Леди полуночи - Тесса Дэр Страница 2

Он обернулся.

Ей еще не доводилось встречать мужчину, который выглядел бы так сурово. Лицо, будто вырубленное из камня, представляло собой набор острых углов и необработанных поверхностей, словно местность, на которой она не видела ни укрытия, ни укромного уголка, где можно было бы спрятаться. Рот зловещий и узкий, как порез. Темные брови недовольно нахмурены. А вот глаза… глаза такие голубые, каким бывает лед на реке холодной зимней ночью в полнолуние.

«Выше подбородок! И улыбайся!»

– Как вы могли заметить, – начала Кейт как можно легкомысленнее, – я тут даю урок музыки.

Ни слова в ответ.

– Видите ли, мисс Элиот очень нервничает, когда приходится играть в присутствии посторонних.

– Вы хотите, чтобы я ушел?

– Нет! Не хочу. – Кейт удивил собственный ответ.

Просто так она его не отпустит: он и так всегда уходил – это у них была такая манера общения время от времени. Кейт собрала в кулак всю решимость и постаралась выглядеть дружелюбной. Он всегда находил причину, чтобы тут же выйти из комнаты. То была странная игра, от которой она уже устала.

– Я не прошу вас уйти, напротив: мисс Элиот нужно привыкнуть играть на публике. Мы собираемся выступить дуэтом, так что я приглашаю вас стать нашим зрителем.

Он в некотором недоумении разглядывал ее и молчал.

Кейт уже давно привыкла к бесцеремонным взглядам: знакомясь с кем-либо, всегда болезненно ощущала, как рассматривают отчетливую багровую отметину у нее на виске. Годами Кейт пыталась маскировать родимое пятно, скрывая его то под шляпой с широкими полями, то под искусно уложенными локонами, но все безрезультатно. Постепенно ей пришлось научиться забывать о внутренней боли. Со временем она перестала быть просто родимым пятном перед их глазами, превратившись в женщину с родимым пятном. И в конце концов они начали видеть перед собой просто Кейт.

Взгляд капрала Торна был абсолютно другим. Кейт не могла до конца понять, кем он считает ее, и поэтому чувствовала в себе неуверенность, слово шагала по лезвию бритвы. И все-таки, внутренне собравшись, чтобы сохранить равновесие, рискнула предложить:

– Останьтесь, останьтесь и послушайте нас, а мы постараемся сыграть как можно лучше. Если захотите, топайте в такт ногой, подбодрите немного мисс Элиот. Удивите меня, проявив капельку сочувствия.

Вечность прошла, прежде чем он дал ответ – резкий и лаконичный:

– Я ухожу.

Поднявшись, Торн кинул монету на стойку и, ни разу не оглянувшись, вышел вон.

Когда выкрашенная в красный цвет дверь повернулась на смазанных петлях и с издевательским стуком захлопнулась за ним, Кейт покачала головой: этот тип просто невозможен.

За пианино мисс Элиот подвела краткий итог их диалогу, быстро отбарабанив арпеджио.

– Полагаю, одна проблема решена. – Кейт, как всегда, пыталась видеть во всем положительную сторону. Ведь безнадежных ситуаций не существует!

Появился мистер Фосбери, чтобы забрать кружку Торна, а вместо нее поставить чашку с чаем для Кейт. Прозрачный кружок лимона порадовал глаз, а донесшийся вместе с теплым парком аромат бренди согрел. Супруги Фосбери всегда были очень добры к ней, но настоящую семью заменить не могли, поэтому надо продолжать поиски. И Кейт их продолжит: и не важно, сколько еще дверей захлопнется у нее перед носом.

– Надеюсь, мисс Тейлор, вы не приняли близко к сердцу грубые манеры Торна.

– Кто, я? – Кейт заставила себя небрежно рассмеяться. – Я не настолько чувствительна, чтобы переживать из-за какого-то невежды. И вот о чем я вас хочу попросить, мистер Фосбери…

– Все, что вашей душеньке угодно, мисс Тейлор.

– В следующий раз, когда мне захочется протянуть капралу Торну оливковую ветвь дружбы… – Вскинув бровь, Кейт лукаво улыбнулась хозяину заведения. – Напомните, чтобы вместо этого я треснула его ею по башке.

– Еще чаю, мисс Тейлор?

– Нет, спасибо. – Стараясь не морщиться, Кейт глотнула бледно-желтой жидкости. Заварку использовали раза три как минимум: у чаинок уже смыло память о том, что когда-то они были полноценными чайными листьями.

Все один к одному: смытая память как неотъемлемая часть нынешнего дня.

Мисс Парем отставила свою чашку.

– Где, вы сказали, поселились?

Кейт улыбнулась седовласой женщине, разместившейся в кресле напротив.

– В Спиндл-Коув. Эта деревушка – популярное место отдыха для молодых девушек из хороших семей. Я там зарабатываю на жизнь уроками музыки.

– Рада узнать, что преподавание обеспечивает вам праведный доход. В вашей ситуации об этом оставалось только мечтать.

– Да, верно. Мне очень повезло.

Отставив в сторону то, что с трудом можно было назвать чаем, Кейт украдкой взглянула на часы на каминной полке. Времени оставалось в обрез. Ей страшно не хотелось тратить время на любезности, когда у нее на языке вертелось столько вопросов. Но если резко поменять тему, она вряд ли сумеет получить нужные ей ответы.

У нее на коленях лежал сверток, перетянутый бечевой, под которую она засунула пальцы.

– Я так удивилась, узнав, что вы устроились здесь. Представляете, моя старая школьная учительница – она уже на пенсии – живет в нескольких часах езды от меня. Я не могла не напомнить о себе визитом. У меня сохранились самые добрые воспоминания о годах, проведенных в школе Маргит.

Мисс Парем приподняла бровь.

– Неужели?

– О да. – Кейт порылась в памяти в поисках подходящего примера. – Бывает, я скучаю по нашему супу, такому питательному. Иногда мне не хватает занятий по благочестию. В последнее время так трудно найти пару свободных часов, чтобы спокойно почитать что-нибудь духовное.

Кейт прекрасно отдавала себе отчет, что ее сиротская доля оказалась счастливее, чем у многих других. Атмосферу в школе для девочек можно было бы назвать аскетической, но ее никто не бил, не морил голодом, не заставлял ходить в лохмотьях. Кейт завела подруг, получила образование. Но самое главное, ее научили музыке, и она добилась в этом кое-каких успехов.

В самом деле, ей грех было жаловаться. Школа дала Кейт все необходимое за исключением одного-единственного: любви.

За все годы, проведенные там, она так и не почувствовала себя любимой. Другой ребенок в такой ситуации вырос бы черствым, озлобленным, но Кейт просто не была создана для страданий и переживаний. Конкретных воспоминаний у нее не сохранилось, но в душе отложились какие-то неясные впечатления, связанные со временем еще до Маргита. Какие-то отдаленные отголоски счастья, эхом отзывавшиеся в каждом движении сердца.

Когда-то давно ее любили, Кейт знала это совершенно точно. Она не могла связать свои ощущения с каким-то определенным именем или человеческим лицом, но от этого ее чувства не становились менее реальными. Давным-давно она не была одна, у нее имелась семья, дом… Женщина, сидевшая напротив, была ее последней надеждой восстановить связь с прошлым.