Маленький ад для двоих - Елена Богатырева Страница 2

Месяц назад у них в фирме произошла революция. Настоящая революция, со знаменами и лозунгами, закончившаяся полным переворотом. Стройные ряды революционеров в лице бывших одноклассников Артема и Галки собирались у него дома целую неделю, обсуждая детали «дворцового переворота». Все они работали в одной фирме вот уже десять лет. И все были ненормальными, считала жена Артема, потому что болели своей работой, как чумой. И если Артем при этом каким-то чудом успел обзавестись женой и двумя детишками, то только потому, что его соседке взбрело в голову выйти за него замуж. Посмотреть куда-то за пределы своего дома у него времени не было. Галка куковала в старых девах, но у нее всегда «был человек», которым никто из деликатности не интересовался.

И вот эти трое помешанных на своей работе написали заявления об уходе и ожидали решения высшей инстанции, то есть владельцев фирмы, которых никто почти никогда не видел. Хозяева жили за границей и в офисе появлялись раз в несколько лет. У руля фирмы стоял Старик. Годы его правления были наполнены сложнейшими интригами и постоянным напряжением. Он заставлял всех «держать ухо востро», относиться друг к другу с подозрением и разгадывать его сложные ребусы-распоряжения.

Старик был не то чтобы хитер, он обладал какой-то неприятно давящей силой, и Ка потребовалось десять лет, чтобы проникнуться отвращением к методам его правления и ведения дел. А методы были просты: «разделяй и властвуй». Он ведь даже их, закадычных друзей, пытался стравить. Они вспоминали, как Лиля, жена Артема, неожиданно перестала разговаривать с Галкой, и никто долго ничего не мог понять. Оказалось, Старик что-то такое сказал ей про Галку с Артемом, что-то неопределенное и вроде бы безобидное. Только вот Лиля после этого всю ночь рыдала, а потом целый месяц старательно избегала Галку. В конце концов они все выяснили, поревели вместе, расцеловались, но не успокоились. У всех осталось ощущение, что кто-то непозволительно и жестоко играет на их чувствах. Вскоре дело дошло до Ка с Артемом. Правда, их дружба выстояла, но неприятные объяснения друг с другом они все-таки пережили. В конце концов терпение их лопнуло, они собрались в холостяцкой квартире Ка обсудить свои дальнейшие совместные действия и решили заявить протест.

Неожиданно невидимые заморские хозяева (Как в «Аленьком цветочке», — смеялась Галка) пошли им навстречу. Еще бы: они вдруг лишались руководителей центральных отделов и главного бухгалтера. Старика списали и вместо него временно назначили Ка. Ка разводил руками, а Артем с Галкой совсем обалдели от счастья.

И вот, когда Старик собирал вещи и тихо шипел, Ка все-таки сказал ему напоследок что-то вроде «ваши методы устарели», а Старик метнул в него огненный свой взгляд, не погасший от времени:

— Вы еще слишком молоды, Николай.

— Мне тридцать пять.

— Годы мужчины исчисляются не прожитым временем, а пережитым. Думаете, вы сумеете быть принципиальным, честным, да?

— Я хочу быть объективным, как минимум.

— Весь мир держится на чувствах, на личных отношениях. Человеческое сознание — футбольный мяч, нужно только научиться играть им.

— Со своими сотрудниками?

— Сотрудниками… Это просто мужчины и женщины, плавающие в безбрежном океане собственных чувств. Найдите слабое место, сыграйте… Неужели вы думаете, что девочки из отдела сбыта перестанут быть женщинами, мечтающими о любви, только потому, что вы одели их в строгие деловые костюмы? Под этими пиджачками бьются сердца, жаждущие страстей и страданий… Вот энергия, которая будет работать на вас…

— Вы все это серьезно?

— А вы этого не понимаете, не видите?

— Меня это не интересует.

— Ах да, совсем забыл, извините…

Старик помолчал, а потом сказал то, что Ка теперь никак не мог забыть:

— Вам чуть больше повезло в жизни…

— В чем? Я вас не понимаю.

— Вы еще не встретили женщину.

— Ну, — усмехнулся было Ка.

Но Старик перебил его:

— Настоящую женщину. Вашу женщину. Да не ту, которую осмотрительно выберете сами, а ту, которую неосмотрительно выберет для вас судьба. И вот тогда, тогда ваша броня приобретет мягкость воска, и вы начнете проигрывать…

Старик замолчал, и Ка тоже ничего ему не ответил. Он действительно не встретил… А Старик, выходит, встречал? И что такое там вспыхнуло в его глазах?..

И тут он резко затормозил. На обочине лежал человек. Сердце куда-то ухнуло, машина остановилась.

Он уже практически подъехал к дому. Дорожка вилась в лесу, соседей у них было мало, да и не приехали они еще, не сезон.

Сердце лихорадочно барабанило. Труп или пьяный? А может быть, сердечный приступ? Он вышел из машины и на ватных ногах подошел ближе. Женщина. Молодая. Он наклонился пощупать пульс, коснулся ее руки, и в этот момент она открыла глаза.

Любовь — это копия мироздания. Никто не знает, где она начинается и приходит ли ей когда-нибудь конец. Маленький мир имеет свой маленький рай, в кущах его влюбленные дышат счастьем, которого нет в большом нашем мире. Но есть там и маленький ад, куда непременно попадает только кто-то один. Никто не знает, когда ему предстоит попасть туда. И сколько бы раз там ни бывал, все равно как впервые…

Есть бедолаги, попадающие туда навечно. В какой-то момент обрушивается мост сознания, и ты тонешь, и воды смыкаются над головой. Это ад не огня, но — воды. Душа утомилась от мук и печали. Ты тонешь, ты тонешь, ты бесконечно тонешь. Но все еще живешь, все еще чувствуешь, хотя нет больше сил. Мозг все еще мечется в поисках выхода. Сначала лихорадочно и настойчиво, хватаясь за иллюзорные соломинки, оказывающиеся на поверку солнечными лучами в соленой воде. Потом вяло вздрагивая, уповая на подводные течения.

Но тих и недвижим этот маленький ад. Гаснет солнце над головой, и воды мутнеют. Ты больше не можешь ни вымолвить слова, ни вздохнуть, ни согреться. Руки вскинуты вверх, словно в замысловатом танце. И ты безвольно опускаешься на дно, куда-то на самое дно, до которого почему-то никак невозможно добраться, — чтобы сердце умолкло, чтобы биться перестало в ритме одного только имени, которое произносить все равно бесполезно.

Но неожиданно воды начинают выталкивать безвольную душу, и ум, словно после наркоза, не сразу в состоянии уловить переход из одного мира в другой. Воды над головой расступаются, и в сером утреннем свете мерещится чье-то лицо.

— Я жива?

— Вот и я хотел поинтересоваться…

— Мы где?

— В лесу.

— Навсегда?

— Ты что, под наркотой?

Женщина поворачивает голову, словно собака, услышавшая незнакомую команду. Ка берет ее руку и смотрит вены. Нет, следов от уколов не видно. Спиртным тоже не пахнет. А женщина между тем смотрит на него, словно новорожденный ребенок на мать. На щеке прилипшая травинка. Он еще думает, кто она — пьяница, наркоманка, — но почему-то неубедительно звучат в голове эти слова, он не чувствует отвращения. А внутри разливается что-то теплое, как будто спас ребенка, но, черт побери, нормальные женщины не валяются в лесу у чужих домов.