О любви не говори - Барбара Фритти Страница 2

Просто столько всего навалилось в последние месяцы, постаралась она успокоить себя. Вот все нервы и оголены до предела. Но она сумеет взять себя в руки. В конце концов, сегодня они всего лишь назначат дату своего бракосочетания. А до того момента, когда ей будет надо сказать сакраментальное «да», времени еще много, очень много. Она успеет подготовиться.

От этих мыслей ей стало лучше, и она побрела по залам, оставляя позади несколько очень интересных экспозиций. Надо будет заглянуть сюда на обратном пути.

– Миссис Харви сейчас закончит разговор с клиентами и займется нами, – сообщил ей Майкл. – А я отлучусь на пару минут. Надо сделать один звонок. Удержишь крепость одна?

– Не сомневайся! – клятвенно заверила его Джулия, усаживаясь на кушетку.

Откуда-то издалека волнами наплывала негромкая музыка. Прозрачная грустная мелодия лилась и лилась, навевая какие-то неясные желания и пробуждая сожаление о том, что не сбылось. Мелодия была очень похожа на пьеску, которую она когда-то играла на фортепиано на уроках музыки в колледже. Надо подойти ближе и прислушаться, решила Джулия. Музыка всегда была ее страстью. Только загляну в зал и сейчас же обратно, пообещала она себе.

Она пошла по коридору на звуки музыки и открыла дверь в зал в самом дальнем конце. Оказывается, это была обычная музыкальная запись, служившая фоном для развернутой здесь экспозиции исторической фотографии. Снимки, словно машина времени, немедленно перенесли ее в прошлое. От них невозможно было оторваться. Особенно от одной. Той, на которой была запечатлена маленькая девочка.

Черно-белая фотография называлась «Самая холодная война». Девочка трех или четырех лет стояла на фоне сиротского приюта. Снимок был сделан в Москве неким Чарльзом Мэннингом, авторству которого принадлежали и многие другие фотографии, представленные на выставке.

Джулию заинтересовал не столько городской пейзаж, сколько сама малышка, облаченная в тяжелое темное пальтишко, толстые чулки и какую-то бесформенную вязаную шапочку, из-под которой выбивались светлые кудряшки. В глазах девочки застыла немая мольба о помощи. Возьмите меня отсюда, словно кричал ее взгляд, помогите мне, заберите меня.

Странное чувство вдруг нахлынуло на Джулию. Черты лица малышки, нежный овал, мелкие веснушки в уголках глаз, аккуратный, слегка вздернутый носик – все это так ей знакомо, так привычно. Она даже почувствовала холод стальной решетки забора, в которую с таким отчаянием вцепились детские ручонки. Сердце снова бешено заколотилось в груди. Она все это уже когда-то видела. Но где и когда? Память не давала подсказки.

Взгляд ее скользнул по серебряной цепочке, висевшей на шее девочки. На ней болтался крохотный кулон – талисман в форме лебедя. Маленький белый лебедь, точно такой, как тот, который подарила ей мама, когда она сама была маленькой девочкой. И снова она почувствовала неприятное смятение, будто все увиденное знакомо и, более того, пережито ею когда-то.

– Джулия! – окликнул ее Майкл, и она даже вздрогнула от неожиданности. Она ведь забыла и о нем, и о том, зачем они оба пришли в музей.

– Миссис Харви ждет нас! – сказал он, направляясь к ней через зал. – А ты что здесь делаешь?

– Рассматриваю фотографии.

– У нас нет на это времени! Пошли!

– Секунду! Скажи, эта фотография, – она показала рукой на девочку, – тебе никого не напоминает?

Майкл мельком глянул на снимок.

– Нет! А что?

– У меня точно такой же кулон, как у этой малышки. Странно, да?

– Ничего странного! Обычная вещица.

Разумеется, Майкл прав. У миллионов девочек, вполне возможно, лет двадцать тому назад были точно такие же кулоны.

– Да! – вздохнула Джулия. – Пошли!

Перед тем как покинуть зал, она в последний раз оглянулась на фотографию. В глазах девочки она снова прочитала немой призыв о помощи и вдруг поняла, что эти глаза очень похожи на ее собственные. Но она же не может быть той самой малышкой с фотографии. Или все же может?

– Мы истратили целое состояние, чтобы вытащить тебя из тюрьмы! – пожаловался Джо Кармичел, уже начинающий лысеть мужчина лет сорока.

Алекс Мэннинг откинулся на спинку стула и небрежно пнул ботинком угол письменного стола, за которым восседал главный редактор западного отделения издательского дома «Ворлд-ньюс-мэгазин». В этом журнале печатались практически все фотографии Алекса. Джо был его давним приятелем – они сотрудничали уже более десяти лет. Порой Алекс и сам отказывался верить, что с тех пор, как он после окончания Северо-западного университета начал свою карьеру фотожурналиста, прошло уже целое десятилетие. Впрочем, порой ему казалось, что пролетело целых сто лет.

– Ты же сам попросил меня сделать картинки любой ценой. И я, как видишь, выполнил твою просьбу.

– Но я точно не просил тебя конфликтовать с местной полицией! Кстати, вид у тебя хуже некуда. Кто избил?

– Вот, знаешь, визиток они мне не оставили! Как водится, на своей территории они хозяева: что хочу, то и ворочу.

– Между прочим, руководство требует, чтобы я посадил тебя на привязь. Слишком уж ты разнуздался!

– Раз вам не нужны мои фотографии, и не надо! Я продам их кому-нибудь еще.

– Кто тебе сказал, что не нужны? – поспешно замахал руками Джо. – Просто ты лезешь очертя голову в любую дырку! Руководству это не нравится. И мне, кстати, тоже. Помяни мое слово, Алекс! Ты плохо кончишь! Или тебя убьют до поры, или бросят в такую тюрягу, из которой я уже не сумею тебя вытащить.

– Слишком ты впечатлительный, Джо!

– А ты слишком беспечный! И это делает тебя опасным! К тому же ты нам очень дорого обходишься! – Джо раздраженно перебрал стопку фотографий, лежавших перед ним на столе. – Хотя не стану скрывать: это одна из лучших твоих работ.

– Не сойти мне с этого места, но я с тобой согласен!

– Что ж, сделал дело – гуляй смело! Пора подумать об отпуске. Сделай небольшой перерыв! Ведь за последние шесть месяцев ты исколесил десятки тысяч миль. Самое время притормозить.

Вот уж чего Алекс категорически не любил, так это тормозить! Его всегда влекло к себе все новое, неизведанное, недоступное. Попасть туда, куда невозможно попасть, сфотографировать то, что другим не под силу, собственно, в этом и был смысл его жизни. Да, он чертовски устал, вымотан донельзя. Одна экспедиция по Южной Америке чего стоит! Шесть недель перелетов и переходов, а в довершение тюрьма плюс трещина в ребре и подбитый глаз. Может, Джо и прав. Короткая передышка ему сейчас явно бы не помешала.

– Ты знаешь, в чем твоя слабость?

– Надеюсь, ты сейчас мне это скажешь!

– Ты безрассуден! – наставительно заметил Джо. – А хороший фоторепортер всегда остается по ту сторону камеры. Вот, полюбуйся! – Джо взял со стола газету. – Вот какими фотографиями «Экзэминер» украсил свою первую полосу на прошлой неделе!