Эта девушка - Колин Гувер Страница 2

Расставание

– Спокойной ночи, Колдер! – говорю я, выключаю свет и надеюсь, что на этот раз он не вылезет из кровати.

Мы уже третью ночь проводим здесь вдвоем. Вчера он боялся спать один, поэтому я разрешил ему остаться со мной. Надеюсь, это не войдет в привычку, но на самом деле я его прекрасно понимаю.

Я до сих пор не могу до конца осознать все, что произошло за последние две недели, и тем более тот факт, что я все-таки принял это решение. Надеюсь, я поступаю правильно. Уверен, родители хотят, чтобы мы были вместе, но вряд ли их радует, что я ради этого отказался от стипендии.

«Странно, почему я до сих пор говорю о них в настоящем времени?»

Да, грядут большие перемены… С трудом дойдя до спальни, я падаю на кровать. Я слишком устал, нет сил даже протянуть руку и выключить ночник. Стоит мне закрыть глаза, как раздается тихий стук в дверь.

– Колдер, все будет хорошо. Ложись спать, – говорю я, но все-таки неимоверным усилием вылезаю из кровати, чтобы отвести брата в его комнату.

Он прекрасно спал один целых семь лет – я знаю, что он сможет сделать это снова.

– Уилл? – раздается женский голос, и в комнату входит Воэн.

Я и понятия не имел, что она собиралась сегодня зайти, но рад ее видеть! Удивительно, но она чувствует, когда я особенно в ней нуждаюсь. Я закрываю дверь спальни и обнимаю Воэн:

– Привет! Ты что тут делаешь? Я думал, ты уже уехала в кампус.

Она улыбается, но как-то печально и жалостливо, берет меня за плечи и слегка отталкивает. Потом садится на краешек кровати и, стараясь не смотреть мне в глаза, произносит:

– Нам надо поговорить.

От выражения ее лица у меня по спине бегут мурашки. Никогда не видел ее такой смущенной. Я сажусь рядом и целую ее в ладошку:

– Что случилось? У тебя все в порядке?

Я заправляю выбившуюся прядку волос ей за ухо, и тут по ее щекам начинают течь слезы. Обняв ее, я крепко прижимаю к себе и шепчу:

– Воэн, что произошло? Рассказывай!

Она молчит. Слезы струятся по ее щекам, и я даю ей время поплакать, ведь иногда девушкам это нужно. Наконец она успокаивается, выпрямляется и, по-прежнему не глядя в глаза, берет меня за руки:

– Уилл…

Что-то в тоне ее голоса, в том, как она произносит мое имя, заставляет меня насторожиться. Сердце замирает в тревоге. Воэн на миг встречается со мной взглядом, но тут же снова отворачивается.

– Воэн?.. – неуверенно окликаю ее я, надеясь, что моя догадка окажется неверной, потом осторожно беру ее за подбородок и разворачиваю лицом к себе. – Воэн, что происходит? – В голосе моем явственно слышится страх.

Она, кажется, испытывает облегчение, как будто радуясь, что я понял ее намерение, а потом слегка встряхивает головой:

– Прости меня, Уилл… Я так больше не могу. Прости, пожалуйста…

На меня словно обрушивается тонна кирпича. Так? Как «так»? С каких это пор наша любовь превратилась для нее в «так»?! Я молчу. Да и что тут скажешь?

– Прости, мне правда очень жаль, – снова шепчет она, поняв, что я просто в шоке, и ласково сжимает мою руку.

Высвободившись, я встаю и отворачиваюсь. Нервно приглаживаю волосы и делаю глубокий вдох. Внутри бушует ярость, слезы подступают к глазам, но я не намерен показывать ей, что плачу.

– Уилл, просто я всего этого не ожидала… Я слишком молода, чтобы быть мамой… Я не готова к такой ответственности.

Значит, я не ошибся! Она действительно меня бросает! Две недели назад погибли мои родители, а теперь она собирается снова разбить мне сердце! Да как она может?! Наверное, она не в себе. Просто в шоке от случившегося, вот и все! Я поворачиваюсь к ней, уже не заботясь о том, что она заметит, в каком я состоянии.

– Я и не жду, что ты возьмешь на себя какую-то ответственность. Все в порядке, просто ты испугалась. – Я сажусь на кровать и обнимаю ее. – Воэн, я не прошу тебя стать ему мамой, я тебя сейчас вообще ни о чем не прошу. – Я еще крепче обнимаю ее и целую в лоб, и она тут же начинает плакать. – Не надо, – шепчу я, – не надо так поступать со мной… Только не сейчас…

– Если я не сделаю это сейчас, то не сделаю никогда. – Воэн отворачивается, встает и пытается уйти, но я хватаю ее за руку, обнимаю за талию, прижимаюсь головой к ее животу.

– Воэн, прошу тебя…

– Уилл… – Она гладит меня по голове и шее, наклоняется, целует в макушку и шепчет: – Уилл, я чувствую себя просто ужасно… Ужасно! Но я не готова к такой жизни и не могу согласиться на нее просто потому, что мне тебя жаль…

Прижавшись лбом к ее рубашке, я закрываю глаза и пытаюсь осознать услышанное.

Жаль? Ей меня жаль?

Я разжимаю объятия и отстраняю ее от себя. Она опускает руки и делает шаг назад. Я встаю, подхожу к двери и распахиваю ее настежь, показывая, что Воэн пора уходить.

– Последнее, что мне нужно, – это твоя жалость! – говорю я, глядя ей в глаза.

– Уилл, не надо! – умоляющим тоном произносит она. – Пожалуйста, не сердись на меня!

Воэн смотрит на меня полными слез глазами. Когда она плачет, они становятся темно-голубыми. Я всегда ей говорил, что у нее глаза цвета океана, и сейчас, глядя в них, я понимаю, что океан не вызывает у меня никаких чувств, кроме презрения.

Я отворачиваюсь от нее, хватаюсь за дверь и прижимаюсь лбом к деревянной поверхности. Закрываю глаза и пытаюсь взять себя в руки. Кажется, будто все то давление, стресс, эмоции, которые накопились за последние две недели, вот-вот взорвут меня изнутри.

Она мягко касается ладонью моего плеча, пытаясь утешить, но я резким движением сбрасываю ее руку.

– Две недели, Воэн! – обернувшись, кричу я, но тут же понимаю, что ору слишком громко, и, сбавляя тон, подхожу к ней поближе. – Они умерли всего две недели назад! Да как ты вообще можешь думать о себе в такой момент?!

Воэн проходит мимо меня в гостиную. Я плетусь следом, наблюдая, как она берет с дивана сумочку, направляется к выходу и открывает дверь.

– Однажды, Уилл, ты поблагодаришь меня за это, – уже с порога говорит она. – Знаю, сейчас тебе трудно в это поверить, но когда-нибудь ты поймешь, что так лучше для нас обоих.

– Так лучше для тебя, Воэн! – кричу я ей вслед. – Ты думаешь только о себе!

Воэн исчезает за дверью, и тут нервы мои окончательно сдают. Я бросаюсь к себе в комнату и, захлопнув за собой дверь, неистово колочу по ней кулаками, а когда руки немеют, крепко зажмуриваюсь и прижимаюсь к ней лбом. Слишком много всего случилось за какие-то две недели, и я не представляю, как со всем этим справиться.

Черт побери, что сталось с моей жизнью?!

В конце концов я забираюсь на кровать, упираюсь локтями в колени и кладу голову на руки. Из застекленной рамки на тумбочке на меня с улыбкой смотрят мама и папа. Они видят, как кульминация всего, что произошло за последние две недели, медленно убивает меня.