Идеальный выбор - Саманта Джеймс Страница 2

Когда-нибудь, говорили ему старшие, он станет хозяином и Терстон-Холла, и других семейных владений, и Себастьян этим гордился. Он должен со всей серьезностью относиться к своему образованию: титул маркиза и все, с ним связанное, не пустой звук, титул налагает на человека большую ответственность…

Себастьян стоял и ждал ответа матери. Она обернулась через плечо и посмотрела на ожидающую ее карету. Дверца была распахнута, и не составляло особого труда разглядеть сидящего в экипаже мужчину.

Мать снова повернулась к сыну:

— Видишь ли, это непросто объяснить. Словом, я больше не могу оставаться с твоим отцом. Я думала, что стану хорошей женой и матерью, но это не мой путь. Твой отец очень строг, и… ты еще ребенок, но думаю, ты уже разобрался в его характере. Я нуждаюсь в большем, малыш. Я люблю жизнь и ее радости. И если я останусь, он отнимет у меня все это.

Себастьян знал, что больше всего на свете мама любит, чтобы за ней ухаживали. Ей нравится быть центром всеобщего внимания. Знал он и то, что у мамы есть любовники. Не так давно в Терстон приезжали гости из Лондона, и один из мужчин просто не сводил с мамы глаз, никого не стесняясь. Себастьян знал, что мужчинам нравится на нее смотреть. Но этому мужчине она отвечала взглядами, а через некоторое время оба они ушли на террасу.

Они не заметили, что Себастьян последовал за ними.

И увидел, как они целовались. Раз… другой… третий…

С отцом она никогда так не целовалась.

Мать не узнала, что Себастьян все видел. Он ей ничего не сказал, вообще никому не сказал и отцу, разумеется, тоже, так как понимал, что это вызвало бы очередной шумный скандал. Именно после этого случая он понял, что значит слово «неверность». И что такое любовники.

Это стало его тайной, запрятанной глубоко в сердце.

Сейчас он почувствовал, что сегодняшняя ночь станет такой же глубокой тайной, хранимой им.

— Дафна!

Это мужчина в карете окликнул мать… быть может, тот самый, кто так страстно целовал ее на террасе? Себастьян не был в этом уверен.

Она обернулась и махнула мужчине рукой, потом снова повернулась к Себастьяну, который крепко сжал губы.

— Я должна ехать, — сказала мать. — Подойди, обними меня.

Себастьян остался стоять, где стоял. Мокрая от росы трава холодила босые ноги, подол длинной ночной рубашки намок.

— Папа будет недоволен, — произнес он.

— Твой отец вечно всем недоволен. Возвращайся в дом и ложись в постель поскорее. И прошу, присматривай за братом и сестренкой, заботься о них… ради меня, ладно? — Она вдруг засмеялась, но тотчас оборвала смех и добавила: — О-ля-ля, зачем я спрашиваю? Ведь я уверена, что ты будешь это делать. Ты очень славный мальчуган.

Она улыбнулась и ущипнула сына за щеку, потом, словно бы спохватившись, поцеловала в макушку. И бегом побежала к карете.

Минутой позже мужчина помог ей сесть в карету, сел и сам, захлопнул дверцу, и мгновение спустя и карета, и ее пассажиры стали казаться не более чем призраком в голубом лунном свете. Но Себастьян успел заметить, как мужчина наклонился, а мать подставила ему лицо для поцелуя.

Так он видел ее в последний раз.

Лондон, конец марта 1815 года

Девон Сент-Джеймс попала в ужасное положение.

Через два дня нужно вносить деньги за комнату в подвальном этаже, в которой она жила. Домохозяин, мистер Филлипс, в очередной раз поднял плату. Девон пришла в ярость, но одновременно ей было смешно: в этой каморке едва умещались табурет и узкая кровать, на которой они с матерью спали вдвоем вплоть до ее смерти. И самое скверное заключалось в том, что негодяй предупредил об этом только вчера!

— Чудовищный грабитель, — буркнула Девон себе под нос и со злостью затянула ленты капора. То же обращение ожидало завязки плаща, сильно поношенного, с неровным подолом и слишком большого для той миниатюрной фигурки, которую он облекал. Местами он спускался почти до самых половиц покрытого пятнами от эля, выщербленного деревянного пола. Однако плащ этот, как и прочие принадлежности одежды Девон, исправно нес свою службу — и на том спасибо!

Осторожно погладив ладонью округлившийся живот, Девон немного постояла у задней двери «Вороньего гнезда» — таверны неподалеку от Стрэнда, в которой она работала. Потом она захлопнула за собой дверь и вышла на улицу — в сырую, туманную ночь. Сегодня она уходила даже позже обычного, дождавшись, когда последний клиент, спотыкаясь, вышел из пивного зала. Стараясь подбодрить себя, Девон подумала, что вот уж почти год она проделывает этот путь вполне благополучно.

Да, год. Господь милостивый, почти год! Кажется, целая жизнь прошла с тех пор! Когда скончалась мама, потеря терзала Девон, словно нож в сердце. С болью думала она о том, как трудно обходиться хотя бы без малой поддержки, но что-то в душе препятствовало тому, чтобы отказаться от работы в баре. Мама с горечью думала и говорила о том, что Девон приходится там служить, и дочь разделяла ее чувства. Нет, она ни за что не расстанется со своими надеждами и мечтами — как раз наоборот, она настроена более решительно и определенно, чем когда-либо.

В один прекрасный день она найдет возможность покинуть Сент-Джайлз. Любую возможность.

Эту клятву она дала себе давно и не намерена от нее отказываться. Но сейчас перед ней иная задача. Слова Филлипса, сказанные нынче утром, крепко застряли в голове у Девон. Хотя это ей дорого стоило, она проглотила свою гордость и стала его упрашивать. Умолять, чтобы он дал ей некоторую отсрочку для повышенной выплаты за комнату.

— Ни за что! — прорычал он. — Я твердо решил. Либо платите, мисси, либо я вышвырну вас на улицу.

Глядя на его красную от злости рожу, Девон поняла, что свою угрозу он выполнит. Она презирала его с самого первого дня их вынужденного знакомства, презирала этого мерзавца за то, что он грубо обращался с ее матерью. Однако, сколько бы раз она ни посылала его мысленно ко всем чертям, в самое пекло, это не решило бы ее проблем. Их могли решить только деньги…

Продолжая свой путь по направлению к Сент-Мартинс-лейн, Девон мысленно пересчитывала драгоценные монеты, спрятанные в левом кармане ее платья, — свой заработок. Всего неделю назад она была уверена, что там более чем достаточно, чтобы уплатить за квартиру. Она даже воображала, что сможет купить себе новое платье и это поможет ей найти более приличную работу. Но теперь ей придется истратить все до последнего пенса, чтобы внести квартплату, но и того не хватит.

Холод пробрал ее — тот холод, который не имел никакого отношения к реальной ночной промозглости. Что, если Филлипс уже осуществил свою угрозу?

Обогнув угол, Девон отчасти справилась со своей тревогой. Она огляделась по сторонам. Было тихо — насколько вообще может быть тихо в этой части Лондона. Непроглядная тьма окутала крыши домов. В дневные часы на узких улицах было тесно от запряженных лошадьми телег и экипажей, крики торговцев висели в воздухе, каждый старался перекричать возможного конкурента и зазвать к себе покупателя.