Туман настоящего. Несколько жизней - Наталья Орлова Страница 2

– Есть для меня что-нибудь интересное?

– Да! Безусловно. Из одного скриптория при монастыре удалось достать еще два диалога Платона! Это было крайне рискованно… – говорил он, понизив голос.

– Я не останусь в долгу – глаза Бенедикта радостно блеснули.

– Ну и так, по мелочи… Хорошие редкие книги тяжело найти… Что интересует вас сейчас?

– Все то же – душа человеческая, его природа, что движет им? Что такое совесть? В чем Бог проявляет себя ярче всего?

– М-да… Вечные вопросы. Природа – это характер. Мне кажется, что душа часто страдает от природы… А Бог – устроитель законов этого мира.

– А природу тиранит мораль.

– Мораль – не от Бога ли происходят ее постулаты?

И беседа их продолжилась. А потом снова оборвалась, чтобы возобновиться при встрече. Проходя мимо прилавка, Бенедикт заметил небольшую книгу в красивом переплете с птицей феникс, изображенной сверху. Он взял ее, чтобы рассмотреть.

– Очень рекомендую – это тетрадь. Думаю, она украсит ваш кабинет, а ее украсят ваши мысли.

– Пожалуй, я куплю ее – Бенедикт рассмеялся, – но не для своих мыслей…

– О, у вас появился ученик – проницательный книготорговец прищурил правый глаз.

– Сомнительно, но возможно…

– Что же, науки юношей питают. Тогда, с вашего позволения, я заверну его и перевяжу тесьмой для красоты и торжественности момента.

Бенедикт нагрузил слугу покупками и покинул гостеприимную лавку, окунувшись в уличную суету столичной жизни, думая о возвращении и предвкушая удовольствие от чтения диалогов Сократа, рассказанных устами Платона.

Беатрис очень ждала его возвращения, одной в поместье было не то, чтобы скучно, но как-то пусто. Утром, сидя у окна, она вышивала и размышляла, пока игла проворно порхала в ее руке. В второй половине дня спускалась в библиотеку, которая была целиком в ее распоряжении. Она читала, растянувшись на медвежьей шкуре у самого камина – при Бенедикте девушка не позволяла себе подобной вольности. За окнами завывал ветер, день был пасмурным и ненастным. Беатрис пригрелась у огня, читая «Антония и Клеопатру».

Бенедикт приехал раньше обычного и, неслышно ступая, вошел в библиотеку. Девушка лежала у камина, подставив страницы под отсветы огня, иногда шепотом повторяя строки, прислушиваясь к тому, как звучат стихи. Бенедикт смотрел на нее с улыбкой. Почувствовав направленный не нее взгляд, Беатрис подняла глаза.

– Так-так! Непозволительные вольности… – она испуганно вздрогнула – Но я понимаю, какое это эпикурейство – проводить время с книгой, греясь у огня.

Беатрис села, опустив голову, щеки ее пылали. Но Бенедикт не сердился. Он подошел ближе и тоже опустился на мохнатую шкуру рядом.

– Мне стоило торопиться, чтобы не только опередить непогоду, но и застать подобную идиллию – глаза его смеялись. – Снова Шекспир? Какие мысли сейчас занимают мою ученицу?

– Я думаю про Антония…

– И что же?

– Любовь затуманивает разум…

– Да, такое часто случается. Не вижу в этом ничего удивительного. Люди в большинстве своем не могут понять самих себя. Разбираться в свих чувствах – высшее искусство.

– Им можно овладеть?

– Можно попытаться. Кстати, я привез для тебя подарок – Бенедикт протянул ей сверток, который раньше прятал за спиной.

– Мне? Спасибо! – Беатрис развязала веревочки и развернула слои бумаги – это была та самая тетрадь с птицей феникс. – Страницы этой книги пусты…

– Конечно. Они жду твоей истории. Если хочешь научиться понимать себя, учись облекать мысли в слова. Пиши каждый день.

– О чем?

– Обо всем, что тебя волнует. Записывай мысли, рассуждай. Доверяй бумаге нерешенные вопросы. Кто знает, может через некоторое время ты сможешь найти ответы…

– Вы тоже доверяете мысли бумаге?

– Конечно. Логично размышлять можно только, выстраивая свои мысли в стройные полки на бумаге. Я много пишу, делаю словесные зарисовки, иногда даже занимаюсь черчением…

– Черчением?

– Да, мысли становятся яснее, если им придать графическую форму.

– Вот, почему на кружевных манжетах у вас всегда чернила…

– Разве? – он приподнял брови и засмеялся, заметив чернильное пятно на рукаве – Теперь и твои пальчики изведают чернила.

Они долго еще болтали, сидя у камина, пока слуга не позвал в обеденную залу.

Дневник Беатрис

Вечер.

Это так волнующие – начинать писать. Я вожу пером по бумаге и замираю от робости и восторга. Теперь я буду учиться понимать себя. Не хочу, чтобы эмоции и чувства могли ослепить меня, как Антония.

Б. подарил мне эту книгу. Птица феникс на обложке – очень символично. Символ возрождения. Я так рада этому подарку и заботе обо мне. Б. очень добр ко мне, я восхищаюсь его умом. И могу только благодарить судьбу за…

Ох, что я пишу… Я не могу благодарить судьбу за смерить родителей? Нет. Я… всего лишь… Вот, запуталась. Отложу, продолжу, когда буду готова…

Ночь.

За коном разразилась буря, боюсь, когда ветер так шумит. Зажгла свечу. Я подумала, что смерть родителей сродни этой буре. Темно, страшно, больно…

Утро.

Солнце светит, я открыла окно. По небу плывут белые облака, поют птицы. Нет и воспоминания о ночном буйстве, только несколько сломанных веток. У меня на душе тоже утро. Дом Б., книги, наши беседы. Они как это утро.

Кажется, я начинаю понимать! Если записывать мысли, в них можно разобраться. Я так рада, расскажу Б.

Как-то раз Бенедикт привез из столицы художника, нужно было отреставрировать старинные фамильные портреты. Пожилой художник расположился у большого окна библиотеки. Его звали Уолтер, это был молчаливый и хмурый человек. Беатрис с интересом наблюдала за его работой. К удивлению Бенедикта, художник и его воспитанница быстро нашли общий язык.

– Моя госпожа, обратите внимание на этот цвет. Видите? – спрашивал Уолтер, указывая на палитру.

– Да, этот цвет теплый…

– А сейчас добавим этот тон.

– Чудесно. Очень красиво…

Дни напролет их приглушенные голоса раздавались среди книг. Беатрис принесла вышивку и устроилась рядом. Они тихонько беседовали о цвете и тепле, о лицах людей.

– Уолтер, как вы полагаете, можно по лицу понять характер человека?

– Думаю, можно.

– В чем секрет?

– В мелочах. Каждая морщинка, рассказывает целую историю. В том, как очерчены губы, какова линия носа, в ней сокрыта судьба человека.