Любимая соседка - Кэтрин Полански Страница 2

Джейн была человеком настроения, поэтому портрет получился весьма нелицеприятный: тощий человечек в коротковатых штанах и кургузом пиджачке семенит вдоль огромной доски, покачиваясь на кривеньких ножках; острый подбородок задран к небесам; тоненькая ручка сжимает кусок мела впечатляющих размеров; глаза субъекта сильно косят, на макушке торчит встрепанный хохолок – безумный профессор в лучших традициях Голливуда. Немного остыв, Джейн все же признала, что немного переборщила, отложила листок с карикатурой на Стила в сторону и оценивающе уставилась на докладчика. Да, костюмчик нелепый, что правда то правда. Джинсы, конечно, брендовые, но коротковаты и мелом испачканы, туфли тоже не дешевка, но очень поношенные. Пиджак выглядит так, будто мистер Шон Стил в нем защищал еще диплом в каком-нибудь восемьдесят лохматом году. Сколько ему лет, интересно? Больше тридцати? Около сорока? Галстуком Стил пренебрег – и хорошо, клетчатая рубашка не располагает. Прическа отвратительная… или он просто забыл с утра причесаться? Взглянув на кривенькие ножки карикатурного профессора, Джейн признала, что прототип в этом отношении весьма недурен: мистер Стил наклонился за упавшим мелом и продемонстрировал вполне безупречную линию и длину ног, скрывавшихся за нелепыми джинсами.

Разглядывать ноги докладчика – очень милое занятие, одернула себя Джейн. Она вздохнула и перевела взгляд выше – на лицо Стил вполне ничего. Темные волосы, черные глаза, черты лица немного мелковаты и подбородок излишне острый, но это его не портит, профиль – так вообще классический, на римских монетах такие печатали.

Тут Джейн сбилась с мысли: Стил повернулся анфас и в упор взглянул на нее – внимательно и насмешливо.

Все-таки люди с факультета физики, где преподавал Стил, никогда не найдут общего языка с теми, кто удобно устроился на факультете современных и средневековых языков, как сама Джейн. Миленький каламбурчик, только для Стила никак не удавалось подобрать подходящий язык – ни современный, ни средневековый. Не то чтобы Джейн очень старалась. Типа у доски она знала мало, в основном видела его на совещаниях подобного рода, только он сразу начал выказывать к ней неприязнь – неизвестно, что его так в ней раздражало. Может быть, это некая классовая межфакультетская ненависть? Джейн старалась не обращать внимания на вещи подобного рода, но это не означало, что их не было. Случалось всякое в одном из старейших университетов мира. Буквально на прошлой неделе студенты с факультета физиологии устроили драку в кафе со своими коллегами с факультета мировой литературы и конечно же побили их. Теперь грядет крупное разбирательство; эти новости не первый день обсуждают все преподаватели.

Но мистер Шон Стил не имеет абсолютно никаких причин и даже поводов ненавидеть мисс Джейн Робин. Во всяком случае, она не видела таковых. Ее студенты не дрались с его студентами, а если и дрались, то Джейн об этом не знала. И уж точно не могла быть виновата ни в каких инцидентах и происшествиях.

Когда заседание комиссии закончилось и все потянулись к выходу, Шону пришлось немного задержаться, чтобы собрать бумаги, успевшие расползтись по всему столу, так что из аудитории он выходил последним. Уже протянув руку к выключателям, он краем глаза заметил какой-то листок, белевший на одной из парт галерки, как раз там, где сидела эта вечно опаздывающая фифа, преподающая языки. Профессор перехватил поудобнее достаточно увесистую папку и решил проверить, что это за бумага.

– Очень мило, – пробормотал он, изучая листочек с несколькими шаржами.

Надо отдать должное художнице, выполнены наброски весьма неплохо, но только содержание… Вот этот тонконогий встрепанный кузнечик – он сам, видимо. Шон почему-то был абсолютно уверен, что автором карикатуры была эта… Джейн Робин. Яркая коротко стриженная блондинка, вечно опаздывающая, суетящаяся и… раздражающая. Слишком раздражающая.

Она не подходила этому университету, хотя – Шон знал – закончила здесь курс с отличием и после того, как получила степень магистра, осталась преподавать на родном факультете. Но каждый раз, когда Шон видел мисс Робин, ему хотелось совершить нечто непотребное. Наорать на нее, например (хотя Шон был очень вежливым человеком и никогда без причин ни на кого не кричал, стараясь решить вопрос по возможности тихо), или сделать так, чтобы она перестала самодовольно улыбаться. Как неприятно, что такая женщина преподает в Оксфорде и что она рисует шаржи, сидя за столом в аудитории, где читал лекции по математике Льюис Кэрролл. Конечно, сторонний наблюдатель мог бы отметить, что столь сильная реакция Шона на безобидную карикатуру обусловлена тем, что задеты личные чувства, но это не вся правда. Шарж – это мелочи, а вот отношение к своим обязанностям, выказываемое данной особой, не мелочи. Отнюдь.

Конечно, мисс Робин – только частный случай всеобщей педагогической расхлябанности, с которой еще бороться и бороться и которая временами приводила ответственного Шона в отчаяние. Выдающийся экономист и философ Адам Смит, проучившийся некоторое время в Оксфорде, еще раньше обращал внимание на низкий уровень преподавания, который там существовал в его бытность: «Те отрасли знания, которые обычно преподаются в университетах, преподаются, можно сказать, не очень хорошо. В Оксфордском университете большинство профессоров в течение уже многих лет совсем отказались даже от видимости преподавания», – констатировал Смит. А за профессорами тянется преподавательский состав помладше, и в прекрасном университете работают блондинки, ничего не понимающие в том, что они делают.

Нет, Шон не сомневался, что мисс Робин владеет языками. Но вот знать и преподавать – вещи совершенно разные.

Стил смял листок и хотел уже зашвырнуть его куда-нибудь, но внезапно, сам не понимая зачем, разгладил рисунок и засунул в папку, куда-то между своими записями.

На улице было мерзко: ветрено, сыро, слякотно и уже почти темно. Джейн договорилась встретиться у колледжа церкви Христа с Мартой Плис, у которой удачно выдался выходной, – подругам давно хотелось где-нибудь посидеть и пообщаться.

Выйдя из здания колледжа и пересекая внутренний двор, Джейн поморщилась: колокол на башне Святого Фомы нынче звонил особенно мерзко. Неизвестно почему, Джейн этот колокол не любила. К счастью, звон затих достаточно быстро. Огибая пруд в центре дворика, Джейн бросила взгляд на темную воду и невольно поежилась – та была покрыта ледяной коркой. До весны, когда здесь цветут водяные лилии, еще так далеко…

Привратник у входа во внутренний двор выглядел мрачно, и Джейн ему мысленно посочувствовала: какое счастье, что ей самой недолго придется здесь торчать. Она остановилась, оглядываясь и поджидая подругу.

Марта появилась минут через пять, и женщины почти бегом направились к машине, благо занимавший деканское место «форд» превращался в сугроб всего в нескольких шагах. Джейн нажала на кнопочку брелока сигнализации, машина хрюкнула и моргнула фарами. Джейн потянула водительскую дверь – безрезультатно. Резиновые уплотнители дверей на древней иномарке давно пришли в полную негодность, днем намокли, а теперь, вечером, примерзли намертво. Джейн попробовала еще раз – поздно: «форд» успел встать на сигнализацию и взвыл сиреной.