Ночи в Роданте - Николас Спаркс Страница 2

Это была ошибка.

Восемь месяцев назад Брент умер от рака предстательной железы. Адриана видела, что дочь впала в депрессию. А вчера, когда она отвезла внуков домой, проведя с ними целый день, то заметила, что шторы на всех окнах опущены, на крыльце по-прежнему горит свет, а сама Аманда, одетая в махровый халат, сидит в гостиной с тем же отсутствующим выражением лица, какое появилось у нее в день похорон мужа.

Именно тогда Адриана решила, что пора рассказать Аманде о своем прошлом.

Как давно это было! Четырнадцать лет назад!

За все эти годы Адриана рассказала о произошедшем только одному человеку, отцу, но он мертв и унес тайну в могилу.

Мать умерла, когда Адриане было тридцать четыре. У них складывались неплохие отношения, но Адриане всегда был ближе отец. Ей казалось, что он единственный, кто мог ее понять. Теперь, когда отца не стало, Адриана очень скучала по нему. Жизнь отца мало чем отличалась от жизни других людей его поколения. После школы он стал учеником на заводе, где и проработал сорок лет, получая скромное жалованье, ежегодно увеличивавшееся на несколько долларов. Отец носил войлочную шляпу даже летом и каждый день, захватив обед в жестяной коробке, выходил из дома без четверти семь, чтобы пройти полторы мили до завода пешком.

Вечерами отец облачался в теплый пуловер и вельветовые брюки, которые с годами все сильнее вытягивались на коленях. Ему нравилось сидеть при свете старой лампы и читать приключенческие романы и книги о Второй мировой войне. В последние годы жизни, до того, как начались приступы болезни, благодаря старомодным очкам, кустистым бровям и морщинистому лицу он стал больше походить на преподавателя колледжа, чем на рабочего.

Облик отца излучал спокойствие и умиротворение, которое Адриане очень хотелось перенять. Наверное, из него мог бы получиться неплохой священник. Всякий, кто его встречал, тут же понимал – этот человек живет в мире с собой и окружающими. Отец Адрианы умел слушать – подперев подбородок рукой, он смотрел в глаза собеседнику, а его лицо выражало сочувствие и терпение, радость или грусть. Как жаль, что он не в силах утешить Аманду! Ведь он сам потерял жену, и внучка наверняка бы прислушалась к его словам.

Месяц назад Адриана пыталась побеседовать с дочерью. Она говорила очень осторожно, стараясь обходить острые углы, но Аманда в гневе выскочила из-за стола.

– У нас все было по-другому, не так, как у вас с папой! Вы не сумели найти общий язык, потому и развелись. А вот я любила Брента, люблю и буду любить всегда! Я потеряла его! Тебе никогда не понять того, что я сейчас переживаю!

Адриана промолчала, но когда Аманда вышла из комнаты, опустила голову и прошептала одно-единственное слово: «Роданте».

Адриана очень жалела дочь, однако еще больше беспокоилась из-за внуков, детей Аманды. Максу исполнилось шесть, а Грегу – четыре. Мальчики сильно изменились за последние восемь месяцев – оба притихли и замкнулись в себе. Даже в футбол не играли! Макс хорошо учился, и все же каждое утро уходил в школу со слезами. Грег снова стал мочиться в постель и при малейшем поводе закатывал истерику. Адриана понимала, что малыши остро переживают смерть отца, а депрессия Аманды еще более ухудшает ситуацию.

Благодаря страховке дочь могла не работать. Тем не менее первые два месяца после смерти Брента Адриана ежедневно бывала в доме дочери, проверяя счета и занимаясь внуками, пока Аманда рыдала в своей комнате. Адриана старалась поддерживать дочь, внимательно слушала, когда той хотелось выговориться, настаивала, чтобы Аманда выходила из дома по крайней мере на пару часов, надеясь, что свежий воздух вернет ее к жизни.

Некоторое время казалось, что дочь идет па поправку. К началу лета Аманда снова начала улыбаться, сначала – изредка, потом все чаще и чаще. Она уже несколько раз вывозила мальчиков в город покататься на роликах. Адриана стала потихоньку передавать дочери обязанности, которые все эти месяцы брала на себя. Повседневные заботы помогают отключиться от тяжелых мыслей – сама она усвоила это давно, и теперь, стараясь поменьше вмешиваться в жизнь дочери, надеялась, что та тоже это поймет.

Но в августе, за день до седьмой годовщины свадьбы, Аманда открыла шкаф в спальне и, увидев пыль, собирающуюся на костюмах Брента, опять замкнулась в себе. Нельзя сказать, что ей стало хуже, иногда она держалась так, будто сумела справиться с бедой, однако большую часть времени была безразличной ко всему. Аманда не радовалась, не грустила, не скучала, не веселилась, отгородившись от окружающего мира. И Адриане казалось: дочь решила, что, пытаясь справиться со случившимся, она предает Брента.

Это было несправедливо по отношению к детям. Они нуждались в любви, заботе и внимании. Отца они уже потеряли и с трудом с этим справлялись. А в последнее время Адриана все чаще думала о том, что мальчики потеряли не только отца, но и мать.

Адриана вошла в освещенную мягким светом ламп кухню и взглянула на часы. По ее просьбе Дэн взял Макса и Грега в кино. Ей хотелось провести вечер с Амандой. Братья тоже беспокоились о Максе и Греге. Они старались участвовать в жизни мальчиков, и все их беседы с матерью в последнее время сводились к одному вопросу: «Что нам делать?».

Сегодня Дэн снова задал этот вопрос, и Адриана пообещала поговорить с дочерью. Дэн скептически поджал губы – а чем они занимались раньше? – но мать была уверена, что в этот вечер все будет иначе.

Адриана не испытывала иллюзий по поводу своих детей. Конечно, они любили ее и уважали как мать, но знали ли они ее по-настоящему? В их глазах она была доброй, славной и все же совершенно заурядной особой из прошлого века, не разбирающейся в тонкостях современной жизни. Что говорить, выглядела Адриана соответственно – на руках проступили вены, осиная талия давно исчезла, а стекла очков с каждым годом становились толще. Но когда она ловила на себе снисходительный взгляд одного из сыновей, то с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

Отчасти их ошибка заключалась в желании видеть ее такой, какой им хочется, – сложившийся образ, подходящий для женщины ее лет. Естественно, детям легче и удобнее считать мать степенной, уравновешенной флегматичной матроной, чем непредсказуемой и дерзкой особой, которая может сделать что угодно.

Зная, что дочь придет с минуты на минуту, Адриана достала из холодильника бутылку «Пино гриджио». За день дом немного остыл, и она подняла температуру на термостате.

Спальня, которую они когда-то делили с Джеком, теперь принадлежала ей одной. Со времени развода Адриана дважды устраивала перепланировку. Она подошла к кровати с пологом – о такой она мечтала с юности. Из-под кровати Адриана достала небольшую шкатулку.

В шкатулке хранились ее сокровища: записка Пола, его снимок и письмо, которое она получила за несколько недель до Рождества. Еще там лежали две стопки писем, а между ними – полосатая ракушка.

Адриана отложила записку, вытащила из стопки один из конвертов, вспоминая, что чувствовала, когда его получила, и вынула послание. За годы бумага стала тонкой и ветхой, а чернила выцвели, однако слова виднелись по-прежнему отчетливо.