Месть и любовь - Лиз Филдинг Страница 2

Она не смогла нащупать фрукт и посмотрела вниз.

Ее первой ошибкой стало то, что она не остановилась в ту минуту, когда поняла, что ей нечем будет отвлечь внимание животного, и если первое еще можно было упустить, второе представляло реальную опасность. И пока в ее голове роем проносились вопросы относительно того, что происходит, Арчи появился из одной из дыр в ветхом заборе, без труда пробираясь через прутья, а сама она была слишком занята, усердно вращая педали, чтобы обогнать его.

Второй ее ошибкой стало то, что она оглянулась назад, чтобы посмотреть, насколько далеко ослик. И следующее, что она поняла, — это то, что катится по земле кувырком, не понимая, где заканчиваются ее конечности и начинаются детали велосипеда. Самое странное было то, что конечности в этой свалке участвовали не только ее. В результате она приземлилась лицом вниз на клумбу с колокольчиками, растущими возле изгороди.

Арчи остановился возле нее, принюхался и, убедившись, что миссия выполнена, поспешил спрятаться в ожидании новой жертвы. К сожалению, мужчина, в которого она врезалась и который представлял собой вторую часть их с велосипедом сэндвича, никуда не торопился.

— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.

— Нюхаю колокольчики, — пробурчала она, пытаясь сохранять спокойствие, хотя в голове у нее пролетали тучи мыслей, одна мрачнее другой.

Ей понадобилось некоторое время, для того чтобы обрести хотя бы малейшую ясность сознания, и первое, что она сделала, — это отодвинула руку, которая оказалась зажатой некоторой частью мужского тела, находящейся под ручками велосипеда.

— Прекрасный аромат, не находите? — Она поспешила продолжить игру, разрываясь между желанием послать его к черту и надеждой на то, что он не сильно ушибся.

Не обращая внимания на ее попытки разрядить обстановку, мужчина произнес:

— Это — пешеходная дорожка.

— Я знаю, — пробурчала Клер, понимая, что он может создать ей серьезные неприятности в связи с нарушением закона, если окажется, что он пострадал. Эта мысль ей не понравилась. — Мне очень жаль, что я на вас наехала.

Так оно и было. Ей было очень, очень жаль.

Жаль, что ее бобовые атаковали утром мухи. Жаль, что она забыла яблоко для Арчи. Жаль, что на ее пути оказался господин Ворчун.

Тридцать секунд назад она уже опаздывала. А теперь ей придется идти домой и приводить себя в порядок. И хуже всего, что ей придется звонить редактору новостного отдела и говорить, что ему придется отправлять другого корреспондента на встречу с председателем комитета по планированию.

Он будет вне себя от ярости. Она провела в Крэнбрук-Парке всю свою жизнь, и именно она должна была освещать происходящие в нем события.

— Вам не следовало использовать ее как гоночный трек…

О боже… Вот она лежит в грязи, придавленная велосипедом, с незнакомым мужчиной, обнимающим ее из-за нелепого стечения обстоятельств, и он уже читает лекцию по поводу безопасного поведения на дорогах.

— …к тому же вы даже не смотрели, куда едете.

— Возможно, вы не заметили. Но за мной гнался осел, — сказала она.

— О, я заметил.

Без сочувствия, но с явным удовлетворением.

— А сами-то вы? — спросила она. Хотя она его почти не видела, ей удалось заметить, что на мужчине был темно-зеленый комбинезон, и если она не ошибалась, в момент падения перед ее глазами промелькнули ноги, обутые в резиновые сапоги. — Смею предположить, что у вас нет разрешения на рыбную ловлю в окрестностях парка.

— И вы совершенно правы, — признался незнакомец, явно не испытывая ни малейшего угрызения совести. — Вы ушиблись?

Наконец-то!

— Просто пока вы не подвинетесь, я не смогу встать.

— Мне очень жаль, — сказала Клер с легким намеком на сарказм, — но после подобного падения двигаться нельзя. — Она писала статью о курсах по оказанию первой медицинской помощи для одного из женских журналов, поэтому неплохо в этом разбиралась. — Мы могли сильно пострадать.

— Вы шутите? Вы предлагаете лежать и ждать, пока мимо нас пройдет врач?

— У меня в сумке лежит телефон, — сказала Клер. Сумка слетела с нее в момент падения и теперь лежала слишком далеко для того, чтобы она могла сама до нее дотянуться. — Если можете достать его, наберите 911.

— У вас что-то болит? — Наконец она услышала в его тоне нечто отдаленно похожее на беспокойство. — Я не собираюсь вызывать скорую помощь из-за ушибленного эго.

— У меня может быть сотрясение, — заявила она. — И у вас тоже.

— Если вы получили его, вам некого винить, кроме себя. Велосипедный шлем должен находиться на вашей голове, а не в багажнике.

Естественно, он прав, но председатель комитета по планированию был мужчиной старой закалки. Любая журналистка, мечтающая написать статью, должна была быть безупречно воспитана и одета по случаю в юбку и туфли на высоких каблуках. И после долгих стараний, потраченных на создание высокой прически для ублажения старого женоненавистника, Клер не собиралась портить ее велосипедным шлемом.

Она собиралась поехать на автобусе сегодня утром. Но тут случилась эта история с черными бабочками, и она на него не успела.

— Сколько я пальцев показываю? — спросил господин Ворчун.

— О… — Она часто заморгала, когда прямо перед ее носом появилась испачканная ладонь. Вторая рука оставалась на ее спине в достаточно фамильярном положении. Но она не собиралась подавать вида, что заметила это. Более мудро с ее стороны было сконцентрироваться на второй руке, грязные пальцы которой поразили ее своей утонченной формой и невероятной длиной. — Три? — предположила Клер.

— Почти.

— Мне кажется, в данной ситуации «почти» не очень уместно, — проворчала она. — Может, попробуем еще раз?

— Сначала попробуйте сосчитать до трех.

— Прямо сейчас я не совсем уверена, что помню, как меня зовут, — солгала она.

— А имя Клер Тэкерэй тебе знакомо?

И в этот момент она сделала глупость и, оторвав взгляд от колокольчиков, взглянула на своего собеседника. И сразу забыла про сотрясение.

Теперь ей грозил сердечный приступ. Во рту пересохло, дыхание остановилось.

Господин Ворчун оказался вовсе не раздражительным стариканом, защищающим честь парковой дорожки. Возможно, он был сердитым, но совсем не старым. Он был в полном расцвете сил. Такими становятся смазливые юноши, прошедшие пору двадцатилетия и достигшие полного расцвета.

Хотя Хэла Норта смазливым назвать было трудно.

В юности он был довольно худощавым и очень диким по характеру, что одновременно пугало и привлекало ее. Когда она была еще совсем маленькой, ей очень хотелось привлечь его внимание, но она была готова бежать со всех ног в противоположном направлении, как только он бросал на нее взгляд. Когда она стала подростком, его образ поселился в ее фантазиях, которые довели бы ее мать до сердечного приступа, если бы она только предположила, что ее драгоценная девочка мечтает о городском хулигане.