вышел Олег — старший брат Бориса.

Надо заметить, что Олег был тем еще гадом. Правда, довольно красивым гадом, однако его красота напрочь меркла перед мерзким характером.

Так уж вышло, что я пошла в первый класс именно тогда, когда этот несносный тип пошел в одиннадцатый. По старой школьной традиции первого сентября кто-то из первоклашек должен звонить в колокольчик, сидя на плече у выпускника. По злосчастному стечению обстоятельств я и стала той самой первоклашкой, а Олег — тем самым выпускником.

День тогда не задался с самого утра. Я уже была полностью одета, как вдруг безумно захотела съесть сочный розовый помидор, некстати лежащий на столе. Однако стоило впиться в помидор зубами, как на белую блузку полетели алые брызги. Пока мама застирывала, сушила и заново гладила блузку, я ревела белугой — а вдруг мы теперь опоздаем и в колокольчик на линейке будет звонить другая девочка?

Эх, если бы я знала, что меня ждет – нарочно бы тянула время!

Но мы успели вовремя. Учительница сразу схватила меня за руку и подвела к Олегу Банникову — он стоял в компании своих друзей. Потом ее кто-то позвал и она отошла в сторону. Что мне пришлось пережить за эти несколько минут — не передать словами!

Сначала я, как дурочка, восторженно уставилась на красивого старшеклассника — аж рот открыла. Таких красавцев я раньше только в кино видела. Наверное, он привык к подобной реакции, поэтому презрительно смерил меня взглядом и, снова обернувшись к друзьям, произнес:

— Ну и нафига мне такое счастье?!..

Надо сказать, девочкой я была тогда довольно щупленькой, но щеки… щеки мои в детстве были видны даже со спины. Думаю, в тот момент они казались еще больше, чем обычно — ведь лицо распухло от недавнего рева.