Таинственный спаситель - Элизабет Хойт Страница 2

— Человек, смерти которого жаждет эта толпа.

Пинкни в ужасе уставилась на плед.

— Но… почему, миледи?

Второй пистолет выстрелил с оглушительным грохотом. Горничная подпрыгнула от неожиданности и бросила перепуганный взгляд в окно.

О Боже, у них кончились боеприпасы. Изабель молилась, чтоб лакеи не пострадали и сумели удержать бунтовщиков на расстоянии без оружия. Она аристократка, но не далее как в прошлом году в Сент-Джайлсе одного виконта вытащили из кареты, избили и ограбили.

Изабель сделала глубокий вдох и нащупала под пледом рукоять шпаги Призрака. Она вытащила ее под настороженным взглядом Пинкни и положила тяжелую штуковину себе на колени. В крайнем случае ею можно кого-нибудь ударить.

— Они хотят его смерти, потому что сегодня утром он снял с виселицы Красавчика Микки О’Коннора.

Услышав это, камеристка заметно оживилась.

— А, пират Красавчик Микки! О нем-то я слыхала. Говорят, он красив, как грех, и одевается лучше, чем сам король.

Ну разумеется, она слышала о пирате-щеголе.

— Верно. — Изабель вздрогнула, когда что-то ударило в окно и стекло пошло трещинами.

— Ой! — Пинкни закусила губу. — Прошу прощения, миледи, но зачем мы его подобрали?

— Ну, по-моему, жаль было бы оставить человека на растерзание толпы, — ответила баронесса, намеренно растягивая слова, чтобы девушка не заметила ее страха, заставлявшего так сильно колотиться сердце. — Особенно молодого и красивого.

Пинкни пугливо взглянула на Изабель.

— Но, миледи, если толпа хочет заполучить его, а он в нашей карете… э…

Изабель собралась с силами и решительно улыбнулась. Рука ее стиснула рукоять шпаги на коленях.

— Вот потому-то они и не должны узнать, что Призрак у нас, понятно?

Горничная несколько раз моргнула, переваривая услышанное, потом улыбнулась. Девушка была воистину хороша, словно куколка.

— О да, миледи.

Пинки спокойно откинулась на сиденье, будто вполне уверившись, что теперь, когда все разъяснилось, они вне опасности.

Изабель сдвинула шторку, чтоб выглянуть в окно. Она не была столь же оптимистична. Многие улицы Сент-Джайлса узки и извилисты, поэтому карета перед этим ехала так медленно. Толпа может продвигаться быстрее, чем они. Но, поглядев назад, Изабель увидела, что преследователи начали отставать. Экипаж выехал на прямой отрезок дороги, и кучер Джон пустил лошадей рысью.

С чувством глубочайшего облегчения баронесса опустила шторку. Слава Богу.

И вдруг карета резко остановилась.

Пинкни взвизгнула.

— Спокойно. — Изабель бросила на служанку суровый взгляд. Если на них нападут, не хватало еще только ее истерики.

Изабель выглянула в окно, затем торопливо сунула шпагу под плед.

И как раз вовремя. Дверца экипажа распахнулась, и перед ними предстал гвардейский драгун в алой форме.

Изабель мило улыбнулась.

— Капитан Тревельян! Как приятно вас видеть — особенно после того, как мы убежали от преследователей.

Угловатые скулы капитана порозовели, но он все равно окинул салон кареты острым взором. На минуту глаза его, казалось, задержались на пледе.

Изабель твердо удерживала взгляд на его лице, не переставая улыбаться. Она небрежно поставила ноги на расстеленное покрывало.

Драгун резко перевел взгляд на нее.

— Мэм, я рад видеть, что вы и ваши сопровождающие в целости и сохранности. Разъезжать по Сент-Джайлсу сегодня небезопасно.

— Да, но мы же этого не знали, когда выезжали утром. — Изабель вежливо вопросительно вскинула брови. — Вы уже поймали того пирата?

Губы капитана вытянулись в тонкую линию.

— Это лишь вопрос времени. Доберемся и до него, и до Призрака Сент-Джайлса. Чернь преследует их обоих. Всего хорошего, миледи.

Она кивнула, не осмеливаясь дышать, пока драгун не захлопнул дверцу кареты и не велел кучеру трогать.

Пинкни презрительно фыркнула.

— Солдаты. Их парики всегда ужасно старомодны.

Изабель обмякла на сиденье и послала горничной быструю улыбку.

Полчаса спустя карета остановилась перед аккуратным особняком.

— Несите его в дом, — приказала баронесса Гарольду, когда он открыл дверцу.

Тот устало кивнул.

— Слушаюсь, мэм.

— Гарольд! — Изабель спустилась на землю, все еще сжимая в руке шпагу.

— Миледи?

— Молодцы. Вы оба, ты и Уилл. — Она кивнула на второго лакея.

Застенчивая улыбка озарила широкое грубоватое лицо слуги.

— Благодарствую, миледи.

Изабель позволила себе легкую улыбку, после чего вошла в дом. Эдмунд, ее дражайший покойный супруг, купил для нее Фэрмон-Хаус незадолго до кончины и подарил ей на двадцать восьмой день рождения. Он знал, что титул и имения перейдут к дальнему кузену, и хотел обеспечить любимую собственным домом, свободным от майората.

Переехав туда четыре года назад, Изабель сразу же оформила его по-новому. Теперь холл был обшит дубовыми панелями теплого золотистого цвета. На полу был настелен паркет, и то там, то тут попадались вещицы, которые ее забавляли: изящный столик на золоченых ножках со столешницей из розового мрамора, статуэтка смеющегося фавна, держащего зайца, из черного мрамора, маленькое овальное зеркало, обрамленное жемчужинами. Все эти вещицы она любила больше за вид, чем за стоимость.

— Спасибо, Баттерман, — сказала Изабель. Сунув шпагу под мышку, она стянула перчатки, сняла шляпу и вручила их дворецкому. — Нужно немедленно подготовить комнату.

Баттерман, как и вся прислуга, был безупречно вышколен. Он не удивился неожиданному приказу — как и шпаге, которую она небрежно держала.

— Слушаюсь, миледи. Голубая комната подойдет?

— Вполне.

Баттерман щелкнул пальцами, и служанка торопливо отправилась наверх.

Изабель повернулась ко входу и наблюдала, как вошли Гарольд и Уилл, неся Призрака. Шутовская шляпа с мягкими полями лежала у него на груди.

Баттерман приподнял бровь при виде мужчины без сознания, но лишь сказал:

— Голубая комната, Гарольд, пожалуйста.

— Да, сэр, — пропыхтел Гарольд.

— Если не возражаете, миледи, — пробормотал дворецкий, — полагаю, миссис Баттерман могла бы помочь.

— Да, благодарю вас. Пожалуйста, пришлите миссис Баттерман наверх как можно быстрее. — Изабель устремилась вслед за лакеями.

Служанки еще поправляли простыни на кровати в голубой комнате, когда лакеи прибыли со своей ношей, но огонь в камине уже горел.