Ты полюбишь вновь - Марджори Льюти Страница 2

— Я придумала кое-что получше, — засмеялась Мэнди. — Вот тебе мой подарок. — И она протянула подруге прямоугольный сверток.

Эйлин быстро сорвала бумагу. Глаза девушки сияли от счастья. До краев бурлящая жизнью, с темпераментом под стать своим огненно-рыжим волосам, щедрая, импульсивная — хотя порой и на редкость практичная, — такова была Эйлин Мэннерз, которая уже завтра станет Эйлин Барратт. И Мэнди всем сердцем любила подругу.

— Мэнди! «Подарок молодым хозяйкам» миссис Битон! — задохнулась от восторга Эйлин. — Ну разве это не чудо? Ты просто прелесть, Мэнди, подумала о том, что понадобится мне каждый день. Дай тебе Бог счастья за это.

— Нет, тебе правда понравилось? Ты на меня не обиделась? — усмехнулась Мэнди.

— О, ты же меня знаешь: меня обидеть — надо очень постараться. Нет, серьезно, я очень ценю этот внушительный том, и огромное тебе за него спасибо. С такой полезной книгой, может быть, Дик все-таки втайне не будет жалеть, что не женился на простой крестьянской девушке.

Книга миссис Битон заняла почетное место на столике среди других подарков, и девушки уселись у электрического камина, чтобы съесть сандвичи и выпить кофе, как они делали обыкновенно.

— А Дик уже готов к этому испытанию?

Эйлин радостно вспыхнула:

— На самом деле он ждет не дождется. А, кстати, он звонил мне и сказал, что кое-что меняется. Его брат не успевает приехать. У него там какая-то скотина заболела. Дик, похоже, больше расстроился из-за этой коровы, чем из-за того, что брата не будет на свадьбе. Ох уж эти фермеры!

— Какая жалость! — воскликнула Мэнди. — Получается, у нас теперь нет шафера?

Она была крайне раздосадована. Она знала старшего брата Дика и надеялась, что этот большой невозмутимый человек успокоит ее взвинченные до полуобморока нервы — ей впервые предстояло быть подружкой невесты.

— Ну, на самом деле нет, — сказала Эйлин. — Дик кого-то пригласил взамен брата. Своего домовладельца. Я тебе говорила, кажется, что он снимает дом в Уиллоумед у одного парня, которого знает по Кембриджу. Так вот это будет он. Зовут его Саймон Деррингтон… Сэр Саймон Деррингтон, кстати, — прибавила она, приподняв брови.

— О господи, совсем незнакомый. Или ты его знаешь?

— Видела один раз, несколько минут, — ответила Эйлин и тут же попыталась утешить подругу: — Ничего, для паники нет причин. Мне он показался совершенно обыкновенным, хоть и с титулом. Ему лет тридцать с небольшим… высокий такой, волосы темные, очень спокойный. Знаешь, он, кажется, из обедневшей семьи, что-то в этом роде. Он не живет в фамильном особняке, а сдает его под санаторий.

Мэнди откусила от бутерброда с ветчиной.

— А чем же он занимается? Ездит по поместью верхом на норовистом вороном жеребце?

Эйлин хихикнула:

— А вот и нет. Он разводит розы.

— Розы? А разве розы можно разводить?

— Ну, значит, можно. У него их целые поля.

Мэнди вздохнула:

— Поля роз… Подумать только!

— О, тебе бы это подошло в самый раз, да, моя милая? — Эйлин хитро покосилась на подружку и продекламировала: — Красавица Мэнди Фенн встретила высокого темноволосого и прекрасного сэра Саймона Деррингтона на свадьбе подруги. Он спросил: «Любите ли вы розы?» И она ответила: «Я их обожаю». И все кончилось…

— Перестань, дурочка! Давай доедай последний бутерброд. Тебе еще пригодятся силы сегодня вечером. И вообще, хватит соблазнять меня своими родовитыми приятелями. Я девушка верная.

Внезапно посерьезнев, Эйлин кивнула:

— Да, я знаю, малышка, что ты такая. — Помолчав минуту, она добавила: — А от Робина никаких известий?

— Нет, уже целую вечность. Знаешь, мне начинает казаться, что он уже передумал.

Было невыносимо мучительно шутить на эту тему, но каким-то образом Мэнди удалось сохранить хладнокровие.

— Наверняка скоро напишет. Наверное, уехал куда-нибудь в глушь, как в прошлый раз, когда он не писал несколько месяцев, — успокоила ее Эйлин.

— Да, наверное, все дело в этом, — жизнерадостно согласилась Мэнди, вставая со стула и стряхивая крошки с юбки на поднос. — А сейчас мне надо заняться делом. Хочу сегодня все закончить, чтобы завтра осталось только накрыть на стол, собрать букеты и самим одеться.

Поначалу, когда Мэнди предложила устроить свадьбу у них в квартире, вызвавшись сама все приготовить, Эйлин покачала рыжей головой и заспорила:

— Зачем, чтобы ты уработалась до полного изнеможения? А потом после свадьбы все убирать и мыть? Мэнди, детка, такое даже на лучшую подругу нельзя взваливать… даже на такую, как ты.

Но Мэнди стала возражать, что вряд ли ей еще представится случай приготовить все те роскошные лакомства, которые она так любила готовить, и при этом не думать о том, как они вредны для фигуры, и что на самом деле и посуду вымыть ей не сложно. И в конце концов Эйлин согласилась, что действительно гораздо уютнее будет отпраздновать свадьбу здесь, в их маленькой, «семейной» квартирке.

— А когда ты будешь выходить замуж, мы устроим банкет в Уиллоумед, — прибавила она.

Она пошла вслед за Мэнди на кухню и воскликнула от восторга при виде всего, что наготовила Мэнди за два предыдущих вечера. Мэнди горделиво показала ей пирожки, пышные и румяные, которые нужно было еще наполнить взбитым паштетом из лобстера, миниатюрные колбаски, бисквиты, канапе на серебряных блюдах. Свадебный торт Мэнди сделала уже несколько недель назад. Но вчера она покрыла его первым слоем крема, и теперь его оставалось украсить, как называла это Эйлин, разными «завитушками». Та облокотилась на газовую плиту, глядя, как Мэнди творит чудеса с помощью тюбиков с кремом и взбитыми сливками.

— Фантастика, — выдохнула Эйлин, когда на поверхности торта появился первый круг крошечных белых листочков. — Мэнди, у тебя просто кулинарный талант.

Мэнди закончила украшать торт с победным возгласом и сказала:

— Да нет, не думаю. Просто меня вдохновляет пример Матроны. Она так любила готовить и была в этом деле просто бесподобна. Так что у нас все, кто этим интересовался, просто не могли не научиться у нее.

— Ты ее любишь, да? Наверное, ты часто будешь наведываться в приют, когда я от тебя уеду, Да, малыш? Повидаться с Матроной… и с юным Пипом, конечно.

Семилетний Пип была одной из немногих тем в жизни, на которые Мэнди не могла шутить. Она тратила на него много сил, с тех самых пор, как его прислали к ним в приют почти шесть лет назад с пометкой «мальчик нуждается в особом уходе и заботе». В первую ночь она рыдала, пока не уснула от усталости — такой он был маленький и трогательный, и она никак не могла его развеселить. Прошло несколько месяцев, прежде чем врачам удалось выяснить, что в результате жестокого обращения отца, после смерти матери, у мальчика был поврежден позвоночник.