Высокие маки - Луиза Бэгшоу Страница 2

Нина Рот была единственным ребенком в семье, ее родители не могли позволить себе второго. Судя по тому, как ее отец сопел и жаловался, выписывая чек, они с трудом могли наскрести денег и на одного.

Марк и Элен Рот жили в тесной грязноватой квартирке в доме без лифта на Южном склоне, и оба полностью разочаровались в жизни. О дочери, сколько себя помнила Нина, они вспоминали только во время бесконечных ссор. Отцу было уже под пятьдесят: толстый, неряшливый, он целыми днями сидел в кресле перед телевизором, разглагольствуя о правительстве, о янки, о погоде; ему было лень даже на минуту поднять свою толстую задницу и хоть что-нибудь сделать. Отец говорил, что сам ушел на пенсию, но Нина слышала, будто его выгнали, потому что из конфискованных денег и вещей он прикарманивал кое-что и начальство об этом узнало.

Она никогда не расспрашивала отца. Но верила — люди говорят не зря.

Еще у Нины была мать. Девочке казалось, она помнит, как та гуляла с ней в парке, покупала итальянское мороженое на Корт-стрит и водила летом на Кони-Айленд, где покупала ей сладости.

Но это было давно, в раннем детстве. До того, как отца уволили, а Элен начала пить.

Потом все быстро переменилось.

Мать обнимала Нину в приступе пьяной чувствительности, от нее несло виски, по впалым щекам текли слезы. Нина ненавидела мать. Уж лучше быть одной. Элен не любила дочь, и Нина чувствовала это. Мать находила успокоение лишь в бутылке. Мрачная женщина, окутавшая себя алкогольным туманом, пыталась укрыться в нем от несчастной жизни. Порой она по несколько дней проводила в таком состоянии. Она с трудом заставляла себя сидеть днем в отвратительной лавке, украшенной оборванной рекламой кока-колы, с заряженным пистолетом под стойкой — на всякий случай. Лавка была открыта с семи утра до одиннадцати вечера. Элен продавала сигареты, напитки, шоколадные батончики… Мэтью доставлял товар. А на Нину падала самая ответственная работа: она вела счета, выкладывала товары на полки.

Ей поручили это дело в тринадцать лет. Кто-то в семье. должен был зарабатывать на хлеб.

Нине исполнилось шестнадцать. Она была уверена, что богатые одноклассники относятся к ней с презрением. Кстати, она знала это, когда училась еще в начальной школе Бет Израэль. Нина отчаянно боролась за стипендию, желая поступить в колледж Святого Михаила. И ей плевать на отношение окружающих, у нее нет выбора. Всю свою жизнь она была охвачена одной страстью: вырваться с Южного склона, от наркотиков, грязи исцарапанных стен, банд и бездомных собак.

Подальше от грязи и отчаяния.

Подальше от дома.

Но все-таки обидно, когда ровесники тебя избегают. , Не предлагают погулять вместе, смеются над одеждой с чужого плеча, не приглашают за свой стол во время ленча, не зовут в спортивную команду. Ее считали букой-одиночкой, но никто никогда не пытался понять, какая она на самом деле.

Да, так Нина Рот жила еще три недели назад. Но в тот замечательный день Джефф Глейзер вразвалочку подошел к ее шкафчику после французского и осторожно спросил, не хочет ли она с ним прогуляться.

Нина подумала сначала, что это какая-то особенно жестокая шутка. Глейзеру было семнадцать, он играл защитником в школьной футбольной команде. Единственный сын очень богатых родителей, здоровый, мускулистый парень, высокий, с прямыми волосами, как у викинга, и с глазами цвета голубого льда. За ним бегала половина девчонок в школе. Он назначал им свидания, встречался, бросал, с самыми смазливенькими уже переспал. Его бывшие подружки клялись, что он настоящий жеребец. Но это никого не останавливало, ни одну из хихикающих красоток. Каждая пыталась занять место предшественницы. Нина Рот готова была улететь на Луну от счастья, когда Джефф Глейзер пригласил ее прогуляться. Все происходило как во сне.

— Это как бы на свидание? — заикаясь, спросила она.

Джефф безразлично пожал плечами.

— Ну конечно. Ты хочешь?

Еще бы! Это не слишком походит на «Ромео и Джульетту», но когда он сел рядом с ней за ленчем, Нина не могла не заметить завистливых взглядов Джуди Карлинг и ее подружек. Она не променяла бы эти взгляды на все розы мира!

Нина приложила транспортир к листу бумаги и механически вывела пару углов. Так не может продолжаться слишком долго. Она понимала, что Джефф хочет уложить ее в постель, а если она не позволит, он ее бросит. Даже когда Нина сказала ему, что еще слишком молода, он пожал плечами и заявил: все так делают. Она просто слишком зажата, пояснил Джефф, но если она его любит, то в чем дело?

Нина вспомнила, с какой насмешкой говорила сестра Бернадетт, что ей надо устраиваться в жизни. Всех этих снобов она просто ненавидит! Плевать, теперь у нее есть Джефф. Он выбрал ее, а не их. Некоторые ребята из футбольной команды и даже кое-кто из девчонок стали приглашать ее в свою компанию, с тех пор как она начала встречаться с Джеффом. Неужели она снова останется одна? Только из-за собственной трусости? «Он ведь любит меня, — думала Нина, — зачем бы он так ласкал, если бы не любил? Я тоже его люблю…» Нина глубоко вздохнула, пытаясь унять свое сердце, которое прыгало как сумасшедшее. Ему, должно быть, с ней так же хорошо, как с Мелиссой, Джуди или Джоси… Как со всеми этими богачками. Джефф ждет ее ответа сегодня в парке, Ответ, который она приготовила, — «да»…

Башенки замка Кэрхейвен казались угольно-черными на фоне мрачного, затянутого тучами неба. Сильный шторм бушевал весь день, волны с яростью набрасывались на скалы. В саду возле замка уже вывернуло с корнем два грушевых дерева. Буря утихать не собиралась. Правда, сегодня вечером никто не обращал внимания на погоду. Свет струился из всех высоких средневековых окон, из прочно стоявшей палатки на лужайке для крокета, ослепительно бил из фар автомобилей — «бентли» и «роллс-ройсов», — въезжавших в ворота усадьбы, которые были украшены каменными драконами. Отсюда машинам предстояло одолеть еще две мили гравийной дороги, ведущей вверх.

Графиня Кэрхейвен давала бал.

— Черт возьми, Моника, где эта несносная девчонка?

Тони Сэвидж, тринадцатый граф Кэрхейвен, одернул безупречный фрак. Он терпеть не мог, когда ему бросали вызов. Он был не только обладателем одного из; древнейших титулов в Уэльсе, хозяином замка Кэрхейвен и семисот акров плодородной земли, но и главным исполнительным директором «Дракона», открытого акционерного общества. Компании, принадлежавшей семье. Основанная на кровавых деньгах, полученных от торговли рабами, корпорация «Дракон» была фармацевтическим гигантом с отделениями по всему миру. Тони Сэвиджу принадлежало одиннадцать процентов акций этой компании.

Стоявшая рядом Моника протянула руку новым гостям:

— Джоанна, я так рада, что ты смогла прийти. Ричард, как приятно снова тебя видеть…

Вторая леди Кэрхейвен была одета в платье голубовато-зеленоватого шелка, тяжелая жемчужная петля обвивала шею, на мочках ушей сверкали сапфировые клипсы. Она ослепительно улыбалась каждому: представителю кабинета министров, промышленнику, банкиру, инвестору… Все они были людьми Общества. И леди Кэрхейвен держалась очаровательно со всеми гостями, столь важными для бизнеса Тони.