Дикий Имбирь - Анчи Мин Страница 2

В двенадцать лет мне стало неуютно в собственном теле. Я стыдилась своей развивающейся груди. Это было ужасно. Я обматывалась тремя слоями ткани и надевала плотную майку, которую носила даже в самые жаркие дни лета, не обращая внимания на появившуюся на теле сыпь. Я часто задумывалась над тем, что чувствуют другие девочки. Многие из них стали сутулиться, другие, напротив, гордились собой, потому что грудь у них была плоской, как стиральная доска. Однажды несколько девочек из параллельного класса расплакались из-за того, что мальчишки грозились «жениться» на них.

Нам все так же не преподавали ничего, кроме учения Мао о том, как проводить Культурную революцию. «Классовая борьба между буржуазией и пролетариатом усилилась и принимает самые жестокие формы». Жестокость была тогда частью нашей жизни. Общество разделилось. Людей в зависимости от происхождения относили к той или иной социальной прослойке, каждая из которых старалась доказать свою преданность Председателю Мао. Острый Перец гордилась тем, что была красной по рождению. Она происходила из необразованной шахтерской семьи. Я же, хотя и не принадлежала к категории антимаоистов, все же должна была заслужить свое место под солнцем.

— Если я велю реакционеру ползти, то ты должна ползти, — говорила Острый Перец, — или тебе не миновать побоев.

— Класс, у нас новенькая, — объявила наша учительница мадам Ченг, женщина лет тридцати.

Я заметила, что она произнесла это очень осторожно, не «новый товарищ» или «новая одноклассница», а просто «новенькая». При такой формулировке вопрос о происхождении девочки оставался неясным.

— Это Дикий Имбирь, она перевелась к нам из Девятнадцатого округа.

— Дикий Имбирь? — нахмурилась Острый Перец. — Что за странное имя! — Она злобно засмеялась. — Как это пишется? — Голос предводительницы красных охранников звучал с привычной жестокостью, от которой у меня всякий раз мурашки бежали по коже.

— Первая часть имени, Дикий, — «обильная растительность», пишется как иероглиф «небытие», с обозначением травы над ним, — выйдя из тени, произнесла новая ученица. В ее голосе не было страха. — Вторая часть имени — иероглиф «имбирь» и произносится с ровной интонацией.

Все удивленно молчали.

Острый Перец поднялась с места.

— Но такое сочетание иероглифов может также обозначать «пустошь». Исправьте меня, если я не права, мадам Ченг.

Мадам Ченг сделала вид, что ничего не слышала.

Девочка подняла взгляд.

Я заморгала, не веря себе: солнечный свет не обманул меня, ее глаза и вправду были желтовато-зелеными! Я пристально смотрела на новенькую. Неужели она иностранка? Единственной восточной чертой во внешности этой девочки был разрез ее широко расставленных миндалевидных глаз. Нос же ее был длинным и узким, а расстояние между носом и верхней губой — довольно маленьким. По форме ее лицо напоминало утиное яйцо. Шея у нее была длинной и изящной. Еще Дикий Имбирь отличалась от всех остальных учеников более светлым цветом кожи. Если бы не блестящие черные как смоль волосы, ее и впрямь можно было бы принять за иностранку.

— Что у тебя с глазами? Ты чем-то больна? — спросила Острый Перец, садясь на место и скидывая обувь.

Дикий Имбирь ничего не ответила, а лишь заправила за ухо прядь волос. Острый Перец не унималась:

— Такие глаза явно говорят о непролетарском происхождении. Красные охранники, будьте готовы исполнить свой долг!

Все молча смотрели на новенькую.

Мои опасения за нее усилились. Не так давно Острый Перец также издевалась надо мной. В мой первый день в школе она долго не впускала меня в класс. Сначала спросила, почему на мне мальчишеская куртка с пуговицами справа, а не слева. А после того, как я объяснила, что у моей семьи нет денег на одежду и поэтому я донашиваю вещи своего двоюродного брата, она рассмеялась и объявила во всеуслышание, что заметила у меня в волосах вшей.

Другие ученики боялись возражать Острому Перцу. Страх не только присмирил их, но и сделал ее сообщниками. Зачастую после побоев жертва становилась частью банды. Сама предводительница красных охранников говорила, что научилась этому от своего дяди, который объезжал лошадей для армии.

— Такая техника называется ксиа-мавей — предупреждение неповиновения. Дядя как-то показал мне на дикой лошади, как это работает. Все очень просто — он сразу же ударил ее по голове и таким образом выбил из нее все дерьмо!

— Меня зовут Дикий Имбирь. — Голос новенькой звучал непреклонно, она открыто смотрела на предводительницу красных охранников.

Я почувствовала волнение. Наконец кто-то осмелился возразить этой жестокой тиранке! Вот только интересно, сколько она продержится.

Дикий Имбирь казалась уверенной.

— Твое имя звучит не по-пролетарски, — презрительно произнесла Острый Перец. — Смени его! Как тебе Сторонница Красных?

— Нет, благодарю.

— Тогда ты не будешь здесь учиться.

— Я не намерена менять имя.

— Ты что, антимаоист?

— Я Дикий Имбирь.

— Какого ты происхождения? В твоей семье есть враги народа?

— Кто ты такая, чтобы меня об этом спрашивать?

— Я с ходу могу определить по твоей внешности, что ты из вражеской семьи. Ты похожа на реакционерку.

— Будь добра, займись своим делом.

— Объясни, почему у тебя глаза такого странного цвета!

Дикий Имбирь немного помедлила.

— Ну, в таком случае позволь спросить, почему у тебя такая короткая шея? Объясни мне, что с твоей шеей, и я расскажу про свои глаза.

Класс разразился смехом.

Внезапно из висевшего под потолком репродуктора раздался оглушительный голос секретаря партии: «Церемония!»

— Церемония! — эхом отозвалась мадам Ченг, которая явно была рада тому, что спор между девочками так вовремя прервался. — Все приготовили сборники высказываний Мао. Скорей!

Едва послышались первые аккорды песни «Алеет Восток», все ученики встали.

Мадам Ченг поспешно усадила новенькую на свободное место в первом ряду, справа от меня. Это было самое неудобное место в классе: занимавший его должен был все время поворачивать голову вбок, чтобы увидеть, что написано на доске. Дикий Имбирь достала свой цитатник и убрала портфель в парту.

Мы дружно начали петь «Алеет Восток», бесконечно длинную и нескладную песню, которая сложилась из напевов крестьян центральной части Китая и постепенно пришла на смену национальному гимну. Я заметила, что у мадам Ченг опять сочится молоко. На ее блузке, под которой отчетливо виднелся промокший насквозь бюстгальтер, образовались два мокрых пятна, которые становились все больше и больше. Она отлучалась в уборную, но это не помогало, а пойти домой к новорожденному ребенку учительнице не разрешали.