Золотой песок для любимого - Вера Копейко Страница 2

Сам Галактионов и Шурочка в последние годы одаривали дом своим вниманием не слишком часто. Михаил Александрович, или на английский манер сэр Майкл, являлся в Москву наездами. Большую часть времени он проводил в Лондоне, на Вигмор-стрит в доме 88. А Шурочка приезжала на каникулы из небольшого английского городка под названием Бат. Туда определил ее учиться дядя – в пансион, забрав из Смольного института.

Произошло это три года назад, довольно неожиданно. Явившись из Европы, Михаил Александрович забрал племянницу на каникулы из Петербурга в Москву – можно это было или нельзя по институтскому уставу, его мало волновало. Он так захотел.

– Сейчас я проэкзаменую тебя, Александра, – объявил он в первый же вечер.

– Но я уже все ответила своим учителям, – пыталась ускользнуть от экзекуции Шурочка.

– Я экзаменую не тебя, дорогая, но самого себя. А экзамен, считай, принимает моя любимая покойная сестра. Твоя матушка. Я обещал ей выучить тебя, а не учить. – Он сделал особенное ударение на последнем слове.

Шурочка кивнула, понимая, о чем он.

– Итак? – Он взмахнул рукой, в которой держал трубку из темной вишни.

– Я готова. – Шурочка выпрямила спину, ничуть не волнуясь. Она прекрасно учится по всем предметам.

– Итак, начнем с географии. Моего любимого предмета. Где находится Гоа?

Шурочка нахмурилась.

– Как вы сказали? – Она поморщилась.

– Гоа, дорогая. Географию ты не знаешь! – отрезал он, отметая движением трубки все попытки спорить. – Пойдем дальше. Итак, следующий предмет – история. Когда было выступление крестьян под началом Болотникова?

Шурочка надула щеки, они стали красные, как переспелые помидоры.

– Ага-а… Я рад. Ра-ад-радехонек! – неожиданно весело воскликнул он. – Ах, как мне было бы трудно забирать тебя из Смольного, если бы я получил исчерпывающие ответы. Но теперь я должен. Я просто обязан. Моя сестра не вынесла бы, что ее дочь растет невеждой.

Шурочка молитвенно сложила руки и посмотрела на дядю. Его светлое гладкое лицо смеялось. Казалось, больше всех веселились пшеничные усы, они дергались, повторяя движения губ.

– Дядюшка… но мы с Варей Игнатовой… – канючила Шурочка.

– Варя, между прочим, уже проэкзаменована отцом, – остановил он ее нытье и шумно вздохнул: – Твоя подруга уже собирает вещи. Итак, дорогая моя племянница, вы с Варей едете учиться в Англию.

– В Лондон? – изумилась Шурочка. – Туда, где вы? К вам?

– Нет. Вам будет покойней в городке поменьше. Он называется Бат. Там есть один милый пансион, им владеет наш с Игнатовым друг. Ты ведь знаешь, мы с отцом Вари спокон веку единомышленники. Мы служили в одном ведомстве, правда, давно… Ах, как давно! – Дядя снова покачал в руке трубку, словно удивившись сам себе.

Что ж, сказать по правде, Шурочке давно стало тоскливо в Смольном. Учителя скучные, как сами предметы. Она не собиралась стать, как многие девочки из богатых семей, фрейлиной, ее не прельщали балы, наряды, сплетни. Или гувернанткой, а то и чтицей при какой-нибудь старой барыне, как девочки бедные. Не собиралась Шурочка жить по чужим домам. Ей хотелось путешествовать, изучать древности.

– У тебя мужской ум, – между тем рассуждал Михаил Александрович. – Его нельзя оставлять без должного питания. Будем рассуждать логически… – При слове «логически» он положил ногу на ногу и сказал то, что Шурочка уже знала: – Вам с братцем Платошей стоило бы поменяться. Из него получилась бы замечательная светская барышня. А из тебя…

– Ах, дядюшка. Из меня получится прелестная амазонка! – бойко ответила она.

Он засмеялся.

– Вот и я о том же. Такие девы, как ты, хотят своевольничать и властвовать. А от малообразованности в вашей голове подобные мысли облекаются в одну-единственную форму, видимую вашим незрелым взглядом. При которой возможно то и другое.

Дядюшка намеренно выражался столь витиевато, чтобы шустрая Шурочка не перебила его мысль немедленным ответом. Он надеялся, что успеет произнести заготовленную тираду до конца. Но ошибся.

– Конечно, – тотчас ответила Шурочка, – форма устройства жизни, при которой можно своевольничать и властвовать женщинам, – матриархат. Он существовал при амазонках.

– О Господи, я, кажется, отравил тебя этими амазонками! – В голосе Михаила Александровича звучала искренняя досада.

Шурочка засмеялась еще громче. А он продолжал:

– Так вот, я не стану больше рассуждать. Я стану действовать. Я забираю тебя из Смольного, как бы… гм… дорого мне это ни обошлось. – Он покачал ногой, лежавшей поверх другой. Шурочка в который раз восхитилась – подобного блеска от кожаных ботинок может добиться только ее сэр Майкл.

– Дядюшка, вы сшили еще одни, новые? Там же, на Кинг-стрит? – Она указала пальцем на ботинки Михаила Александровича.

– Да, вынужден признаться. – Он довольно хмыкнул. – Невозможно устоять, знаешь ли. – Он приподнял носок идеального овала любуясь. Потом, словно спохватившись, проговорил: – Я сказал, мне дорого обойдется твой уход из Смольного. Да, но это не значит, что у меня нет денег на твое учение. Придется похлопотать, вот я о чем. – Он серьезно посмотрел на племянницу. – Но я обещал твоей матери, и я это сделаю. Ты будешь изучать науки, чтобы ум твой работал, а не спал. Чтобы вызрел, а не прокис.

Когда Шурочка явилась в городок Бат, знаменитый тем, что там сохранились римские бани – термы, она, успешная прежде ученица, едва могла объясниться с англичанками о еде и о погоде. Одна отрада – с ней приехала подруга, Варя Игнатова.

Варин отец не записывался в англоманы, как дядя, но у него своя, особенная причина любить эту страну не меньше, чем он. Варин отец, при содействии Михаила Александровича, незадолго до того купил в шотландском замке Гордонов, которые вывели замечательных охотничьих собак, пару щенков черных сеттеров. Он собирался стать первым заводчиком охотничьих собак этой породы у себя на Алтае. Итак, девочки скрылись в английском тумане на три года. Но эти годы прошли.

– Ну вот наконец свершилось, верно? – спросил дядя, когда они снова соединились на Остоженке в эту весну.

Шурочка кивнула:

– Да, я закончила учиться. За что вам премного благодарна. – Она опустила голову.

– Только не делай реверанс, – насмешливо бросил он. – Ты закончила не Смольный.

Она улыбнулась:

– Нас учили манерам и в Бате, сэр Майкл.

– Будем демократичны, – призвал он ее, откинувшись на спинку кресла. – Как ты похожа сейчас на мою сестру, – сказал он. Такой улыбки Шурочка никогда не видела прежде на его лице. Ей показалось, в глазах дяди блеснули слезы.

– Вы так любили… – Она хотела сказать «мою мать», но вдруг догадалась, что он любил в ней не ее мать, а свою сестру. – Она быстро добавила: – Свою сестру?