Шелковые нити - Патриция Райан Страница 2

– Не могу себе представить, – сказал Лефевр, глядя на Грэма поверх кромки кубка, – какое «важное дело» могло подвигнуть лорда Ги прислать военного в дом его дочери.

«А вот теперь осторожно!» – приказал себе Грэм и продолжил вслух:

– Его светлость скучает по мистрис Аде и мечтает навестить ее. Однако, учитывая преклонные годы и пошатнувшееся здоровье, с его стороны было бы неразумно отправляться в столь тяжелое путешествие. Он послал меня, чтобы я сопровождал его дочь на пути к нему.

Брови Лефевра слегка приподнялись.

– Он хочет, чтобы вы доставили ее в Бовэ?

– В Париж, – непринужденно отозвался Грэм. – Лорд Ги приедет туда, чтобы повидаться с мистрис Адой.

– Ах да! – Губы Лефевра изогнулись в глумливой усмешке. – Ада ведь никогда не была в замке собственного отца, не так ли? Интересно, жена барона знает о двойняшках, которыми ее муженек наградил парижскую потаскушку?

– Нет, не знает, – сохраняя спокойствие, ответил Грэм. – И как я понял, их мать была портнихой.

Лефевр презрительно фыркнул:

– Подобные особы могут называть себя как угодно. – Он сделал большой глоток вина и вытер губы тыльной стороной ладони. – Боюсь, ваше путешествие было напрасным, сержант. Я не намерен отпускать свою жену с совершенно незнакомым мужчиной, особенно… – Он прошелся выразительным взглядом по замызганному костюму Грэма.

– Уверяю вас, со мной она будет в полной безопасности. Лефевр тонко улыбнулся:

– Суть не в том. Неприлично, когда замужняя дама путешествует без мужа. Это может бросить на меня тень, а я должен поддерживать свою репутацию. В этом городе я занимаю видное положение, что бы ни думал обо мне лорд Ги.

Наверху что-то звякнуло, но Лефевр не шелохнулся, не отрывая взгляда от лица Грэма.

– Полагаю, вам известно, – сказал Грэм, – что ваша жена поддерживала переписку со своим отцом со дня свадьбы до прошлого года.

– И что с того?

– Шесть месяцев назад письма перестали приходить. Появилась Этель с кружкой эля. Робко улыбнувшись, она вручила ее Грэму и вышла. Спустя минуту наверху послышались шаги и скрип передвигаемого стула. Грэм услышал, как. Этель что-то сказала извиняющимся тоном, после чего раздался более мягкий голос другой женщины.

Проследив за его взглядом, поднятым к потолку, Лефевр счел нужным объяснить:

– Моя жена хворает с Рождества. Она возобновит переписку, когда поправится. Лорду Ги захотелось повидаться с ней из-за того, что она перестала писать?

– Да… – Грэм помедлил, сделав неторопливый глоток эля Горьковатый, он тем не менее имел вкус амброзии. Вкус Англии, а также из-за того, что она писала ему раньше.

Поставив кружку на столик, стоявший рядом с его креслом, Грэм полез в сумку и вытащил небольшую пачку писем. Лефевр с беспокойством наблюдал за ним.

– Похоже, ваш брак дал трещину вскоре после свадьбы. Лефевр насмешливо хмыкнул.

– Мы поженились в Париже. Спустя три дня, когда мы плыли на корабле через пролив, она рассказала мне кое-что, о чем ее отец забыл упомянуть до свадьбы. Его дочь, чью руку он так щедро вручил мне, была зачата не на супружеском ложе. Он никогда публично не признавал Аду и Филиппу. Он даже не признал открыто сам факт их существования. Я то полагал, что заключил брачный союз с дочерью барона, а получил жену, происхождение которой приходится скрывать. Какая мне выгода от такого брака?

– Осмотрительность барона вполне понятна, учитывая деликатные чувства его жены.

– Стыдясь, он прятал этих девиц в Париже. – Лефевр одним глотком допил остатки вина.

– Наоборот. После смерти их матери лорд Ги доверил воспитание девочек своему брату, канонику собора Парижской Богоматери. О них хорошо заботились, дали образование и все, что только было возможно. Барон часто навещал их.

– И все это время, – процедил Лефевр, сжав ножку кубка, словно горло врага, – он молился, чтобы никто в Бовэ не узнал о них. Неудивительно, что барон просватал Аду за англичанина. Чем дальше ему удалось бы спровадить ее, тем лучше. Чтоб он вечно горел в аду за свое вероломство!

– Лорд Ги признает, что… ввел вас в заблуждение.

– Он обманул меня! – чуть ли не выплюнул Лефевр, наливаясь краской. – Сплавил мне свою дочь, ни словом не обмолвившись о ее сомнительном происхождении. Если это не обман, то что же?

– Я не стал бы эго так называть. Лорд Ги всего лишь пытался обеспечить будущее своей дочери, выдав ее за респектабельного человека. – Барон, конечно, скрыл незаконное происхождение Ады во время брачных переговоров, но он искренне надеялся, что к тому времени, когда тайна раскроется, английский купец будет настолько очарован своей прелестной новобрачной, что не станет возражать. Увы, он ошибся. Я узнал обо всем этом две недели назад, когда лорд Ги попросил меня отправиться сюда.

Когда Грэм явился по его вызову в хозяйские покои, в покрасневших глазах барона стояли слезы. «То, что я собираюсь сказать тебе, – произнес он срывающимся голосом, – я не говорил ни одной живой душе, во всяком случае, здесь, в Бовэ» Девятнадцать лет назад, навещая друзей в Париже, лорд Ги завел короткую интрижку с женщиной по имени Жанна, которой он заказал несколько платьев для своей жены. Никогда прежде барон не изменял своей любимой Клариссе, но оказался не в силах устоять перед прелестями Жанны. Спустя девять месяцев до него дошло известие, что Жанна родила двух девочек, близнецов. А еще через четыре года, когда Жанна умерла во время вспышки тифа, лорд Ги передал девочек под опеку своего брата, каноника собора Парижской Богоматери. Филиппа по-прежнему жила с дядей, поглощенная научными занятиями, несмотря на многочисленных претендентов, добивавшихся ее руки. А Аду барон в прошлом году выдал замуж за Рольфа Лефевра, о чем теперь глубоко сожалел.

– Должно быть, лорд Ги высоко ценит вас, – заметил Лефевр, – раз решился доверить подобную тайну и поручить свою дочь вашим заботам. – В устах другого человека это прозвучало бы как комплимент, но в данном случае выглядело откровенным лицемерием.

– Думаю, он просто был в отчаянии, – солгал Грэм, верный своей тактике прикидываться простаком. На самом деле лорд Ги считал Грэма своим самым доверенным слугой, искушенным как в дипломатии, так и в военных делах. Именно поэтому лорд выбрал его для столь деликатного поручения. – Невзирая на обстоятельства рождения мистрис Ады, – сказал он, – лорд Ги любит своих дочерей так же сильно, как и сыновей, рожденных леди Клариссой. И хочет для них самого лучшего Даже если он совершил ошибку, скрыв происхождение мистрис Ады, он глубоко раскаивается в этом.

– Еще бы ему не раскаиваться! Он разрушил мою жизнь, подлый лжец. Чтоб он сдох от кровавого поноса и вечно горел в аду. – В подкрепление своих слов презренный богохульник даже перекрестился.

Грэм взял верхнее письмо из стопки, которую все еще держал в руках.

– Видимо, вы пришли в ярость, когда новобрачная рассказала вам правду о своем рождении?