Дьявол в маске - Стефани Слоун Страница 2

— О, миледи… — Стряхивая с себя приятную дрему, Мэри встала с кресла.

Люсинда сдержала улыбку и посмотрела на гостя:

— Благодарю вас, милорд. Вы очень любезны.

Было ясно: свой жилет из красно-коричневой парчи лорд любил больше, чем Люсинду. И поэтому поспешно попятился к двери.

— Конечно-конечно… Я зайду к вам снова, в более подходящий момент.

Дворецкий Люсинды Стэнфорд явился очень быстро, и было очевидно: он ждал за дверью, в холле.

— Милорд… — произнес дворецкий с каменным выражением лица, сосредоточив свой взгляд на зеркале в позолоченной раме за головой гостя.

Лорд Катберт поклонился и тут же вышел из комнаты.

Закрыв за ним дверь, Мэри вздохнула, а ее хозяйка воскликнула:

— Этот был самый ужасный! О чем только думала Амелия?! — И в голосе ее явственно слышалось раздражение.

— Может, о том, что вы уже отказали всем подходящим женихам моложе семидесяти? — ответила Мэри. Она так давно служила у Люсинды, что могла позволить себе такую дерзость.

Люсинда рассмеялась. Откровенность Мэри ее развеселила, так что даже настроение улучшилось.

— Лорду Мэйборну больше семидесяти трех, как я полагаю, — заявила Люсинда. — И я очень сомневаюсь, что уже познакомилась с каждым «подходящим мужчиной». Уверена, что остались, по крайней мере, один-два, которых Амелия еще может включить в свой список, чтобы обеспечить мне счастье навеки.

— Я слышала, будто сын лорда Торпа — выгодная партия, — с невинным видом заметила Мэри.

Развеселив хозяйку, служанка распахнула дверь в безлюдный холл.

— Я предпочитаю взрослых мужчин, а не сосунков, — ответила Люсинда, переступая порог. — Конечно, я готова принять достойный вызов, но боюсь, что двадцатилетняя разница в возрасте между нами может оказаться препятствием, которое даже я не смогу преодолеть.

— Хм… — хмыкнула Мэри, выходя из комнаты вслед за своей хозяйкой. — Никакой в вас романтики, леди Люсинда. Никакой!..

— Когда речь идет о младенцах, я с тобой соглашусь, — бросила через плечо Люсинда, направляясь к лестнице.

Мэри снова хмыкнула:

— Не шутите так, миледи.

Люсинда с ухмылкой проговорила:

— Ах, Мэри, ведь это — неправда, и ты это знаешь.

— Неужели? — Служанка в очередной раз хмыкнула. — Вы действительно так думаете?

Люсинда поднялась на покрытую ковром ступеньку.

— Да, я так думаю. — И это было правдой. Она верила в романтические отношения, когда речь шла об Антонии и Клеопатре, Генрихе VIII и Анне Болейн, Артуре и Джиневре, Амелии и Джоне, хотя все эти истории закончились трагически, если не сказать больше.

«Не забыть бы напомнить об этом Амелии», — мысленно отметила она, продолжая подниматься по лестнице.

Дело в том, что романтика очень хороша для других, она просто не для нее, Люсинды. Ей не нужен мужчина, чтобы сделать ее жизнь полной. Да она и не хотела никаких эмоциональных бурь и… непонятного поведения. Ведь все это, кажется, характерно для влюбленных. А она этого не понимает и не жаждет.

— Полагаю, я должна вам поверить, — неуверенно ответила Мэри, жестом призывая свою хозяйку подниматься по лестнице.

Уильям Рэнделл, герцог Клермон, склонился над своей любовницей и провел языком от ее соска до того чувствительного места, где у основания шеи билась жилка. Женщина под ним извивалась, тяжело дыша и постанывая.

— Ну, давай же, Уилл! — умоляла она. — Давай же!

Уилл читал в глазах любовницы пьянящую смесь жадности и страсти, так что было ясно: женщина на пределе. Будучи не из тех, кто отказывает дамам, Уилл проник в нее еще глубже — он был очень деликатен и любезен.

— Ваша светлость. Если вы соизволите…

— Не будь такой вежливой, Беатрис. Что за церемонии? — пробормотал Уилл.

Но герцог тут же понял, что женщина вообще ничего не говорила. Сдержав проклятие, он взглянул через плечо. Герцогская спальня была погружена в полумрак, и шелковые портьеры почти не пропускали в комнату лучи послеполуденного солнца. Тем не менее, Уильям рассмотрел своего камердинера, стоявшего в дверях.

— В чем дело, Смизерс?

Леди Беатрис Уинн судорожно вцепилась в его плечи, и Уилл внимательно посмотрел на любовницу. Теперь вместо страсти, которую он только что читал в ее глазах, в них появился страх, даже настоящая паника.

Герцог успокоил любовницу сдержанным поцелуем.

— Извини меня, я сейчас, — сказал он, поднимаясь с постели. — Сейчас разберусь… и мы продолжим нашу… дискуссию о благотворительности.

Беатрис, смутившись, натянула простыню до плеч. Надув губы, она пробормотала:

— Не думайте об этом, ваша светлость. Ваша любовь к ближнему может подождать. Но помните: чем дольше ближнему приходится ждать, тем больше он нуждается…

Уилл прекрасно понял предостережение Беатрис. Она уже доказала при прежних встречах, какой ненасытной подчас бывала.

— Миледи, не беспокойтесь. Запомните, на чем мы остановились. Хорошо?

Удовлетворенный тем, что успокоил Беатрис — насколько вообще может любовник успокоить свою любовницу, когда их прерывают на самом интересном месте, — Уилл схватил халат, поспешно накинул его на себя и, решительно затянув шелковый пояс, повернулся к слуге.

— Смизерс, я весь внимание. У тебя ровно две минуты. Идем?

Герцог величественно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Взглянув на камердинера, проворчал:

— Черт побери, старина, ты соображаешь, как близок я был…

Смизерс указал на лестницу.

— Лорд Кармайкл ждет вас в библиотеке, ваша светлость.

Уилл помолчал ровно три секунды. Потом неохотно признал:

— И опять ты оказываешься невиноватым, Смизерс. Хотя… Хотя мог бы лучше рассчитывать время, старина. Одну-две минуты ты мог бы поразмышлять за дверью. Ты меня понимаешь?

Камердинер сдержанно кивнул:

— Да, конечно, ваша светлость. Но лорд Кармайкл убедил меня, что у него к вам дело неотложное. Может, принести вам сюртук или хотя бы брюки?

Уилл не смог сдержать улыбку. За столько лет службы у него Смизерс так и не оставил попыток заставить его блюсти правила приличия.

— Нет. Нет необходимости, Смизерс, позаботься лучше о Беатрис. Может, подашь ей чаю?

— Конечно, ваша светлость.

Уилл прошагал босиком по холлу и, повернув налево, вошел в библиотеку. С шумом захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь, взглянул на визитера. К его разочарованию, мужчина, сидевший за его письменным столом, и бровью не повел при его появлении.

— Вам и в самом деле стоило принять предложение Смизерса насчет брюк, Клермон.