Идеальный герой - Саманта Джеймс Страница 2

Случилось что-то ужасное, совершенно ужасное! Она ощущала это. Она знала это.

— Сэмюел, Сэмюел, скажите мне, что стряслось! Только позднее до ее сознания дошло, что ей следовало бы знать… Он избегал смотреть на нее.

— Мне очень жаль, Джулианна, но Томас уехал. Ее сердце провалилось куда-то.

— Уехал? — слабо повторила она.

— Да. Мне совсем недавно передали записку. Но я не знаю, как сказать вам, что в ней! Вчера вечером… Понимаете, вчера вечером он отбыл в Гретна-Грин с Клэрис Грей.

Сэмюел поднял на нее глаза, в которых стояла тревога.

— Джулианна, — осмелился он произнести искательным голосом, — вы слышите меня?

Джулианна смотрела перед собой широко открытыми глазами. Это был сон. Нет, ночной кошмар! Ее сердце сделалось холодным как камень.

Позади нее нарастал ропот удивления.

— Гретна-Грин, — повторил кто-то. — Он сбежал в Гретна-Грин с другой женщиной!

Эти слова побежали по толпе как пламя по трутнице, пока не превратились в ее ушах в сплошной рев. Джулианна лишилась способности мыслить. Все смотрели на нее. Джулианна физически ощущала эти взгляды, они впивались в нее, как в кожу впиваются осколки стекла. Она чувствовала себя опустошенной, нагой перед всеми.

Она не помнила, как они покинули церковь. Себастьян с Джастином почти вынесли ее и усадили в карету, укрывая от любопытных взглядов гостей, которые уже повалили из церкви.

Когда они подъехали к городскому дому Себастьяна, она бормотала про себя что-то невнятное. Джастин в этот момент еще продолжал изрыгать проклятия, бормотал что-то о дуэли.

Себастьян тронул ее за плечо.

— Джулианна? — негромко окликнул он. — Джул, как ты?

— Со мной все в Порядке, — услышала она свой голос откуда-то издалека. Она казалась вполне спокойной, но это было совсем не так. Внутри она корчилась от боли. С подчеркнутым безразличием она повернула голову к брату.

— Будет скандал, да?

Что-то похожее на улыбку» исказило рот Себастьяна.

— Мы Стирлинги, Джул. Наверное, этого нельзя избежать, но нам уже неоднократно приходилось справляться со злословием. Мы выстоим.

Она понимала, что он пытается успокоить ее, но ему легко говорить. Он мужчина, им легче. На них не ложится клеймо старой девы, клеймо позора. Старая сплетница, закрывшись веером, не будет шептать за его спиной, что его бросили в день свадьбы…

Ей хотелось рыдать, кричать, укрыться в руках Себастьяна и выплакать свою боль. Как в детстве. Тогда она приходила к нему с царапинами и ушибами, чтобы он утешил ее, но сейчас облегчить эту боль было не в его силах.

Широко раскрыв глаза, она смотрела на Себастьяна, крепко сжав рот, искаженный от боли. Она боялась моргнуть, потому что прекрасно знала: слезы хлынут потоком. Брат всматривался в ее лицо, пытаясь понять, насколько глубока рана в ее сердце. Видит ли он, как корчится ее душа? Она старалась быть сильной. Она хотела быть сильной. Она не будет плакать. Не будет жаловаться. Не сейчас. Еще не время.

Для этого придет время позднее.

Себастьян соскочил с кареты и подал Джулианне руку. Когда Джулианна спустилась на землю и пошла к дому, то почему-то ощутила на своей голове теплый поцелуй солнечных лучей. Издевательский, оскорбительный такой поцелуй.

«Все кончено», — смятенно думала она. Ее девичьи надежды, ее робкие мечты… с ними покончено. Ей хотелось свернуться в клубок и выплакаться.

Потому что в этот день случилось неотвратимое. Она изменилась навсегда. Навсегда опозорена.

Весна 1818 г.

Ночь была идеальной для засады.

Луна пряталась за облаками, ночь была темной и бездонной, как зияющие глубины ада. Ветер выводил в ветвях дерева заунывную, жалобную мелодию. Всадник следил за дорогой, укрытый могучей кроной старого дуба.

Все помогало ему скрыться, стать незаметным, все способствовало осуществлению задуманного, благоприятствовало удаче.

Он был весь в черном, от головного убора до кончиков сапог. Лицо его скрывала темная маска, видны были только глаза. Было сразу заметно, что этот человек привык надолго оставаться в седле. Сидел он прямо, точно стрела, без малейших признаков усталости. Этот человек слишком хорошо знал, что он должен оставаться незамеченным любой ценой, пока не наступит момент, который будет благоприятным для нападения.

Иначе сама его жизнь окажется под угрозой.

Этот человек, известный как Магпай [1], совершенно не хотел встречаться со своим Создателем.

Лошадь Магпая звали Персиваль. Конь вдруг неожиданно повел ушами. Сжимая колени, черный всадник пытался сдержать движения массивного животного и натянуть поводья. Ладонью в черной перчатке он потеребил за шею коня. «Жди», — прошептал он.

От его прикосновений лошадь успокоилась, но человек все еще ощущал силу тугих, сжатых мышц, готовых распрямиться.

Прищурившись, он всматривался в подступавшую темноту, глядя прямо на восток. Это была не первая ночь, когда он превращался в Магпая. И она не будет последней. Это будет продолжаться до тех пор, пока он не достигнет своей цели и не почувствует удовлетворения.

Под черной шелковой маской появилась слабая улыбка. Кровь быстрее побежала по жилам. Такое состояние, конечно же, доставляло ему удовольствие, и он не стал бы этого отрицать. Сердце билось все чаще, потому что теперь не только Персиваль, но и он сам слышал стук копыт. Уже замигал слабый желтый огонь далекого раскачивающегося фонаря.

Жертва приближалась.

Магпай ждал, пока она окажется в пределах видимости, потому что привык действовать наверняка. И ему всегда дьявольски везло! Как по сигналу из-за облаков выглянула луна. Магпай натянул поводья, раздвинул высокую, по пояс, придорожную траву и выехал на дорогу, встав на пути неуклюжего громыхающего экипажа.

Увидев его, кучер взобрался на козлы и натянул поводья. Под крики кучера и бряцание упряжи повозка прокатилась еще какое-то расстояние, но все же остановилась.

Магпай хладнокровно направил на кучера пару пистолетов.

— Кошелек или жизнь! — потребовал он.

А несколькими часами ранее Джулианна, подхватив юбку, бежала по постоялому двору, обегая лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя.

— Подождите! — крикнула она.

Кучер явно не отличался терпением. Он зло уставился на нее.

— Вы бы лучше поспешили, госпожа, — проворчал он. — Мы и так уже опаздываем.

«Опоздать». Это слово преследовало ее весь день. С глухим стуком ее кофр был водружен на место. Слава Богу! Она намеревалась добраться до Бата если не к ночи, то к утру.