Вкус порока - Кейт Ринка Страница 2

– Сынок! – сразу воскликнула наша Татьяна, прежде чем подорваться к нему со своего стула.

– Сынок?! – с крайним удивлением тихо каркнула свекровь.

Да, сложно поверить, но это мой старший брат, которого мы все не видели… года три. Я даже поступила бы как любимая мачеха, если бы меня до сих пор не грызла обида. Ведь этот засранец – он просто уехал, не сказав ни слова. Он бросил меня и нашу семью. И даже не позвонил, мне так точно.

– Фу ты, Господи, – выдохнула Павловна. – А я-то уже решила, что нас пришли грабить. Это сын Татьяны, да Белла?

– Да, от первого брака, – ответила ей, улавливая на себе пристальный братский взгляд, который приковывал к стулу и прожигал насквозь своей наглостью.

Он ждал, что я подойду и повисну у него на шее? Ага, как же.

– Есть чё пожрать? – снова услышала я голос брата, от которого под кожей невольно прокатилась дрожь.

Слишком давно я не слышала этот голос, который раньше мне очень нравился.

– Конечно, дорогой. Присядешь к нам?

– Нет, лучше на кухне, – ответил, прежде чем развернуться и уйти.

– Он байкер что ли? – вдруг спросил у меня будущий свекор, почти шепотом.

Может, увидел яркую нашивку на спине кожаной куртки брата. Там всего лишь был изображен довольный скелет верхом на мотоцикле, над которым пестрела надпись «Night Riders». Или сделал вывод по общему виду.

– Да.

– А что за группировка такая?

– Пап, это называется байкерский клуб, – пояснил Олежа. – Роман является членом клуба «Ночные Всадники».

– А ты откуда знаешь?

– Я знаю все, что касается Беллы, и немного о нашем городе. Она сама же мне о нем и рассказывала. Да и Всадники не подпольная организация, они часто на слуху.

– А на свадьбе он тоже будет? – заволновалась свекровь.

– Понятия не имею, – ответила ей уже я. – Мы все не видели его уже три года.

– А что случилось? – не унималась свекровь. – Сидел, да?

– Да нет же. Он же не преступник, всего лишь байкер. Просто в один прекрасный день сел на своего железного коня, куда-то уехал и не вернулся. Вот и все.

– Ой, не знаю, я такое о них слышала, что волосы дыбом встают…

С этим было не поспорить. Я тоже всякое слышала про Ночных Всадников, от самого Романа в том числе. Да я с ними даже время проводила, иногда, когда брат соглашался взять меня с собой. Поэтому знала, как тесно может сплетаться плохое с хорошим.

– А ты не хочешь сходить поздороваться? – спросил Олег.

– Я? Нет.

На что любимый крепко меня обнял и поцеловал в висок.

– Ты у меня такая обидчивая?

– Только когда предают, – ответила ему и сильнее вжалась в уютные объятья.

* * *

Этот вечер обещал быть прекрасным, пока домой не вернулся Роман. Теперь я не находила себе места. Пыталась поддерживать разговор за столом, ворковала с Олежой, а у самой на заднем плане сознания маячила мысль: «он вернулся, он здесь, в соседней комнате». И ведь не хотела даже подходить к нему, а все равно пребывала в каком-то эмоциональном возбуждении. Словно где-то глубоко внутри истерически радовалась его возвращению.

Ненавижу!

Потому что уехал, не сказав ни слова. Даже не предупредил. А ведь я его буквально обожала, практически была влюблена. По-родственному, конечно же. Мне так нравилось проводить с ним время. Нравилось быть его младшей сестренкой. Я вообще ощутила себя счастливой, когда у меня вдруг появился старший брат. Еще и такой, за которым как за каменной стенкой. Меня в школе боялись обидеть.

А потом он просто взял и пропал. Мы с Татьяной неделю сходили с ума, ничего не понимая. Случилось ли чего, живой ли. Но когда я решилась сама сходить к его «братьям», в байкерское логово Ночных Всадников, там мне сказали лишь то, что он уехал.

– Ромео же кочевник, сестренка, он всегда на ходу, – сказал мне его бородатый, татуированный друг по «имени» Бес, сидя на своем блестящем Харлее. – Это еще здесь у нас задержался.

Нет, я это прекрасно понимала. Он рассказывал мне, что значит надпись на его куртке над передним карманом. Там было написано «Nomad». То есть Рома как бы принадлежит к клубу «Ночные Всадники», но не обязан сидеть на одном месте в нашем городе Волчинск. Ведь у клуба есть и другие отделения, так называемы чаптеры в других городах. И Рома, как настоящий кочевник, мог спокойно путешествовать, примыкая к своим где угодно на любое время.

Но блин, он мог хотя бы предупредить, что собрался переезжать.

Так нет же, он тихо уехал. И только через неделю позвонил матери, чтобы об этом сообщить. Только матери – не мне. Именно поэтому я до сих пор была на него зла и жутко обижена.

– Я позвоню перед сном, – тихо шептал мне Олежа на прощанье.

А я жалась к нему, не желая отпускать.

– Может, останешься? – жалобно попросила я, сама понимая, что это вряд ли возможно.

– Я бы с удовольствием, – говорил он, поглаживая меня по спине. – Но нашим это вряд ли понравимся. Потому что я сомневаюсь, что ты будешь тихо кричать, если мы…

– Ну Олег! – одернула я его с улыбкой. – Не надо меня дразнить.

Ведь это так не честно, когда мне постоянно не хватало нашей близости. Уже год прошел, как Олег стал моим первым мужчиной. И уж точно теперь последним.

– Тогда потерпи, Бельчонок. Осталось совсем чуть-чуть. Тогда я наконец-то к вам перееду, и мы сможем не расставаться даже ночью, – ответил он мне, нежно целуя в губы.

– Ладно, – пришлось соглашаться с улыбкой в его рот. – Я постараюсь.

Проводив любимого, я легкой походкой поспешила помогать Татьяне убирать со стола. И вздрогнула, когда увидела на кухне своего братца, о котором успела хоть ненадолго забыть. Он сидел на угловом диване. Отдыхал, попивая пиво. Уже одетый в другие джинсы и черную футболку.

Быстро от него отвернувшись, я сосредоточилась на своей главной задаче.

– Даже привет мне не скажешь? – вдруг спросил он в спину, рождая во мне табун мурашек одним своим грубоватым, по-настоящему мужским голосом.

– А я с тобой не прощалась, чтобы теперь здороваться.

Он усмехнулся.

– Я смотрю, повзрослела ты, сестренка.

– Конечно. Ведь со дня нашей последней встречи прошло аж целых три года, – снова не сдержалась я от язвительного замечания.

– Это сколько тебе сейчас?

– Сомневаюсь, что тебя это действительно интересует, – ответила ему.

Но тут на кухню зашла Татьяна с грязной посудой. И Рома обратился к ней:

– Мам, это сколько лет сейчас Белке?

– Так двадцать один уже, – сразу ответила та.