Муза капитана - Рейчел Бейли Страница 2

— Конечно, — сказала она, провожая мужчину в смотровой кабинет и доставая все нужное. — Пожалуйста, присядьте сюда, мистер Марлоу.

— Люк, — подал голос он, опускаясь на стул для пациентов.

— Если не возражаете, я бы предпочла «мистер Марлоу». — Делла сняла свой врачебный халат с крючка за дверью и сунула руки в рукава. — Скорее всего, через пару часов вы станете моим начальником.

— Возражаю. Вы вот-вот воткнете в меня острую иголку. Я бы чувствовал себя лучше, если бы мы оставили церемонный тон позади.

Делла взглянула на мужчину, растянувшегося на черном виниловом кресле и абсолютно расслабленного, несмотря на грозящие швы. Но раз уж «Кора Мэй» будет принадлежать ему, он мог тут распоряжаться. Делла кивнула:

— Хорошо, Люк.

Он взглянул на бедж на ее халате:

— Доктор Адель Уолш. Могу я называть вас Адель?

Ей удалось не вздрогнуть. Только муж звал ее так. Милое лицо Шейна всплыло в памяти, и Делла с усилием заставила себя не поддаваться чувствам и сосредоточиться на пациенте.

— Я предпочитаю имя Делла.

— Делла. — Мужчина медленно моргнул, глядя на нее. — Мне нравится. А теперь, когда мы на дружеской ноге, расскажите мне, какие еще слухи тут ходят.

Делла не сдержала смешок.

— Хорошая попытка, Люк. — Опершись бедром о раковину, она скрестила руки на груди. — Вам в самом деле настолько интересно?

— Пожалуй, нет. Но кое о чем другом я хотел бы спросить.

Она на миг задержала дыхание, зная, о чем будет вопрос. Рано или поздно эта тема должна была всплыть, так лучше раньше, до оглашения завещания. Сделав глубокий вдох, Делла нашла силы на улыбку.

— Спрашивайте.

— Нам сказали, что один из судовых врачей заботился о моем дяде во время болезни. Вернее, одна из врачей.

— Да, — отозвалась девушка несколько нетвердо.

— Это были вы?

От эмоций у Деллы сжалось горло, так что она только кивнула. Ей все еще не верилось, что Патрика больше нет. Он всегда был так полон жизни, и вдруг Делле больше не было с кем болтать и шутить. А еще смерть Патрика заставила ее острее вспомнить о потере мужа.

— Спасибо за вашу заботу, — серьезно сказал Люк.

— Пожалуйста, — сглотнув, ответила Делла. — Вернее, не за что, я считала Патрика другом. Он заслуживал провести последние дни на корабле, а не в хосписе.

— Я одного не понимаю — никто из семьи не знал, что он умирает. Я звонил ему несколько раз за эти месяцы, и он ничего не говорил. Каждые три месяца он на пару дней останавливался у моей матери, и мы знали, что он был слишком нездоров последнее время, но никто не подозревал, что все настолько плохо. — Мужчина внимательно смотрел на Деллу. — Почему мы не знали?

Делла вспомнила все те беседы, когда она пыталась убедить Патрика рассказать семье, как далеко зашла его болезнь. Но ее друг был непреклонен. Он не хотел, чтобы родные видели его слабым и беспомощным, и сам не хотел видеть их реакцию на его состояние. По его словам, он желал, чтобы его запомнили прежним. Делла гадала, было ли это защитной реакцией, ведь с появлением расстроенной семьи Патрик не смог бы избегать мыслей о смерти.

Она плотнее сплела руки на груди.

— Патрик был гордым. Он считал, что так будет лучше для всех.

— Как долго он болел? — тихо спросил Люк.

— Рак диагностировали почти год назад, Патрик прошел два курса химиотерапии, но через четыре месяца его состояние ухудшилось. Однако он почти все это время оставался активным, принимал участие в управлении кораблем до последних трех недель.

— Он… — Люк запнулся и провел здоровой рукой по волосам. Я не сомневаюсь в вашей компетенции, но его осматривали другие врачи?

Ему не было нужды извиняться, Делла понимала. На его месте она задавала бы те же вопросы.

— Его лечением занималась специалист из сиднейского королевского госпиталя, и я поддерживала с ней постоянную связь. Я могу дать вам ее контакты…

Люк качнул головой, и она продолжила:

— Последние два месяца Патрик лично оплачивал врача, который вместо меня исполнял мои основные обязанности, чтобы я могла полностью сосредоточиться на вашем дяде. Кроме того, мы нанимали сиделку, так что рядом с ним круглосуточно кто-нибудь находился.

Хотя даже с сиделкой на посту Делла с трудом оставляла друга и часто заглядывала для проверки.

Люк кивнул с долгим вздохом, принимая ее слова.

— Вы будете присутствовать на оглашении завещания?

— Да.

Патрик заставил ее пообещать это. Он сказал, что оставил ей кое-что, и пропустил мимо ушей ее возражения.

— Многие из команды приглашены присутствовать.

— Я надеюсь, Патрик упомянул вас за все, что вы для него сделали. Но если у него не было времени изменить завещание, я позабочусь, чтобы вы получили что-нибудь значимое.

Ощутив укол скорби, Делла поняла, что его искренность напоминает ей о Патрике, обо всех историях, которые он рассказывал о племяннике. Делла часто гадала, преувеличивал ли ее друг, или Люк в самом деле был настолько хорошим человеком.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказала она. — Но в этом нет необходимости. Я делала свою работу, и, как я сказала, я очень уважала Патрика и считала другом. Я не смогла бы поступить как-либо иначе. И если вы хотите попасть на это оглашение, нам пора заняться этим порезом.

Люк взглянул на часы:

— Вы правы.

Делла вымыла руки, надела перчатки и развернула на столе стерильную салфетку.

— Пожалуйста, положите руку сюда.

Глядя в глаза доктора Деллы Уолш, Люк положил руку на стол, ладонью вверх. Доктор вызывала у него интерес. Заботиться о его упрямом дяде в открытом море наверняка было непросто, но когда капитан две недели назад сообщил семье о смерти Патрика, то уверил, что тот получал первоклассный уход. И что-то еще заставило Люка настоять, чтобы его порезом занялась именно она. Что-то таинственное исходило от этой женщины. Она не пользовалась косметикой, но пленяла Люка больше, чем любая красотка из высшего света. В карих глазах доктора Уолш Люк видел ум, волю и обещание чего-то большего.

Отведя взгляд, он нахмурился. Казалось неправильным думать так о враче, которая заботилась о Патрике до последних его мгновений. Делла аккуратно развернула платок, которым Люк перевязал руку. Рана не была серьезной, так, небольшой порез у основания большого пальца. Но доктор Уолш отнеслась к нему со всей серьезностью. Мысль от том, что девушка так же старательно заботилась о Патрике в его последние дни, утешала Люка.

— Я сделаю вам местное обезболивание, — сказала Делла, набирая лекарство в шприц.

Два укола в ладонь не были приятными, но Люк чувствовал тепло ее кожи сквозь перчатку, когда Делла придерживала его руку. Протерев его кожу антисептиком, она промыла рану стерильным физраствором и склонила голову, внимательно рассматривая порез.